Моника Фет - Сборщик клубники

Он работал сборщиком клубники! С этой мыслью Мерли бросилась домой. Если бы не мерзавец Клаудио, отправивший ее на поле купить клубники, ей бы ни за что не догадаться, что сухой цветок и листья, найденные ими в вещах Каро, были сорваны с клубничного куста.

И вдруг картинка прояснилась. Мерли часто видела сборщиков клубники, когда ездила на мельницу с Юттой. Многие покрывали волосы платками от солнца. Красная и сладкая улыбка — так вот оно что! Он ел клубнику!

Они не уберегли ее, потому что она играла в его игру. Он запретил ей говорить о нем, задавать вопросы.

Теперь все стало ясно. Мерли бежала по улице и плакала. Люди шарахались от нее.

Берт перезвонил Имке Тальхайм.

— Какие новости? — спросила она.

— Мы, кажется, напали на след, — ответил он. — Но вы понимаете, что я не могу предоставить вам никакой информации.

Привычные слова.

— Я надеялась, что вы могли бы сделать исключение… для меня.

Для меня. Его сердце вдруг забилось быстрее.

— Это было бы вопреки правилам.

— Да… верно. — Она замолчала, потом прибавила: — Простите. Я просто с ума схожу от беспокойства. У меня такое чувство…

Берт не пренебрегал смутными ощущениями, особенно страхом, который зачастую означал реальную угрозу.

— …что Ютта в опасности.

— Почему?

— Она влюбилась.

— Но это же хорошо.

— Каро тоже была влюблена, — напомнила ему Имке. — Понимаете, здесь весьма странная и необычная ситуация. Если Ютта влюбляется, ее так и распирает от счастья. Но не сейчас. Она замкнулась и не хочет ничего рассказывать. Я только и знаю, что он ее значительно старше — ему под тридцать.

Аналогии с Каро так и напрашивались. «Ерунда, — сказал себе Берт, — такого не бывает».

— Попробуйте все же поговорить с вашей дочерью по душам, — предложил он, — узнайте его имя, другие подробности.

— Я попробую, — обещала Имке. Он был прав. Иначе ей не избавиться от этой грызущей тревоги. — Хотя ее почти не бывает дома.

Окончив разговор, Берт задумался. У него было ощущение, что он держит в руках клубок спутанных ниток, не зная, за которую потянуть, чтобы клубок распутался.

Он сидел в машине, поджидая Ютту. Они снова собирались в Бланкенау — маленький старинный городок с красивыми домами. В таких местах он черпал силы. Он жил с чувством, что принадлежит другой эпохе. Может быть, правы те, кто верит в переселение душ. А Ютта? Жила ли она в прошлом? Любила ли она его? Он узнает. Он обязательно спросит. Еще он спросит, любила ли она кого-нибудь так сильно, как его. И поедет ли она с ним, когда работа тут закончится.

Он нетерпеливо огляделся. Ютты все не было. Он уехал до вечера. Малле сказал, что едет к врачу.

На кухонном столе лежала записка.

«Дорогая Мерли!

Извини, если я тебя обидела. Не злись на меня, пожалуйста. Дело не в том, что я не хочу с тобой разговаривать. Просто мы с Натом еще так мало друг о друге знаем. Но у меня чувство, что я знала его всю жизнь. Я знаю о нем самое главное. Какая разница — врач он, бухгалтер или сборщик клубники? Я люблю его, и это все, что имеет значение. Давай встретимся завтра и все обсудим? И не будем больше ссориться по пустякам. До завтра. Целую, Ютта.

P. S.: Мы едем в один старинный городок тут неподалеку. Вообрази себе: я и не думаю скучать среди этого старья. Женщины от любви поистине глупеют! Знаю!»

В глаза бросились слова: врач, бухгалтер, сборщик клубники. Есть ли шанс, что Ютта и Каро полюбили сборщиков клубники? Почти нулевой. Если только это не один и тот же сборщик клубники, который намеренно втерся в доверие к Ютте. В следующее мгновение Мерли схватила визитку комиссара и стала судорожно набирать его номер. Его рабочий телефон не отвечал, а мобильный был выключен. Как он посмел быть вне связи, когда Мерли нуждалась в нем больше всего?

Я немного задержалась и боялась, что Нат будет недоволен. Он очень ценил пунктуальность, я уже успела это заметить. Когда же я увидела неподдельный гнев на его лице, испугалась, подумав, что если он злится из-за такого пустяка, то что будет, если вдруг появится более серьезный повод?

— Одна из кошек сделала лужу в коридоре, пришлось вытирать, — сказала я.

Сердитое выражение на его лице изменилось. Он неуверенно заулыбался:

— Ладно.

Он привлек меня к себе, насколько позволял руль, и чмокнул в щеку. Что ж, по крайней мере, теперь это был прежний Нат.

В дороге он был задумчив и хмур. Он всегда хмурился, когда думал, и морщил лоб. Я не возражала. Главное, что я была с ним. Ничего другого мне не хотелось.

Мимо проносились рощи, луга, поля, пашни и пастбища. Мне нравилось жить в маленьком городе в окружении настоящей природы, которая еще сохранилась в нашей местности.

— Ты мог бы жить в большом городе? — спросила я.

— С тобой я мог бы жить где угодно, — отвечал Нат, не сводя глаз с дороги. — Пока мы вместе, все остальное не важно.

— Только семьи и друзья, — сказала я, — мама, бабушка и Мерли. Без них я себя чувствую неполноценным человеком, будто мне ампутировали часть тела.

Он ничего на это не ответил, лишь крепче сжал руль.

Я запрокинула голову и закрыла глаза. У меня в сумке лежал презерватив, который я таскала там с первого свидания. Но сегодня-то я его достану?

Нэт поехал к врачу? Не смешите меня, ни за что не поверю. Он сачкует. Малле потащил к трейлеру свой ящик. По шее струился пот. Каторга, а не работа, но за нее платят. Хоть и небольшие деньги, но жить можно.

Малле не представлял себе жизни взаперти. Доходило до того, что в закрытых помещениях он начинал задыхаться. Он нуждался в свободе, в солнце, ветре и дожде. Большинство сезонных рабочих принадлежали к той же породе людей, что и он. И сачковать у них было не принято, поскольку ни оплачиваемых отгулов, ни больничных им не полагалось. Они все были крепкие здоровые ребята, устойчивые к вирусам.

Может быть, Нэт нашел другую работу, о которой пока помалкивает. Это, прямо скажем, не по-товарищески. Сейчас, когда переживают нашествие копов, они должны не скрытничать, иначе в случае чего не смогут поддержать друг друга.

Никто не понимал, почему они, так сказать, подружились. Малле и сам не понимал — ведь у них не было ничего общего, кроме любви к пиву по вечерам. Но даже за пивом Нэт не распускал язык. Малле никогда не видел его пьяным. Нэт всегда был сдержан и скуп на слова. Поэтому Малле, в сущности, и не знал о нем ничего, тогда как Нэт знал о нем все.

Наконец-то кто-то позвонил! Имке схватила трубку:

— Мерли! Куда вы обе запропастились? Почему не звонили?

Мерли заплакала.

— Что такое, Мерли? — Имке похолодела. Пожалуйста, пусть с Юттой все будет в порядке…

Всхлипывая, Мерли поделилась с Имке своими подозрениями о том, что Ютта встречается с приятелем Каро. И вкратце рассказала, как она догадалась.

— А ты уверена… — Имке не договорила, потому что во рту у нее вдруг пересохло. Она с трудом сглотнула. — Где Ютта?

— Она с ним, — едва слышно шепнула Мерли.

— Жди меня, — велела ей Имке, — я буду через десять минут.

Да, она подождет. Она подождет, пока приедет мать Ютты и позвонит комиссар. Она оставила сообщение на его автоответчике. Как бы ни трудно ей было доверять копам, она представить себе не могла, что когда-нибудь ей придется обращаться к ним за помощью. Но теперь у нее не было выбора.

Ее нервозность передалась и кошкам. Они стали шарахаться от нее, даже шипели, когда она приближалась. Оно и понятно: после того, что им пришлось вынести, они наконец хотели пожить спокойно, и общество психов им не улыбалось.

Мерли выложила засушенный цветок, черный платок, письмо Ютты и стихи Каро на кухонный стол, чтобы смотреть на них и думать.

— Ну и что? — спросила она вслух. — Может быть, он и вправду сборщик клубники. Это не значит, что он обязательно убийца.

Но она знала, что он убийца. Будь он просто приятелем Каро, непременно связался бы с ними. Он не мог не знать, ведь все газеты трубили о ее смерти. И пусть он даже не читал — он стал бы ее искать, когда она пропала, пришел бы к ним.

— Ну ты и сволочь, — сказала Мерли, обращаясь к нему, — она же тебя любила.

Берт снова поехал на ферму побеседовать с Натаниелом Табаном. Но фермерша сказала, что Натаниел Табан отпросился, чтобы съездить к врачу. Насторожившись, Берт спросил, выглядел ли он нездоровым. Нет, невозмутимо ответила фермерша, выглядел как обычно — ломом не перешибешь. Тогда Берт попросил пригласить к нему Малле Клестофа. Фермерша послала кого-то за Малле.