Брижит Обер - Лишняя душа

Выпрямиться. О-о-ох, спина, поясница. Не страшно, главное – я жива.

Ищу взглядом предательский столик, но не нахожу его. Вместо него вижу две истертые домашние туфли. Я жива, да, и даже сижу. Сижу посреди гостиной Стивена. Возле ног Рэя-Антони, который смотрит на меня.

Жива, но как надолго?

Нож откатился к низенькому столику, я поспешно хватаю его и направляю на Рэя-Антони, который не реагирует.

Задыхаясь, быстро оборачиваюсь. Мое предположение было ошибочным. Рене Моран – это не Рэй-Антони Ламарк. Потому что Рене Моран сидит на диване, на нем рабочий комбинезон, видна его лысина.

Рядом с каким-то молодым типом, темноволосым и худощавым, в спецовке.

Они тоже молча глядят на меня, под подбородком у них повязаны большие красные салфетки.

Протираю глаза, что такое здесь происходит? Почему эти типы продолжают смотреть на меня? На кой черт потребовались им салфетки? Они что, собираются есть? Мне перехватило горло, не могу издать ни звука. Где же Стивен?

И почему здесь так воняет?

Пошатываясь, встаю, нельзя же так оставаться, здесь очень плохо пахнет, мне страшно, я хочу вернуться к себе, отступаю к дверям, да поговорите же со мной, скажите хоть что-нибудь, объясните мне, черт вас подери!

Кричу так, что мертвым впору проснуться. Впустую. Глаза привыкли к темноте, и теперь я лучше различаю детали.

Широко открытые глаза обращены на меня. Темные пятна. Пятна повсюду – на мебели, на полу, на салфеточках Мамулечки. Скрюченные пальцы Морана. Слишком вялые пальцы темноволосого молодого человека. Муха во рту Рэя-Антони, большая черная муха жужжит у него между губ. Две другие мухи ползают по раскрытому глазу молодого человека, а он не моргает. Воистину, они никогда не проснутся. Потому что все трое сидящих в гостиной мужчин мертвы. Безоговорочно и однозначно мертвы. И если их салфетки красные, то они красны от крови. Им всем троим перерезали горло, на шеях широкие открытые раны, из которых вытекла вся кровь, пропитав большие салфетки, которые были им подвязаны.

Я замираю, прислонившись к двери, и сама, парализованная, не свожу с них глаз, чувствуя, как мои внутренности сводит судорогой. Где Стивен?

Почему все эти три трупа находятся у него в гостиной? Кто их убил?

Мой внутренний голос поднимается до высоких частот, от этого раскалывается череп, и я отчаянно трясу головой, словно хочу избавиться от очевидного ответа.

Где Стивен?

Кто-то скинул меня со столика и втолкнул в эту комнату к мертвецам.

Выйти отсюда!

Трясу ручку двери: заперто. Кто-то запер меня в этой комнате, провонявшей мертвечиной, вместе с тремя убитыми мужчинами. Кто-то, кто, безусловно, был здесь, когда я пришла. Кто находится здесь уже много дней. Рэй-Антони бледен и покрыт синюшными пятнами, его живот раздулся. У месье Морана под попой широкое коричневое пятно. Молодой брюнет – вероятно, это несчастный Эмманюэль Равье – покрыт зеленоватыми струпьями и начинает истекать жижей. А у меня даже не возникает рвоты. Сплошной адреналин. И одно-единственное желание: смыться из этого хранилища трупов до того, как вернется убийца.

До того, как вернется Стивен Убийца.

Как могла я быть такой глупой?! Отвертка. Кажется, страх умножает силы, не знаю, знаю только, что ввожу отвертку между створками двери и наваливаюсь на нее всем своим весом, к счастью, я не соблюдала диету, ха-ха-ха, ухмыляюсь безумной ухмылкой, отвертка сорвалась, попытаться еще раз, эта дрянь должна поддаться, нажать на ручку, навалиться на створку, плевать на шум, толкать, пихать, это ведь старый колченогий замок, хватаю низкий коричневый столик и, ухнув, швыряю его в дверь, и еще раз, и еще раз, и опять работаю отверткой, через щель я вижу коридор, толчок, еще удар, поддается, сволочь, поддается!

Она поддается, последний удар плечом, растерянная, вылетаю в коридор. Где он?

Спокойно отправился вместе со всеми есть пиццу?

Пригнувшись, двигаюсь вперед, держа нож наготове. Выудить двумя пальцами Бэбифон из кармана. Я так дрожу, что едва не роняю его. Позвонить Альваресу. Ответь. Ответь, умоляю. О нет! «Я занят. Оставьте сообщение, спасибо». Я пронзительно визжу:

– Это Стивен, это он убил их, а еще у него здесь три трупа, приезжайте, приезжайте немедленно, мне грозит смертельная опасность!

Попытаться дозвониться до Спелмана. То же самое. То же сообщение. Батарея не успела зарядиться, она мигает. Не подведи, не подведи меня в эту минуту. Входная дверь. А если он спрятался за дверью, со скальпелем в руке, готовый перерезать мне горло?

Тем хуже. Открываю.

Никого.

Скатываюсь с лестницы, в горле застрял ком, только не поскользнуться, к себе, скорее к себе, дождаться полиции, набираю 112, да, «Приезжайте немедленно, я в смертельной опасности, скорее!» – «Что случилось?» Батарея полностью села. Захлопываю за собой дверь, закрываю запоры, все подряд. Как фурия, влетаю в гостиную, подключаю Бэбифон, скорее, скорее, иначе я умру. Гостиная освещена, как Версаль. Повсюду разбросана моя одежда, на диване, на стульях, на полу. Разорванная на куски. Одни из моих стрингов украшают телевизор. Мой банный халат прибит к стене. У меня кружится голова. Головокружение от страха. Подскочило давление. Не выпуская ножа, опираюсь о стену. Регулярно дышать. Дышать, созерцая это кошмарное видение. Он приходил. Он все разорил. Он приходил, он снова вернется. «Le furet du bois, mesdames». Он вернется сюда. У меня в голове упрямо звучит детская песенка, навязчивая, как осенняя муха.

Мое единственное спасение в том, что он ушел есть ту самую пиццу, на которую его пригласила Селина, говорю я сама себе, держа в руке зарядное устройство Бэбифона.

Мое единственное спасение состояло бы в том, чтобы пойти есть ту самую пиццу, на которую Селина меня не пригласила, поправляюсь я, глядя на вырванную из стены розетку.

Наступает мертвая тишина. Я поднимаю голову.

Я поняла, где находится Стивен.

Да где же ему еще быть, кроме как здесь, у меня, со мной?

Стивен Убийца не пошел есть эту пиццу. И я тоже не пошла. Мы находимся здесь, бок о бок, он смотрит на меня с улыбкой, держа руку за спиной. Я знаю, что он держит в руке. Очень острый скальпель. Я размахиваю своим смешным ножом. Чувствую, как моча течет по ногам. Мне стыдно. Я умру, меня зарежут, но мне стыдно, что я обмочилась. Просто смешно.

Все это смешно.

Немыслимо.

Только не ты. Не Стивен.

Не здесь, не так.

Он еще шире улыбается, все зубы напоказ, он медленно поднимает перед собой, передо мной руку в белой перчатке из латекса, которая отсвечивает металлическим отблеском. И он что-то напевает. Он напевает, словно взял эту мелодию из моего мозга.

– Я прошел здесь, я пройду и там…

Он напевает и поднимает руку. Нет! Бежать! Перепрыгнуть диван, не через дверь, слишком долго открывать запоры, через окно? Слишком долго открывать ставни, тогда как, как?! Выхода нет, бегать по кругу, я не хочу умирать, я не хочу, зацепилась ногой за ковер, чертов ковер, купленный на распродаже, падаю плашмя, чувствую его на себе, тяжелый, жесткий блеск стали, даже не больно, прекрати петь, хотя бы прекрати петь, проклятый мясник! Бэбифон вызванивает «I Will Survive», я пытаюсь, пытаюсь, моя рука тянется к телефону, пальцы вздрагивают, голубой блеск холодит горло, холод в животе. Очень холодный блеск, холоднее, чем снег. Указательный палец нажимает зеленую кнопку. Лающий голос Альвареса:

– Алло?! Алло?! Дьявол, не отвечает, едем!

Звонит телефон у Стивена.

Звонит в пустоте. Звонит в моей голове, карильон, карильон колокольчиков, мне трудно дышать, Стивен слишком тяжелый, я под ним задыхаюсь, рот полон пузырей, они меня душат, я как пролитый бокал шампанского, икота, все скользкое и красное, мои кровавые слезы падают на ковер, я вижу, как они рисуют конец моей жизни, я не хочу, но все же необходимо, чтобы я ушла.

Навсегда.

Воскресенье, 29 января – вечер

Капитан Анри Альварес и лейтенант Реджи Спелман выскочили из машины без специальных знаков и бросились в дверь маленького пригородного домика.

Альваресу кажется, что он движется в замедленном темпе в ускоренном фильме, что он и актер, и зритель одновременно.

Спелман нервно звонит в дверь и одновременно оценивает возможности проникнуть в дом. На первом этаже повсюду решетки. Ладно. Он вытаскивает из кобуры свое оружие и стреляет в замок. Возле них, блокируя улицу, останавливается вторая полицейская машина, и из нее выскакивают четыре агента в форме и с оружием в руках.

Альварес распахивает дверь ударом ноги. В коридоре темно. Таймер освещения сломан. Запах пороха и инсектицида. При свете своих фонариков Альварес и Спелман секунду смотрят друг на друга, потом Спелман взлетает по лестнице, перескакивая через две ступеньки, а Альварес пытается открыть дверь квартиры первого этажа. Закрыто на задвижку. И опять в ход идет оружие. Одним прыжком пересечь маленькую прихожую, держа оружие наготове, ударом ноги распахнуть до самой стены дверь гостиной. Замереть в стойке для стрельбы, раздвинув полусогнутые ноги. Два флика следуют за ним и быстро обследуют другие комнаты.