Джеймс Кэрол - Хищница

– Знаешь, Амелия, мне тебя почти жаль.

– Я то же самое про тебя могу сказать.

Уинтер дотронулся до микрофона и сказал Мендозе, что на горизонте чисто. Через тридцать секунд снаружи послышались шаги. Мендоза зашла с пистолетом наголо, за ней следовали двое полицейских. Она осмотрела Уинтера с ног до головы, словно ей нужно было убедиться, что он в целости и сохранности. Оглядев Амелию, она снова повернулась к Уинтеру:

– Значит, таинственная незнакомка все-таки существует.

– Согласись, Мендоза, Вегас отдыхает.

– Наверное.

– Какое вы оба жалкое зрелище, – прошептала Амелия. – Вы думаете, что все тут порешали, да?

– Да, – сказала Мендоза. – Ты в наручниках, к кровати прикована. Разве тебе непонятно, почему мы так самозабвенно заблуждаемся?

Амелия замотала головой и поймала взгляд Уинтера.

– То, что я сделала с Райаном, ведь очень отличается от моей обычной схемы, так? Хоть это изменение и объяснимо. Когда фантазии воплощаются в реальность, каждый раз приходится идти чуть дальше, чтобы получить прежнее количество кайфа. Поэтому приходится придумывать что-нибудь новенькое, чтобы выйти на прежний уровень удовольствия. А что, если с Райаном у меня все шло по плану? Может, у меня есть и другие райаны? На вашем месте я бы сейчас задавалась вопросом, а чем вообще Амелия занималась прошедшие шесть лет.

Уинтеру стало не по себе. Она была права. Ему приходило в голову, что с Маккарти ее обычная схема действия мутировала. Вопрос власти по-прежнему главенствовал, но разница в факторе риска была очень значительной. Вдруг он ошибся? Вдруг на свободе гуляет пара десятков таких райанов?

– Я тебе не верю.

– Это никакого значения уже не имеет.

Уинтер начал искать в ее поведении признаки того, что она врет, но не нашел совершенно ничего.

– И сколько их?

– А это секрет, – улыбнулась она. – Знаешь, я даже не знаю, что мне нравится больше. Смотреть, как кто-то вешается или как кто-то убивает. Две стороны одной медали.

– Уведите ее отсюда, – скомандовала Мендоза.

Двое полицейских подошли к кровати. Амелия не обратила на них никакого внимания, она не сводила глаз с Уинтера. Он смотрел на нее и тоже не отводил глаз. Один коллега Мендозы отстегнул наручник от кровати, а второй схватил ее за руку и поставил на ноги. Он завел ей руки за спину, защелкнул наручники и, не особо церемонясь, вывел из номера. По пути, перед тем как исчезнуть из виду, она в последний раз широко улыбнулась Уинтеру.

Мендоза подошла к кровати и села на край.

– У нее в голове полный бардак, ты же это понимаешь? Нет у нее никакой готовой армии.

– Я не думаю, что она врала.

– Да ерунда это все.

Уинтер молчал.

– Это ты сейчас говорил или твой психопат?

– А ты сама как думаешь?

Мендоза внимательно посмотрела на него, потом покачала головой и тихо выругалась.

– И что теперь?

Уинтер подошел к кровати и опустился на колени перед тумбочкой. Вытащив сумку с ноутбуком, он встал и передал ее Мендозе.

– Поиски нужно начать отсюда. Наверняка здесь что-то есть. Только будьте внимательны, она могла запрограммировать жесткий диск на самоочистку. Думаю, именно это она и сделала.

– И сколько райанов, ты думаешь, она могла подготовить?

– Думаю, одного или максимум двух, – предположил Уинтер.

– И все?

– Но ты же видела, что сделал Маккарти. Даже один – это чересчур.

– Я не об этом. Она-то делала вид, что их намного больше, чем два.

– Она опять с нами играла. Чтобы взрастить еще одного Райана Маккарти, нужно потратить немало времени. И это не так просто. А двоих – еще сложнее. Про десять человек и речи идти не может, за шесть лет это невозможно успеть.

– Надеюсь, ты прав.

– Я тоже надеюсь.

Уинтер подошел к двери и вышел на улицу. Было прохладное раннее утро, в нескольких окнах зажегся свет. Люди выглядывали из окон и дверей, пытаясь понять, что происходит. Тишину нарушил звук двигателя – полицейская машина выезжала с парковки. Человек за тонированными стеклами на заднем сиденье повернул голову к Уинтеру. Он сразу представил себе лицо женщины из кафе – платиновые волосы, ярко-голубые глаза, игривая и загадочная улыбка, словно говорящая «я знаю что-то, чего не знаешь ты». Да, это было его отражение, но не совсем. Перед входом в мотель машина притормозила, резко повернула направо и через несколько секунд скрылась из виду.

Тент, который установили над гробом, был совершенно не нужен. После трехдневного проливного дождя небо расчистилось и установилась прекрасная осенняя погода. Уинтер поднял голову и посмотрел на широкий голубой небосвод. Грэнвилл Кларк был бы доволен.

По грубым прикидкам, проститься с ним пришли по меньшей мере двести человек. Все были в черном, стояли с грустными лицами и не сводили глаз с гроба. Уинтер пытался представить, как бы к этому всему отнесся Грэнвилл Кларк. Он бы точно захотел поменьше пафоса, но в глубине души ему было бы приятно всеобщее внимание.

Уинтер стоял в тени, под кроной клена в двухстах метрах от могилы. С этого расстояния он мог видеть все происходящее, но не слышал, что говорил священник. Вряд ли он пропускал что-то важное. В подобных случаях обычно говорят одно и то же. Могила была посередине склона. Позади виднелись большие кладбищенские ворота. На Мейн-стрит было тихо, потому что все, кто хоть что-то представлял собой в Хартвуде, были сейчас здесь.

Уинтер прилетел из Парижа вчера, чтобы попасть на похороны Омара Харрака. Новое расследование достигло фазы плато, и он решил, что его отсутствие в течение нескольких дней не нанесет делу никакого ущерба. Являться на похороны без приглашения Уинтер не привык. Он вообще не привык на них являться. В последний раз он был на церемонии прощания со своей матерью, и она далась ему так тяжело, что он пообещал себе больше не ходить ни на одни похороны. И вот – сразу двое за два дня.

С Омаром прощались совсем не так, как с Грэнвиллом Кларком. Кларк был уже стар и болен – он и сам говорил, что свое уже отжил. Смерть Омара же, наоборот, обрушилась на родственников настолько внезапно, что они никак не могли прийти в себя. Это было видно по их лицам. Уинтер проскользнул в церковь в начале службы и вышел на улицу еще до того, как она закончилась. Никто и не знал, что он приходил. Он внимательно рассмотрел лица супруги Омара и его детей и получил подтверждение, что он был хорошим отцом и мужем. Их горе было искренним, а душевная рана кровоточила очень сильно.

Лэптоп стал полным разочарованием. Обнаружить удалось всего одну папку с информацией о Уинтере. Амелия перерыла интернет и накидала его биографию. В этой же папке лежали две его фотографии. На обеих он был в кожаной куртке, а не в замшевой. Уинтер был уверен, что где-то у нее есть еще один лэптоп с информацией об остальных жертвах и о других райанах, если они существуют. Но где? Раз ей удалось успешно прятать собственного отца на протяжении целых шести лет, то реально ли будет найти спрятанный ею лэптоп?

Родители Кэролайн Мэзерс подтвердили, что один из костюмов Амелии состоял из одежды их дочери. Еще три наряда принадлежали девушкам, которые тоже повесились. У всех четырех была депрессия, и они общались на форумах, посвященных этой болезни. Доказательств того, что Амелия присутствовала во время их суицидов, не было, но Уинтер был уверен, что она там была. Она бы не упустила такой шанс.

Амелию перевели в отделение с усиленной охраной в госпитале Беллвью, где она проходила психиатрическую экспертизу. Для Уинтера вопрос заключался не в том, сумасшедшая она или нет, а в том, хотелось ли ей, чтобы о ней так думали. Для нее это лишь еще одна возможность сыграть новую роль, и его не удивило, что ее перевели в Беллвью. Странно, что она не добилась этого раньше, ведь докторами и медсестрами манипулировать гораздо легче, чем тюремными охранниками.

Несмотря на то что он не слышал слов священника на могиле Кларка, он понял, что все подходит к завершению. И правда, вскоре гроб опустили в землю. Несколько человек бросили вниз горсть земли, среди них была и Вайолет – официантка из кафе. Уинтер сначала даже не узнал ее вне привычного окружения. Подождав, пока уйдут последние присутствующие, он подошел к могиле. На надгробии были указаны даты жизни Джоселины Кларк. Под ними было место для информации о Грэнвилле.

Уинтер вынул из кармана две шахматные фигурки. Они были вырезаны вручную, а дерево было очень гладкое и приятное на ощупь. Пока все были в церкви на службе, он вскрыл замок в доме Кларка и проник внутрь. Фигуры на шахматной доске стояли в том же положении, что и в тот вечер, когда они вместе пили виски и ели китайскую еду. Он доиграл партию до логического завершения и положил в карман черного короля и белого ферзя. Вытянув руку над открытой могилой, он раскрыл ладонь, и фигурки полетели вниз. Одна за другой они ударились о гроб с громким стуком.