Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ)

— Ты? — Шрам искренне усмехается. — Вот это развлечение на ночь!

— Включай свой секундомер, — рявкает парень. — Засечем, за сколько секунд я её вырублю.

— Подождите! — с вызовом кричу я. — Я не собираюсь ни с кем драться!

— Тебя никто не спрашивает.

— Ещё как спрашивает! Это не справедливо! Тебе достаточно ударить меня один раз — и всё, я в нокауте! В чем же тогда смысл поединка?

— Хватит разглагольствовать! — недовольно протягивает мой соперник и встает в оборонительную позу. — Или ты пытаешься защититься, или я тебя убью.

Ужас пробегает по спине, и я слышу, как дико стучит в груди сердце. На несколько секунд меня прорезает тьма: остаюсь лишь я и глаза моего противника: его холодные, мертвые глаза.

Мне определенно не становится легче.

Начинаю отступать назад, как вдруг какая-то низкая девушка вырывает из моих рук Карину.

— Не трогай её! — зло кричу я и кидаюсь к брюнетке. — Убери от неё свои руки!

— Остынь, гостья, — усмехается Шрам, в тот момент, когда толпа рук толкает меня в центр круга. — Твоя сестра уйдет домой в целости и сохранности, если ты пройдешь испытание.

— Но я не пройду его.

— Главное принять вызов: исход не так важен.

— Исход не важен? — нервно удивляюсь я. — Не важен?!

Не обратив внимания на мои крики, Шрам поднимает руку, и толпа начинает скандировать: Макс! Макс! Макс!

Отлично. Теперь я хотя бы буду знать имя своего убийцы.

— Деритесь, — командует парень, и меня сковывает ужас. Я прирастаю к месту и впяливаю взгляд в противника. Неужели он не понимает, что я обречена? Неужели ему доставит удовольствие избить девушку, которая даже не успеет поднять на него руку?

Максим спокойно подходит ко мне и, издеваясь, толкает в плечо.

— Ну, что, готова, чужачка?

Я не отвечаю.

При мысли о том, чтобы просить у него пощады, у меня начинает горчить во рту.

Я глубоко вдыхаю и выставляю руки перед собой. Господи, может я и смогу победить его? Может, у него есть Ахиллесова пята и мне удастся найти её за первые несколько секунд? Может, он внезапно передумает и…

Живот пронзает резкая боль. В тот же момент, я отлетаю в сторону от удара в плечо, и буквально слышу, как внутри что-то ломается. Перед глазами проносится тьма, я кренюсь на бок, и едва удерживаю равновесие. Люди вокруг продолжают скандировать имя моего противника, они орут, смеются, кричат, и только я мечтаю проснуться и осознать, что все происходящее страшный сон. Но желания так и остаются желаниями. Максим хватает меня за волосы и ударяет в живот, опять, только сильней, гораздо жестче, и я чувствую новую боль. Перед глазами взрываются краски: зеленый, синий, желтый. Аттракционы, лица подростков, асфальт — всё смешивается, начинается крутиться. Я пытаюсь задеть парня, молочу руками в разные стороны, вялая, заторможенная, слабая, но он ставит мне подножку. Моё тело грубо падает вниз, и я скольжу подбородком по холодной земле не в состоянии даже крикнуть, даже расплакаться от боли. Затем Максим опускается рядом со мной. Он хватает меня за шею и приближается к моему уху так близко, что я ощущаю его горячее дыхание.

— Лежи и не двигайся. — Шепчет он. Его приказ кажется мне странным, ведь я и так не могу пошевелиться. — Поняла, меня? Ни одного движения!

Резко отпустив мою шею, парень поднимается с колен и громко выдыхает:

— Думаю с неё достаточно.

— Ты, правда, так считаешь? — неуверенно переспрашивает Шрам. — Она еще в состоянии помахать кулачками, ведь так? Ну же, гостья! Драка была слишком короткой, и мы не успели ею насладиться! Всего тридцать одна секунда!

— Отстань от неё, Стас, — вновь произносит Макс, и я даже сквозь боль замечаю, что он первый, кто называет его по имени. — Пусть идет домой и больше никогда сюда не возвращается.

Наступает молчание.

Я разрываюсь между тем, чтобы плакать от боли или плакать от унижения. Ноет все тело, все конечности. В глазах стоят слезы, в воздухе витает запах крови, и кажется это далеко не кровь соперника. Одно радует, плечо совсем не болит: я его просто не чувствую.

— Ладно, — неожиданно отрезает Шрам. — Я всё равно не рассчитывал на нечто большее.

Я вижу, как он разворачивается ко мне спиной, и уходит. То же делают и остальные. Целая толпа людей, приходит возле меня, и даже не предлагает помощи, хотя выгляжу я наверняка паршиво.

Воцарила тишина. Интересно, который час? Родители уже приехали? Обрадуются ли они, увидев, меня в крови? Если они конечно увидят…

Я хочу перевернуться на бок.

— Черт, — резкая боль пронзает спину. Я сильно прикусываю губу, чувствую вкус крови и сжимаю руки в кулаки.

Мне трудно дышать. Легкие сдавлены, после сильных ударов, ребра болят, едва я пытаюсь втянуть воздух. Но кроме физической боли я испытываю ещё и нечто другое. Дикий стыд, позор и разочарование в себе. Я оказалась такой слабой, такой беззащитной и уязвленной. Парню хватило тридцати секунд, чтобы избавить от меня. Тридцати! Неужели я настолько ничтожна?

Неожиданно я слышу слабый голос.

— Лия? — мое лицо приподнимают чьи-то холодные, мокрые руки. — Боже, мой. Прости меня. Лия, ты меня слышишь?

— Карина?

— Господи, мне так жаль. Я… — слова сестры обрываются, и она начинает плакать. — Я не хотела, я…

Неожиданно кто-то берет меня за плечи и медленно поднимает с асфальта. Я встаю на ноги, шатаюсь, пытаюсь разглядеть человека перед собой, но не могу даже удержать равновесие.

— Ох, как же он тебя… — протягивает женский голос. — Мог бы быть поделикатней с девушкой.

— Я не понимаю…

— И не надо ничего понимать. — Незнакомка перекидывает мою руку себе через плечо и начинает двигаться в сторону парковки

— Кто ты?

— Кира. Я учусь с тобой в одной школе, забыла?

— Кира? — мои мысли пытаются крутиться, пытаются воссоздать автопортрет человека, но вместо этого, я лишь вяло оседаю в руках девушки. — Разве мы знакомы?

— Карина, прибавляй скорость, — проигнорировав мой вопрос, отрезает незнакомка. — Ты же не хочешь остаться здесь одна, правда?

— Я иду.

— Вот и отлично.

— Почему ты мне помогаешь? — неразборчиво спрашиваю я, и поднимаю взгляд на девушку. — Ты же одна из них, зачем тебе проблемы?

— Не задавай лишних вопросов, Лия.

— Знаешь моё имя?

— Я же сказала тебе, — Я слышу, как открывается дверь машины, и мне становится тепло. — Никаких вопросов.

Как хорошо, что некоторым вещам приходит конец.

Я медленно открываю глаза, чувствуя запах родного дома. Мои духи. Моя комната. Мне всего лишь приснился кошмар, и он закончился.

Я вытягиваю перед собой руки, и вдруг резко сворачиваюсь клубком на кровати. Ядовитая, тягучая боль пронзает тело от кончиков пальцев до головы. Словно маленькие взрывы, во мне то и дело пульсируют синяки, отеки. Я вдыхаю глубже, и понимаю, что с запахом духов смешался запах крови, и тогда мне вдруг становится обидно. Это был не сон. Это был не кошмар. Я сжимаю одеяло, и ощущаю подступившие к глазам слезы. Лицемерие на свой счет исчезло. Раньше я думала, что я сильная. Я ошибалась.

Собравшись, я пытаюсь разогнуться и открываю глаза. Медленно стаскиваю с себя одеяло и приподнимаю майку. На животе огромный отек, синий, желтый, оранжевый: просто целая радуга. Я сжимаю крепко губы и встаю с кровати. Тут же заныли ноги, спина. Прихрамывая, я подхожу к зеркалу и вижу гематому на плече. Вот почему вчера я его не чувствовала: ему досталось больше всего.

В мою комнату стучат, и я как можно скорей пытаюсь добраться до шкафчика. Прикрыть синяки от родителей: пожалуй, самая важная задача на данный момент.

Но когда дверь открывается, на пороге я вижу Карину. Она бледная, уставшая. Я бы сказала, больная, если бы не знала истинную причину вялости.

— Привет, — неуверенно шепчет она, и я прожигаю её недовольным взглядом. — Как себя чувствуешь?

— Отлично.

— Давай я принесу йод. Леша сказал утром обработать раны ещё раз.

— Леша? — я вскидываю подбородок и усмехаюсь. — С чего это он решил позаботиться обо мне? Его ведь не волновало, что со мной, когда тот парень избивал меня на виду у целой толпы. Что изменилось сейчас?

— Не правда. Он сильно переживал.

— Я заметила.

— Послушай, — Карина подходит ко мне и кладет руку на здоровое плечо. — Прости меня. Я не хотела, чтобы так вышло.

— Ты… — стряхнув её руку, я протираю ладонями лицо и продолжаю. — Ты в своем была уме, когда прыгнула в тот куб? Понимала, что делаешь? Потому что я не представлю, какой идиоткой надо быть, чтобы добровольно пойти на самоубийство! Так что просвети меня. Скажи мне: о чем. Ты. Думала?

— Лия, это сложно объяснить.