Алекс Баркли - Посетитель

В ноздри вдруг ударил сильный запах сырого лука. Она оглядела всю комнату и увидела половинку луковицы на тарелке в углу помещения, оставленную, чтобы перебить запах краски. Но та вся уже высохла, и проку от луковицы теперь не было.

Мэри вся дрожала и никак не могла остановиться. Она поплотнее запахнула кардиган, пытаясь сохранить тепло, хотя и понимала, что дело вовсе не в том, что ей холодно.

В памяти Мэри сохранились лишь обрывки воспоминаний о человеке, который сейчас сидел напротив нее, — именно их она пыталась собрать воедино перед своими припадками.

Вилка в розетку, загорается лампа на подставке, открывается дверь, там появляется высокая фигура, вваливается внутрь комнаты.

«Мне нужна твоя помощь, мне нужна твоя помощь, мне нужна твоя помощь».

Она отшатывается от него.

«Сядь! Не дергайся! Просто послушай меня, черт бы тебя побрал, о'кей? Просто выслушай меня! Мне нужно немного помочь, поняла? Поняла?! Мне кажется, я схожу с ума. И мне нужно, чтоб ты меня просто выслушала. О'кей? Слушай. Вот и все. Это сейчас твоя работа, понятно? Слушать и помогать». Она опять отшатывается. Он, наверное, всего на шесть-семь лет ее старше, но выглядит совсем пожилым, облезлым каким-то. А он снова: «Ты меня слушаешь? Помоги мне! Я не хочу быть таким, каким стал. Пожалуйста, помоги мне! Останови меня».

Потом она слышит голос Дэвида. Этот человек достает пистолет…

А дальше она не помнит.

— Что ты собираешься со мной делать? — спросила Мэри.

— Не знаю.

— Это ты убил моего брата?

— Да.

— Почему? — В ее голосе звучали мольба и отчаяние.

— Он мне не дал с тобой поговорить. А кроме того, он был лжецом. Как, впрочем, и все остальные…

— Но ведь тебя теперь посадят в тюрьму!

— Да, здесь я ошибся. Я думал, что мог к этому подготовиться… К тюрьме… Я пытался, устроил себе камеру, но ничего не вышло. Все, чего я теперь хочу, так это оставаться на свободе. И я перестану убивать… Но только после тебя.

— Пожалуйста, не надо!

— Я вовсе не с этого начал… У меня что-то сломалось внутри… Мне нужно было подтверждение… Я пытался завести друзей…

— У тебя же должны быть близкие, те, кто беспокоится о тебе.

— Друзья бывают не у всех. Не у таких, как я. Может, раньше, но не теперь.

— Ты, наверно, слишком поздно об этом задумался.

— О чем?

— О помощи.

— Это тебе очень подходит, такая мысль. Ты уже почти пришла в норму, не так ли?

Мэри кивнула.

— Должно быть, это было трудно.

Она кивнула вновь.

— Мы с тобой связаны ложью, — сказал Блейк.

— Нет! Вовсе мы ничем не связаны. Может быть, ложь связана с тобой.

— Ложь — это я и есть! Но и все остальные тоже.

— Но не я.

Он грустно рассмеялся:

— В том-то и дело! Никто не хочет признать правду. Но если человека прижать как следует, он в конечном итоге ее тебе скажет. Но почему его обязательно нужно как следует прижимать?

Ложь была неотъемлемой и важнейшей частью жизни Мэри Бёриг, именно она довела ее до нынешнего положения, именно она привела ее в мир Престона Блейка.

Это было вечером накануне последнего экзамена. Она сидела в самом тихом уголке «Тьюкса», самого тихого бара в Булдере, штат Колорадо. На маленьком круглом столике перед ней лежал раскрытый учебник биопсихологии с ее собственными заметками на полях, сделанными на занятиях, которые она едва помнила. Но она знала, как работает ее мозг. Короткие периоды интенсивных занятий непосредственно перед экзаменами неизменно приносили успех. Она успевала по всем предметам в течение учебного года, а по тем, по которым отставала, могла сконцентрироваться, собрать все силы для двенадцатичасовой зубрежки и в итоге быть одной из первых студенток. Мэри провела так целый час — погруженная в чтение, накачиваясь кофе.

Потом в бар вошел Джонни Тьюкс, сын владельца заведения, а за ним ввалилась большая группа молодежи, рассчитывавшая на бесплатное пиво.

Мэри даже голову не подняла. Но Джонни углядел ее, подошел, выдвинул стул и уселся напротив, захлопнув ее учебник.

— Мэри Бёриг, сейчас не время для зубрежки. — Он улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ:

— Наоборот, ведь другого времени у меня нет.

— А когда экзамен?

— Завтра утром.

— Тогда ты все равно пропала. А нынче вечером надо расслабиться.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь психологией занимаешься, да? А значит, знаешь, что секс высвобождает эндорфины, отчего человек расслабляется и чувствует себя счастливым.

— Мы, стало быть, сейчас сразу перейдем к сексу?

— Сперва я вообще-то должен тебя напоить.

— Господи, какой ты все-таки наглец!

— Я просто честный человек. Кроме того, я никак не могу забыть того, что было на прошлой неделе.

Мэри улыбнулась:

— Я тоже.

— Тогда в чем проблема?

Она открыла учебник:

— Вот в этом.

Он покачал головой:

— Не аргумент.

— Послушай, давай договоримся на завтрашний вечер, о'кей?

— Нет, мне не утерпеть целых двадцать четыре часа.

Тут подошел официант и поставил на столик кружку пива и бокал белого вина.

— Твое здоровье! — Джонни поднял кружку.

— Только один глоток. — И Мэри протянула руку к бокалу.

Последний экзамен она так и не сдала. И не окончила колледж.

Через несколько месяцев встреч с Джонни Тьюксом она перебралась в его квартиру над баром и устроилась к нему официанткой. Но питаемый алкоголем секс и постоянные разговоры о нем быстро ей надоели. А ничего более Джонни предложить девушке не мог.

Мэри бросила его и переехала в Нью-Йорк. Открыла маленький офис в Сохо, который оплатил Дэвид. Табличка у дверей гласила: «Мэри Бёриг. Психолог». Один ее приятель изготовил для нее фальшивый диплом магистра психологии, якобы полученный в университете. Он сделал это из благодарности — Мэри когда-то помогла ему соскочить с наркотиков.

Дэвиду не нравилось поведение сестры, но тогда он ей помог и прикрыл ее, а потом сделал это еще раз, на первых встречах с Джулией Эмбри.

Мэри смотрела на Блейка. В ее голове применительно к этому человеку вдруг сам собой возник диагноз: «асоциальное поведение» — не зря она когда-то училась в колледже. Как это определялось в учебнике? «Не соблюдает законы. Игнорирует свои обязанности. Не испытывает угрызений совести. Безрассуден. Неискренен, склонен действовать исподтишка. Неспособен планировать свои действия. Вспыльчив, неуправляем». Сейчас Мэри понимала, что и сама она подпадает под некоторые из этих пунктов.

Блейк повысил голос:

— Ты меня слышишь?!

— Извини, я задумалась.

— Интересно, как теперь работают твои мозги.

— Мне тоже это интересно. — Мэри отвела взгляд в сторону. — А ты добился своего?

— О чем ты?

— Об убийствах людей. Это помогло тебе? Ты доказал себе то, что хотел? Что ты вполне нормален? Что все остальные — такие же, как ты? Что ты — не… урод?

— Да. Все они такие же, как я. Все лгут. И все, кто говорил мне, что я урод, ошибались.

— Ну а зачем ты меня сюда притащил? Зачем вообще пришел ко мне?

— Просто мне захотелось тебя увидеть. И я хочу тебе кое-что подарить.

Мэри начало трясти. Она не отводила глаз от пистолета в его правой руке.

— И вот что я тебе на сей раз подарю. — Блейк вытянул что-то левой рукой из кармана.

В лунном свете, проникавшем сквозь окно, она увидела серебристый блеск. Он протягивал Мэри ее собственный телефон. Он возвращал ей жизнь. Он отпускал ее. Она взяла у него трубку.

И тут дверь позади него резко распахнулась, и он рывком обернулся. Мэри рефлекторно зажмурилась, заметив вспышку света и услышав выстрел. Окно позади нее разлетелось вдребезги.

Она плашмя бросилась на пол и поползла к двери. Крики, еще выстрел, топот ног, ужасный запах…

Она почувствовала что-то теплое у себя на щеке, что-то стекающее вниз. И стерла это «что-то», пока оно не достигло рта. Как только Мэри выбралась в коридор, то сразу вскочила на ноги и бросилась бежать. Она мчалась к пожарной лестнице через наполовину отремонтированные помещения, по пустым коридорам, под черными, жуткими, лишенными привычных белых плит провалами потолков, между торчащими отовсюду проводами.

Она выскочила на лестничную площадку и решила подняться на один этаж, а не спускаться вниз. Мэри ухватилась за лестничные перила и заставила себя идти наверх. Она слышала, как кто-то непрерывно зовет ее по имени снова и снова, и эти крики эхом отдавались от стен лестничной клетки. Она зажала уши ладонями: «Заткнись! Заткнись! Заткнись!»

На третьем этаже Мэри обнаружила пустую квартиру, зашла туда и тихо закрыла за собой дверь. Во время бегства она совсем запуталась и, подходя к окну, не знала, что увидит. И тут ее сердце радостно затрепетало: окно выходило на цветочную клумбу, которую посадили она и Дэвид. По ее лицу потекли слезы. Она вытерла их, не заметив в темноте, что они смешаны с кровью. Мэри стояла у окна и думала о брате, о его доброте, его всегда улыбающихся глазах, его…