Дерек Картун - Явочная квартира

— Здорово растянули удовольствие, — хвастался Жожо, — продержали малыша Маццини живым всю ночь, окачурился только когда нам завтракать было пора. Не достался бедняжке утренний кофе. — И хихикнул. Он псих, этот Жожо.

— Дайте попить, — попросил Жерар.

— Успеется, — ответил полицейский, — Сначала закончим деловой разговор. Так ты согласен?

— Дайте хоть аспирин, — взмолился Жерар.

— Нету аспирина, кончился. Давай ближе к делу. Решил что-нибудь?

Больше всего на свете Жерару хотелось, чтобы его оставили в покое: в виски будто гвозди забивали, в глазах плыло. Но Жожо и Франц — это ещё хуже, об этом он помнил, это в его жизни было сейчас главным.

— Ни за что, — упрямился он, — Ни за что.

Начальник отдела повернулся к коллеге:

— Вот скотина. Покажи ему, где раки зимуют.

— А может, не надо? Он уже свое получил…

Жерар смутно понимал, что перед ним разыгрывают старый сценарий "злой следователь — добрый следователь".

— Сейчас начнем.

— Сбегаю в уборную — и возьмусь за тебя, — сказал "злой" и вышел.

— Ты бы лучше уступил, парень, — посоветовал "добрый", — Он знаешь, каков, если его разозлить! У тебя и так голова разбита, а он начнет по ней колотить. И ничего не докажешь — все шишки на аварию спишутся. Послушайся меня, помоги нам, а я тебе помогу — сделаю все, что в моих силах.

Жерар молчал, ему даже говорить было больно. Любое движение головой и боль пронзала череп, отдавалась в глазах. Он зажмурился — не помогло.

— Дай воды, ради Бога.

— Не имею права. Если договоримся, то придет врач. Один укол — и все будет о'кей. Но сначала тебе придется развязать язык, иначе мой товарищ башку твою разнесет. Давай говори, а то он сейчас вернется.

Умом Жерар не блистал. В машинах разбирается лучше некуда, нервы крепкие, умеет деньгу зашибить, ходок по бабам — для всего этого особого ума не требуется. В криминальном мире полно изворотливых, но тупых Жераров и Жожо. В разбитой голове созрел хитроумный план, как стряхнуть со спины проклятых полицейских, а заодно и стакан воды получить, и укол, и передышку.

— Если я вам кое-что скажу насчет мсье Анри, чего вы не знаете? Не про этих гомиков, тут-то сразу след ко мне приведет. А про другое убийство — он сам убил человека, своими руками, я точно знаю. Годится?

Он отводил внимание от двойного убийства на улице Пернели, как бы забыв, что это сам дважды спустил курок. Он и окажется на скамье подсудимых, если полицейские не сумеют переложить вину на Анри Ашара. Зависит от портье — какие он даст показания. Без его показаний в суде у полиции ничего не выйдет, так мсье Ашар сказал, когда велел ему свалить куда-нибудь в провинцию и носа не показывать. А он, дурак, запал на этот "мерс". Еще гордился собой: полминуты потребовалось, чтобы его угнать. Устоять не мог, идиот.

— О чем ты говоришь? — спросил полицейский.

— Было дельце одно — видать, важное. Покойника какого-то тайком закопали в лесу, под Медоном. Жожо сам его в машине вез — от него я знаю, он мне рассказал, мы тогда с ним приятелями были.

Тут вернулся "злой" следователь.

— Не стоит на него сильно давить, — сообщил "добрый", — Похоже, он готов кое-что рассказать.

— Развяжет язык, как миленький, если как следует по черепу вломить. Эти вонючки только такой язык и понимают.

Однако, выслушав предложение Жерара, смягчился:

— Ладно, излагай. Если мне твой рассказ по душе придется, то получишь аспирин, а не понравится — пеняй на себя.

— Жожо сказал, что они его закопали на выезде из Сан-Лежер, в рощице, прямо у дороги. Пока яму рыли — там корни всякие, ветки, — мсье Ашар ругался на чем свет стоит, велел копать поглубже. Наконец кое-как сунули покойника в яму, только все равно неглубоко. Жожо считает, что лисицы его вмиг откопают.

— Как он был убит?

— Пулей в затылок. Сзади. Как обычно.

— И это сделал Ашар?

— Так Жожо сказал. Он даже удивился. Не часто мсье Анри руки пачкает.

— А оружие?

— Мсье Анри сунул пистолет в карман. Жожо ещё спросил, не лучше ли его выбросить, а мсье Анри велел ему заткнуться. С ним особо не поговоришь.

— Когда это было?

Жерар сделал усилие, вспоминая, и лицо его сразу исказилось от боли.

— Месяц примерно назад. Может, чуть пораньше.

— Как выглядел покойник?

— Да я что, допрашивал, что ли, Жожо? Он только и сказал, что вроде иностранец. И пикнуть не успел — запихнули в багажник, рот скочем заклеили. Но Жожо подумал, что иностранец. А подробно не описывал.

Через полчаса в камеру явился полицейский врач.

Труп отыскали через два дня. Жерар не ошибся насчет лисиц: они-таки учуяли мертвое тело. Прочесывая молодой еловый лес вдоль шоссе, полицейская поисковая группа наткнулась на груду рыхлой земли, из которой торчало что-то белое — добела обглоданная человеческая стопа, как выяснилось.

— Еще неплохо сохранилось, принимая во внимание все обстоятельства, вынес свое суждение медсудэксперт, обозревая тело.

— А как смердит! — поморщился инспектор, прибывший из Парижа, — Запах иногда и формальдегидом не перешибешь. Но к этому привыкаешь.

— Так что мы имеем?

— Мужчина, белый, рост сто семьдесят пять, примерно сорока лет, золотые коронки на зубах — дантист у него никуда не годный, убит одним единственным выстрелом в затылок, умер на месте, наверно, и не понял ничего.

— Когда он умер?

— Так сразу не скажешь. Проверим, какая на нем живность. Чем старше труп, тем богаче фауна. Пять видов червей, они сменяют друг друга, от свежатинки до скелета. Кроме того, имеет значение тип почвы, температура воздуха, влажность и т. д. Пока все это не определено, своего мнения высказывать не стану, не хочу вводить вас в заблуждение.

— А когда сможете сказать?

— Результаты из лаборатории получу через пару дней.

— Что ещё вы заметили?

Судмедэксперт взглянул на зеленый пластиковый мешок, лежащий на столе.

— Убийцы спешили или что-то им помешало. Верхнюю одежду сняли, остальное на нем. На пиджаке метка — кириллица, то ли российское производство, то ли болгарское. Кольцо с печаткой тоже забыли снять — вот, взгляните.

— Обувь?

— Отсутствует.

Полицейский бросил взгляд на мертвое лицо — все в пятнах, изъедено, но все же узнаваемое.

— Пришлю фотографа, специалиста, он может сделать приличные снимки с помощью грима: пудра, румяна, помада губная, всякое такое. Сам иногда удивляюсь, как у него получается. Понадобится немножко шпаклевки.

— Ну да, чтобы нос приподнять.

— И глаза. Они раньше всего проваливаются. У него целый набор искусственных глаз. Вы только цвет назовете, он подберет.

— Ладно, присылайте.

Инспектор расписался за пластиковый мешок, вымыл руки и удалился с чувством легкой тошноты. Его интерес к мертвым телам иссяк давным — давно. Этот труп ужасен. Если это русский, то с ним ещё хлопот не оберешься, во всех отделах засели бюрократы. Но дело того стоит — кто сказал, что Анри Ашара легко поймать? Это тебе не фунт изюма.

Дурные предчувствия инспектора имели под собой почву. Начальник отдела убийств сам дотошно соблюдал все существующие правила, но своим инспекторам разрешал нарушать все на свете. "Только мне не говорите" — к этой часто употребляемой фразе сотрудники привыкли. Но зато уж если удавалось что-то прояснить, начальник брался за свод правил. Так и тут.

— Передадим эти фотографии вместе с подробным описанием находки русскому отделу министерства иностранных дел и контрразведке, — заявил он.

— Но это же помешает нам прижать Ашара! Такой шанс один на миллион.

— Ну и что? Делайте, как велено.

— Неужели нельзя немного с этим помедлить?

— Чтобы с меня оба министерства шкуру спустили? Ни минуты промедления!

И часом позже все материалы, доставленные спецкурьером, были вручены Бауму.

— Я почти надеялся, что наш русский где-то всплыл, — признался он мадемуазель Пино, разглядывая содержимое тонкого темно-желтого конверта, Но это не он. Этот тип меня не интересует. Пусть в архиве поищут — может, удастся опознать беднягу.

И мадемуазель Пино, деликатно, двумя пальчиками, взяв снимки, сунула их обратно в конверт вместе с полицейским отчетом, и, держа его на отлете, как бы не желая с ним соприкасаться, удалилась из кабинета.

Вскоре позвонили из МИДа.

— Насчет этого покойника, надо бы поговорить с их посольством, сказал чиновник из русского отдела, — Если на нем русские трусы, то это не эмигрант. Вы видели когда-нибудь эмигранта в отечественных трусах?

— Никогда.

— Сами с ними поговорите или нам это сделать?

— Рад любой возможности включиться в диалог "Восток — Запад". Могу позвонить Леонидову.

— У них там никто не пропадал?

— Не слыхал о таком.

— Держите нас в курсе.