Уоррен Мерфи - Властители земли

Смит поднял глаза от бумаг, лежавших на столе, и увидел, как одно и то же лицо появилось на всех четырех экранах. Это показалось бы странным, если б Смит не узнал Валдрона Перривезера III. Смит включил звук и услышал монотонный голос Перривезера.

– Вот мои требования к вам, убийцы вселенной. Все убийства насекомых должны быть прекращены немедленно. Повторяю, немедленно. Кроме того, везде, где только возможно, должны быть созданы условия для размножения насекомых, дабы восполнить урон и искоренить стойкое предубеждение против этих благородных созданий, существование столь долго. Немедленно рядом со всеми жилищами человека должны быть выставлены мусор и отбросы. Отныне запрещено использовать крышки для мусорных баков. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно, – Перривезер холодно глянул в объектив камеры. – Если эти требования не начнут осуществляться в течение двадцати четырех часов, я выпускаю Musca perriweatheralis. Ее месть будет беспощадна. Я уже объяснил, что способно сделать это насекомое. Я не буду проводить демонстрацию исключительно для вашего назидания, но тем, кто мне не верит, достаточно только проигнорировать мое предупреждение, и вы очень скоро убедитесь в могуществе этого благородного насекомого. Если все население полностью не подчинится моим требованиям, одна из наций будет немедленно уничтожена. Уничтожена полностью и окончательно, без малейшей надежды на возрождение в течение человеческой жизни. А когда такое воздействие начнется, остановить его уже невозможно. И ни одно из ваших маломощных средств не способно его предотвратить. Ничто не может его остановить.

Перривезер откашлялся, и тут стало видно, что у него на глазах выступили слезы. Он продолжил:

– Мы не требуем ни уничтожения вашего вида, ни устранения его с лица земли. Мы хотим лишь мирно сосуществовать с вами, как это происходило в стародавние времена, когда человек считал себя всего лишь маленьким звеном в природной экологической цепи. Такой порядок был справедлив. И он будет восстановлен опять. Спокойной ночи, леди и джентльмены, враги сего мира.

На экранах телевизора лицо Перривезера сменилось изображениями четырех комментаторов. Они все сказали практически одно и то же: ученые заявили, что Перривезер, хотя и весьма богатый, но явно слабоумный человек, и его научные выкладки не заслуживают доверия.

Смит выключил телевизор и несколько минут просидел молча. Потом нажал кнопку, во временной лаборатории Берри Швайда зазвонил телефон.

– Поднимитесь ко мне все вместе, – велел Смит.

– Я совершенно не считаю его слабоумным, – сказал Смиту Берри Швайд после того, как директор КЮРЕ рассказал им об ультиматуме, переданном по телевидению.

– Почему ты так уверен? – спокойно спросил Смит.

– Ну ладно. Давайте по порядку. У нас есть бумаги Декстера Морли. Из них мы узнали, что, когда он только начал работать на Перривезера, у того уже имелась супермуха. Во-первых, она могла кусаться, во-вторых, животные, которых она кусала, приобретали необычную силу и становились агрессивны до безумия.

Кот Ревитса был укушен и вел себя подобным образом. Шимпанзе в Увенде разрывали людей на части. Вероятно, они тоже подверглись нападению мухи. Укус действует и на людей. Мистер Чиун и мистер Римо убедились в этом в особняке Перривезера, где на них напали два таких человека. Скорее всего, их тоже укусила муха. Следовательно, она существует и уже стала причиной нескольких смертей.

Непривычный к столь длительному и пристальному вниманию других людей, Берри оглядел трех своих слушателей.

– А теперь самое худшее, – продолжал он. – Морли как раз и работал с этой маленькой краснокрылой мушкой, и он так изменил ее природу, что теперь насекомое практически невозможно уничтожить. Тут бессилен и ДДТ и любой другой яд. Она невосприимчива к их воздействию.

– Ну уж прихлопнуть-то ее можно и теперь, – заметил Римо.

– Для этого потребовалось бы слишком много мухобоек, – возразил Берри. – Нет, я не думаю, что Перривезер сумасшедший иди обманщик. Я полагаю, он собирается осуществить именно то, что сказал.

– Подожди-ка. Если эту муху ничем нельзя пронять, то почему же она сдохла, не успев укусить нас с Чиуном? – спросил Римо.

Берри пожал плечами.

– Не знаю. Вероятно, это просто был экземпляр с изъяном.

– Тогда может быть они все с изъяном, – заметил Римо.

– Слишком велика доля сомнения в этом «может быть», чтобы на нем основать единственную надежду человечества на выживание, – сказал Берри Швайд.

Смит кивнул.

– Это очевидно. Мы должны остановить Перривезера. Если он выпустит где-то своих краснокрылых мух, он тем самым создаст маньяков, во много раз превосходящих силой нормального человека.

– Они будут сильнее человека примерно раз в пятнадцать, – сообщил Швайд. – Согласно моим подсчетам. И не следует забывать еще об одном. Судя по записям Морли, эти мушки могут размножаться. Они не стерильны. А это означает, что примерно каждые двадцать дней появляется на свет их новое поколение.

– Совсем как это водится у белых, – пробормотал себе под нос Чиун.

– Следовательно, встает вопрос: где может ударить Перривезер? – сказал Смит.

– Он скорее всего попытается в таком месте, где популяция насекомых сравнительно невелика, зато имеются большие скопления людей – предполагаемых жертв для мух. Это только вероятность, – сказал Берри. – Так может быть, – робко добавил он.

– А может, у него имеется один счетец, по которому он захочет расплатиться в первую очередь, – заметил Римо.

– Вы подумали о том же, о чем и я? – спросил Смит.

– Увенда. Перривезер просто осатанел, когда мы там уничтожили этих жуков. И если Берри прав, то именно там теперь имеется наименьшая популяция насекомых, – сказал Римо.

– Я думаю, вы правы, – подтвердил Смит. – Хотя попасть сейчас в Увенду будет затруднительно.

– Почему это?

– В связи с антиамериканскими настроениями, возникшими после скандала вокруг уничтожения жука, Увенда закрыла границы для всех представителей Запада.

– Если мы не сможем проникнуть туда, то и Перривезер не сможет, – сказал Римо.

– Берри, ты не будешь так любезен проверить компьютер? – попросил Смит.

– Конечно, Харолд, – кивнул Швайд.

Молодой человек снова появился в кабинете всего через три минуты.

– Это Увенда, – подтвердил он.

– Почему ты так уверен?

– Три дня назад Валдрон Перривезер купил билет на самолет до Ливии. Билет использован. Он улетел туда. А Ливия имеет воздушное сообщение с Увендой. В нашем компьютере имеются данные о том, что Перривезер имеет паспорт ливийского гражданина. Он направляется в Увенду.

– Мы тоже, – заявил Римо.

– Если только нам удастся отправить вас туда без особых неприятностей, – добавил Смит.

– А кто мог бы это сделать? – поинтересовался Римо.

– Ндо. Глава МОЗСХО. Он там большая шишка. Он мог бы это сделать. Но не сделает. Он имеет бешеное предубеждение и против американцев, и против науки.

– Его можно было бы убедить, – заметил Чиун.

– Как? – спросил Смит.

– Эти сведения можно получить путем взаимных уступок, – заявил Чиун, бросая выразительный взгляд на Римо.

– Ладно, Чиун, так и быть, – тяжело вздохнул тот. – Я согласен надеть эту чертову штуку. Я поношу твое дурацкое кимоно. Но только раз. Один-единственный.

– Я принимаю твое чистосердечное обещание на веру, – смилостивился Чиун и направился прочь из кабинета.

– Куда это он? – поинтересовался Смит.

– Лучше не спрашивать, – посоветовал Римо.

Генеральный директор Ндо находился в кабинете и натирал до блеска деревянную фигурку бога Га, используя жир с собственного носа. Вдруг за дверью в приемной раздался крик, сопровождаемый тяжелым ударом.

В кабинет вошел Чиун, и из-за его спины Ндо с упавшим сердцем увидел, что личный телохранитель генерального директора лежит на полу приемной бесформенной грудой.

Ндо произнес только одно слово:

– Опять?

Чиун кивнул.

С побежденным видом генеральный директор спрятал Га в жилетный карман, взял свой портфель и покорно вышел вслед за корейцем, направляясь в аэропорт.

Это был обычный летний день в Увенде, источающий зной и вонь уже на рассвете, а с течением времени становившийся еще жарче.

На площади в родной деревне Ндо воздвигли эстраду. Сама площадь была не многим больше, чем клочок коричневой утоптанной земли, где находилось единственное из имевшихся в городке общественных удобств – колодец, когда-то вырытый группой американских студентов-добровольцев, впрочем, теперь сооружение представляло собой скорее музейную ценность. Ибо вскоре после отъезда американских студентов колодец загрязнил братец Ндо, который был главнокомандующим армии и ошибочно принял колодец за общественную уборную, эту ошибку многократно повторили солдаты его армии. Один из жителей деревни в свою очередь решил, что насос из колодца, когда-то пышно украшенный разноцветными травами и расписанный красными кружками, вполне сойдет за прелестное произведение африканского народного искусства, и продал его известному европейскому собирателю искусства примитива.