Дерек Картун - Явочная квартира

— Наверно, от старых привычек не избавился. Но главное — дело-то очень важное, лучше меня никто не сделает, я должен быть уверен.

— А может тот, кто за этим стоит, нам и поможет выкрутиться?

— Возможно, — усмехнулся Ашар, — Очень может быть.

— Нечто вырисовывается, — поделился Баум с Алламбо, — Со множеством темных пятен, малопривлекательное, но все же кое-что.

Перед ним лежал отчет Бальдини о том, что сделано полицией по поводу двойного убийства на улице Пернели, и о том, как судебный следователь не сумел дать делу ход. Этот отчет помог Бауму сделать кое-какие заключения.

— Что у нас есть? В метро убита жена перебежчика. Затем убита горничная Лашома, тоже в метро. Далее — убийство двух несчастных мальчишек, изображенных на снимках. И ещё убит человек во Франкфурте — тот, что смонтировал фотографии. Пять убийств! — Он покачал головой, как бы сам себе не доверяя, — Рискованные и дорогостоящие операции. А цель-то какая, Господи прости?

Он давал своему заместителю возможность высказаться, выдвинуть свою теорию, но долгий опыт общения с шефом подсказывал Алламбо, что его теория вряд ли окажется желанной — просто Баум таким методом проверяет собственные логические построения. Поэтому Алламбо промолчал, пришлось Бауму продолжать самому:

— Очевидно, цель — скрыть все следы провалившегося заговора против Антуана Лашома, защитить его организаторов, залатать, образно говоря, дыры, вымести пыль из-под ковров, — Сделав паузу, он закурил, — Для нас, контрразведчиков, главный вопрос: все это натворили Советы или кто-то другой? Мы должны ответить, типичны ли для русских такие методы, были ли прецеденты, а если нет — то можно ли полагать, что КГБ обновил свои методы и собирается использовать их впредь? Смею предположить, что этого не произошло, поскольку это не отвечает их характеру и, по-моему, русские просто не потянут в смысле реорганизации своего дела.

Он докурил сигарету, уставился на окурок тяжелым взглядом, перевел глаза на Алламбо:

— А твое мнение?

— Согласен, — ответил тот.

— Хорошо. Что же нам остается, раз уж делом занялась полиция?

— Я по крайней мере избавлюсь от расследования убийств в метро.

— Конечно, теперь за них взялись полицейские, и помогай им Бог.

— С другой стороны, сам Котов…

— Вот-вот. Котов, несчастный наш перебежчик. Никаких следов. Молчит а какой был разговорчивый. Прячется в тихом месте. Или ударился в бега. Может, он уже в Москве — кто его знает?

— Русские требовали возможности с ним пообщаться?

— Да. Из Лондона сообщили, что такие требования поступали трижды, и нам задавали вопрос, у нас ли Котов. А мы отвечали, что нет его здесь, и пусть газеты читают: было же сообщение, что он улетел в Штаты.

— А они?

— Ответили, что газеты читают, но не верят, будто Котов отбыл в США. Считают, что он все ещё в Париже, — Баум снова затянулся сигаретой, — Они неплохо информированы.

— Если пока сделано все, что следовало, могу я вернуться к прежним обязанностям? — спросил Алламбо.

— Боюсь, что нет. Премьер-министр желает получить отчет, да побыстрее, а то головы полетят.

— А утечка важной информации его не касается?

— Думаю, нет.

— Утечка шла через Антуана Лашома.

— Или через кого-то из его персонала.

— Персонал мы не проверяли.

— Нет, проверяли, — Баум усмехнулся.

— Я не знал.

— Потому что я тебе не сказал.

— Что-нибудь прояснилось?

— Возможно. Посидишь побольше в архиве — что-нибудь да нароешь. Я там по данному случаю несколько часов копался, — он снова улыбнулся, — Всегда говорю: в архиве можно найти все, что нужно, если только искать с умом. Правда, картотеки тогда только хороши, когда с ними работают постоянно: вносят новые данные, снабжают перекрестными ссылками. Иначе много времени зря пропадает.

Алламбо промолчал, ожидая разъяснений.

— У нас не только лаборатория Алибера — слабое звено. Архивы тоже не в порядке. Вот они у меня где! — Баум как бы ввинтил палец в крышку стола. Вот и все, чего дождался его заместитель.

Журналисту Морану позвонили от Ашара:

— Анри хочет тебя повидать.

— Сейчас не могу. И лучше бы мне пока не звонили.

— Ты что, не расслышал? Анри хочет видеть тебя. Сегодня.

— Но…

— В три в кафе "Паризьен" на углу улицы Миди.

Трубку бросили. Тот, кто прослушивал телефон Морана, тут же отправил запись разговора Бауму.

— Может, наконец, повезло, — сказал тот, передавая листок Алламбо, Пошли в "Паризьен" своих людей. Узнай, что сможешь. Пусть Моран сочтет, будто по пути ему удалось избавиться от твоих ищеек.

После ухода Алламбо Баум вызвал секретаршу:

— Будьте добры, мадемуазель Пино, позвоните от моего имени начальнику отдела кадров института ядерных исследований в Уази. Поблагодарите за списки, которые он прислал вчера, и скажите, что нас интересует Марк Фабьен из планового отдела. Хотелось бы по факсу получить его личное дело, рекомендации и полные данные проверки. Да, прямо сейчас. Скажите, что это связано с текущим расследованием, которое ДСТ проводит в институте в связи с утечкой информации. Передайте господину директору, что буду признателен, если он выполнит мою просьбу лично. Спасибо.

Кафе"Паризьен" было собственностью Анри Ашара. В его скромный кабинет на втором этаже можно было попасть через стеклянную дверь возле туалетов. Самое обычное парижское кафе, каких много. Оцинкованная стойка вдоль стены. Столики и стулья отражаются в зеркалах на стенах, которые украшены ещё и дешевыми рекламными плакатами, посвященными давно прошедшим спортивным событиям. В углу, рядом с автоматом, продающим сигареты, проигрыватель. Резкий свет, пахнет пивом. Грязновато, неуютно. Крупные сделки с наркотиками заключаются наверху, в кабинете хозяина, изредка — за одним из столиков у стойки. Здесь всегда людно — представители андерграунда рассчитывают встретить своих, купить дозу наркотика. В Париже таких баров и кафе пруд пруди, — особенно в таких местах, как Монмартр, Менильмонтан, Бельвиль. Полиция прекрасно о них осведомлена, а в заведениях знают о полиции все, что о ней следует знать — вот такой симбиоз.

Оперативная группа, отправленная сюда Алламбо, состояла из трех человек в штатском. Им надлежало придти в "Паризьен" порознь — двоим около трех пополудни, ещё одному — попозже. Расположиться за столиками, заказать выпивку, читать газеты и всякое такое. Один из них принесет с собой зонт, маскирующий телескопическое устройство. У другого будет при себе неприметный ранец, у третьего — набор инструментов — пилу и короткую металлическую трубку, не уместившиеся в рабочем ящике, он положит прямо на стол прежде, чем заказать пиво. Зонт тоже будет лежать на стуле. В эти предметы вмонтированы микрофоны — троим сыщикам останется только молиться, чтобы никто из посетителей не воспылал желанием послушать последнюю пластинку Сильви Вартан — и без неё полно помех, микрофонам трудно будет справиться с задачей.

Около трех в кафе появился Моран, заказал у стойки рюмку перно и пошептался с барменом — тот незамедлительно скрылся за стеклянной дверью. Моран отнес свое питье за столик, сел и огляделся с видом человека, который до сих пор не верит, что удалось избавиться от слежки. Минут пять он то и дело пригубливал рюмку, пытался читать газету и тут же отодвигал её в сторону. Человек с рюкзаком как бы невзначай подвинул стул так, чтобы микрофон оказался прямо перед Мораном. Тот, что с зонтом, повернул его на сорок пять градусов, — скрытый объектив уставился на Морана. Третий, с инструментами, не двинулся с места: его столик был слишком далеко.

— Покамест его Ашар наверх не позвал, — сказал он тихо и как бы погрузился в чтение.

Спустя пять минут стеклянная дверь снова отворилась и в зал вошел Анри Ашар. Огляделся, кивнул двоим, сидевшим у дверей, и направился к столику Морана. Тот улыбнулся нервно, поспешно сложил газету.

— Как поживаете, мсье Анри?

— За тобой следили?

— Нет.

— С полковником встречался?

— Собираюсь.

— Скажешь ему, что есть кое-что насчет Антуана Лашома. Он ходит в дом 22 на улице Фонтен. Раньше каждую неделю ходил, теперь перестал. Мои люди часто его там видели по ночам. Остановит такси за два квартала и шлепает пешком.

— А кого он навещает, могу я узнать?

— Скажи, принадлежит квартира некоему Транше. Но там никто не живет. Это просто место для свиданий. В те ночи, когда там Лашом, приходит женщина.

— А женщину знаете?

— Лора Фабьен. У него работает.

Моран переменил позу, сделал знак бармену: ещё рюмку.

— Это все?

— Что касается новостей для полковника — все. Но есть ещё кое-что. Слушай внимательно.

— Слушаю, мсье Анри.

— У меня неприятности с полицией из-за ребят с улицы Пернели. Полковник наверняка уже в курсе, мое имя в газетах так и треплют.