Дик Френсис - Крысиные гонки

– Вы хотите одолжить мой “Мини”? – удивилась она. – Прямо сейчас, сию минуту?

– На вечер, – кивнул я.

– Наверно, дядя согласится отвезти меня домой, – вслух размышляла она. – А утром вы сможете меня привезти?

– Конечно.

– Ладно. Вообще-то вечером она мне не понадобится. Только заправьте баки бензином, прежде чем вернуть машину.

– Обязательно. И большое вам спасибо.

– У меня слишком маленькая машина, – она откровенно вульгарно ухмылялась, – для того, чего вы хотите.

– Угу. – Мне удалось ответить такой же ухмылкой.

* * *

Колеса были, теперь надо договориться о свидании. Мужской голос тихо и вежливо ответил по телефону:

– Герцог Уэссекс? Да, это его дом. Будьте любезны, скажите, кто это говорит?

– Мэтью Шор.

– Одну минуту, сэр.

Минута растянулась на четыре, и я опустил в жадную пасть автомата недельную стоимость пива. Наконец на противоположном конце подняли трубку, и несколько запыхавшийся голос герцога сказал:

– Мэтт, дружище, что я могу для вас сделать?

– Если вы сегодня вечером не заняты, сэр, мог бы я приехать и поговорить с вами несколько минут?

– Сегодня вечером? Занят? Хм-м... Это насчет полета Мэтью?

– Нет, сэр, другой вопрос. Я не отниму у вас много времени.

– Разумеется, дружище, приезжайте, если вам хочется. Вероятно, лучше после обеда? Допустим, в девять часов?

– В девять часов я буду у вас, – подтвердил я.

Герцог жил в Ройстоне, к западу от Кембриджа. Машина Хони летела как птица, и точно в девять я остановился у местной бензоколонки, чтобы спросить, как проехать к дому герцога. По радио читали последние известия, и, пока служащий наполнял бак впереди стоявшей машины, я слушал новости, почти не воспринимая их. Но очередная новость сразу привлекла мое внимание и кольнула в сердце. “Тренер скаковых лошадей Джервис Китч и владелец Добсон Эмброуз, чья кобыла Скочбрайт в прошлом месяце победила в Оуксе, сегодня погибли в дорожной катастрофе в окрестностях Ньюмаркета. Австралийский жокей Кенни Бейст, который был в машине вместе с ними, помещен в больницу с многочисленными переломами. Как сообщают, вечером его состояние было удовлетворительным. Также погибли три конюха, когда грузовик, в котором они находились, врезался в переднюю машину”.

Машинально я спросил, как проехать к дому герцога. Получил указания и поехал, продолжая думать о бедном воинственном Эмброузе и его запуганном тренере Китче, надеясь, что Кенни не очень пострадал и сможет снова участвовать в скачках, и стараясь предугадать возможные последствия.

Затем сообщили прогноз погоды: волна теплого воздуха продолжает надвигаться на Англию.

Никакого упоминания о Руперте Тайдермене. Но полиция в этот день видела Тайдермена.

Камердинер герцога оказался таким же приятным, как и его голос: невысокий человек лет пятидесяти, с уверенными и благожелательными, как у хозяина, манерами и глазами слегка навыкате. Дом оказался старинным дворцом, который, как гласила табличка, был открыт для посещений публики с первого марта до тридцатого ноября. Сам герцог занимал верхний, третий, этаж в юго-западном крыле.

– Герцог ждет вас, сэр. Не будете ли любезны последовать за мной?

Я последовал. Расстояние, которое мы прошли, заняло столько же времени, сколько я ждал, пока герцог возьмет трубку. И это объяснило, почему он запыхался, когда подошел к телефону. Мы поднялись на третий этаж, прошли с полмили, снова поднялись и попали на чердак. Чердаки в величественных особняках восемнадцатого столетия располагались очень далеко от парадного холла.

Лакей открыл белую двустворчатую дверь и жестом предложил мне войти.

– Мистер Шор, веша светлость.

– Входите, входите, друг мой, – искренне обрадовался герцог.

Я вошел и непроизвольно разулыбался от неожиданного восторга. В квадратной комнате с низким потолком располагалась огромная игрушечная электрическая железная дорога, разложенная на широких дощатых столах, покрытых чем-то зеленым. Депо, вокзалы, запасные пути, два городка с отходившими от них железнодорожными ветками, туннели, маневровые горки, виадуки – все, о чем только может мечтать детская фантазия. Столы размещались по кругу, а в центре, у пульта управления, стояли герцог и его племянник Мэтью. Нажатием кнопки они отправляли в разных направлениях шесть поездов.

Герцог чуть подтолкнул племянника.

– Видишь, разве мы не говорили? Ему нравится.

Юный Мэтью, быстро взглянув на меня, снова занялся кнопками, чтобы провести поезд через сложный перекресток.

– Так и должно быть, – сказал он. – У него такое лицо.

– Вы можете подползти к нам, лучше всего под этим столом, – предложил герцог и показал на сложную систему семафоров на перекрестке. Я опустился на четвереньки и прополз под указанным столом. В центре я выпрямился и, посмотрев на ряды рельсов, убегавших в разные стороны, вспомнил свою неутоленную детскую страсть к таким игрушкам. Отец был низкооплачиваемым школьным учителем и тратил деньги на книги.

Оба увлеченно показывали мне, где сходится много направлений и как провести поезда через сложный узловой пункт, чтобы не было крушений. Голоса у обоих звенели от удовольствия, глаза сияли. Они были поглощены этим.

– Конечно, все строилось постепенно, – объяснил герцог. – Началось, когда я был мальчиком, потом долгие годы я не поднимался в эту комнату, но, когда Мэтью подрос, мы продолжили строительство. Думаю, вы понимаете, как прекрасно мы проводим время.

– Мы собираемся провести запасные пути через эту стену в соседний чердак, – сказал Мэтью. – Здесь очень мало места.

– Вероятно, на следующей неделе, – кивнул герцог. – Ко дню твоего рождения.

Мэтью одарил дядю счастливой улыбкой и мастерски провел состав с пульмановскими вагонами прямо под носом у товарняка.

– Стемнело, – заметил он. – Пора зажигать свет.

– Пора, – согласился герцог.

Мэтью с торжественным видом нажал на кнопку, они оба уставились на меня. Все – пути, станции, сигнальные блоки, светофоры – неожиданно засветилось, засияли крохотные лампочки. Я зачарованно смотрел на мечту своего детства.

– Ну вот! – радостно воскликнул герцог. – Ему нравится.

– Так и должно быть, – подтвердил Мэтью.

Они играли в “железную дорогу” еще больше часа, тому что разработали график движения и хотели посмотреть, как он действует, перед тем как прикрепить его на доске объявлений на вокзале.

Герцог совсем не извиняющимся тоном извинился за то, что заставил меня ждать. Но, как он объяснил, у Мэтью сегодня первый вечер каникул, и они несколько месяцев ждали этого вечера.

Без двадцати одиннадцать последний состав зашел в депо, и Мэтью зевнул. Удовлетворенные проделанной работой, два железнодорожника заботливо укрыли все сооружения огромными чехлами, а потом мы втроем проползли под столом, на котором стояла сигнальная система.

Герцог повел нас вниз. Мы прошли, наверно, целую милю, и очутились в его жилой половине.

– Мэтью, тебе, вероятно, лучше пойти спать, – посоветовал герцог племяннику. – Увидимся утром. Точно в восемь в конюшне.

– Обязательно, – подтвердил Мэтью. – И потом на скачки. – Он вздохнул от счастья, переполнявшего его. – Лучше, чем школа.

Герцог провел меня в небольшую гостиную с белыми стенами, персидскими коврами, бесчисленными гравюрами на спортивную тему.

– Что-нибудь выпить? – предложил он, показывая на поднос. Я посмотрел на бутылки.

– Виски, пожалуйста.

Он кивнул, налил два бокала, добавил воды, один протянул мне и показал рукой на кресло.

– А теперь, дружище?..

Вдруг мне показалось ужасно трудным спросить то, ради чего я приехал, и объяснить то, что я собирался объяснить. Он такой насквозь честный, неспособный на двойную игру. Может ли он вообще понять мошеннические планы?

– Я говорил с Энни Вилларс о Рудиментсе, – начал я.

Он слегка нахмурился.

– Энни сердится за то, что я позволил ее другу, Руперту Тайдермену, давать мне советы... Мне неприятно огорчать Энни, но я обещал... Правда, сейчас она все великолепно устроила. Насколько я знаю, ее друг оказался таким необычным, я имею в виду бомбу. Вероятно, он больше не захочет давать мне советы относительно Рудиментса.

– Не познакомил ли он вас, сэр, с каким-нибудь своим другом?

– Вы говорите об Эрике Голденберге? Да, он познакомил меня с ним. Правда, не могу сказать, чтобы мистер Голденберг мне понравился. Понимаете, я не поверил ему. И Мэтью он тоже не понравился.

– Не говорил ли Голденберг с вами о страховании?

– Страховании? – повторил он. – Нет, не помню, чтобы он что-то такое говорил.

Я нахмурился. Страхование должно тут быть. Обязательно.

– О страховании говорил другой его друг, – продолжал герцог. – Он все и устроил.

– Какой другой друг? – вытаращил я глаза.

– Чарльз Карти-Тодд.

– Кто? – недоуменно переспросил я.