Стюарт Вудс - Предатель

— Доброе утро, Томми, мистер Ямамото.

Он слегка кивнул в сторону японца.

Как же он ненавидел этого щуплого карлика!

— Готовы? — спросил Томми.

Майкл поднял трубку: «Крути, Макс».

Он сел и в оцепенении просмотрел фильм, полный ужаса, крови, автокатастроф и убийств. В главной роли был специалист по кунг-фу, до последнего времени личный тренер Томми Про.

Томми был подтянутый, в прекрасной форме, особенно с тех пор, как перевел свои операции в Лос-Анджелес.

Фильм закончился, зажегся свет. Ямамото заговорил первым.

— Холосо, оцень холосо, — произнес он со своим «оксфордским» акцентом.

— Я рад, что вам понравилось, господин Ямамото, — ответил Майкл.

Майкл тщательно прибрался у себя на рабочем столе: аккуратно сложил все бумаги и собрал ручки. Убедившись, что все в порядке, он оттолкнулся от стола и положил себе на колени тяжелый кейс, затем прокатился через кабинет к двери, ведущей в конференц-зал, туда, где должен был состояться его последний совет директоров в «Центурионе».

Усевшись в центре длинного стола (во главе стола теперь сидел Томми Провенсано), он почувствовал умиротворенность при мысли, что его работа в «Центурионе» близка к концу.

Естественно, он не испытывал ни малейшего удовольствия от того, что он публично руководил быстрым упадком качества продукции студии и ростом долгов; его также не радовало и то, что его имя теперь стало синонимом скандала; ему не было никакого дела до мужчин и одной женщины, работающих в самом сердце студии, которая была лучшим производителем качественных фильмов Голливуда, а теперь поставляла низкопробный ширпотреб. Да, он чувствовал полную умиротворенность, сознавая, что все вот-вот должно закончиться. Он положил свой дипломат на стол.

— Господа, — произнес Томми, — прошу садиться.

Человек десять мужчин и одна женщина заняли свои места за столом — с Томми Про во главе и с Маргот Глэдстон по правую его руку.

— Объявляю очередное собрание совета директоров «Центуриона пикчерс» открытым, — сказал Томми. — Вице-президент корпорации, мисс Маргот Глэдстон будет секретарем.

Маргот одарила очаровательной улыбкой сначала Томми, а затем всех остальных за столом.

— Этот совет будет коротким, у нас немного дел. Мы…

— Господин председатель? — спросил Майкл.

Томми раздраженно посмотрел в сторону Майкла.

— Только если это относится к повестке дня, — произнес он тоном, не терпящим возражений.

— Господин председатель, — продолжал Майкл, не обращая внимания на беспокойство Томми. — Я задержу вас только на одну минуту. Совет не в курсе того, что сегодня у нашего председателя день рождения, и меня попросили сказать пару слов и преподнести ему маленький подарок.

Томми сначала остолбенел, затем улыбнулся.

— Это очень приятно, Майкл. Спасибо всем вам.

— Не будем говорить о возрасте господина председателя, — произнес Майкл под вежливый общий смех. — Нам всем хорошо известно, что он очень интересуется оружием, которое используется в фильмах «Центуриона», поэтому я попросил наших пиротехников приготовить для сегодняшнего дня что-нибудь из того, что будет использовано в нашей будущей картине «Вооруженные силы», к которой господин председатель проявляет особый интерес.

Томми откинулся назад и широко улыбнулся.

— Что ты припас для меня, Майкл?

Тот расстегнул замки дипломата и открыл его. Там лежали два коротких автомата с набором принадлежностей. Майкл взял один и начал накручивать глушитель на ствол.

— Томми, это образец нового автомата, разработанного ЦРУ совместно с группой быстрого реагирования. Мне удалось убедить главу разведки разрешить использовать его в «Вооруженных силах».

Он передал оружие Томми, тот осторожно взял его.

— Он заряжен? — спросил Томми.

Майкл начал накручивать глушитель на второй автомат.

— Конечно, Томми, — но только патронами, которые делались нашими пиротехниками. — Я уверяю тебя, вполне безопасно вести автоматический огонь у нас за столом.

Он оттянул назад затвор и отпустил его.

— Заряжать вот так.

Томми встал и передернул затвор.

— Я думаю, что ты не обидишься, если в свете последних событий в студии я не буду ни на кого направлять оружие.

— Конечно, Томми, — ответил Майкл. — Попробуй на этой прекрасно отделанной стене. Я уверен, что ты не нанесешь ей никакого вреда.

Все встали и отошли от стола, когда Томми поднял оружие.

— Хорошо, представим, что у этой стены стоят все нью-йоркские критики.

Он направил автомат на стену и нажал курок.

Оружие разорвалось в его руках. В зале заседаний раздался грохот. Некоторые члены совета попрятались под стол, некоторые кинулись к Томми. Маргот Глэдстон оттащила его от стола и прислонила к стене.

— Томми, ты жив? — кричала она.

Томми был, конечно, жив, но его лицо было изуродовано, он мог издавать только булькающие звуки.

— Спасибо тебе за заботу о Томми, Маргот, — произнес Майкл и выстрелил в нее короткой очередью. Она упала рядом с Томми, который все еще пытался что-то сказать.

Майкл повернул оружие в сторону директоров, которые столпились в углу комнаты.

— А теперь вы, господин Ямамото, — произнес он, — отправляйтесь к вашим покровителям.

И он выстрелил длинной очередью в толпу, которая металась в углу. Затвор щелкнул, автомат перестал стрелять. Майкл потянулся за следующим магазином, вставил его и перезарядил оружие. Он повернул свое кресло в сторону Томми.

— Я не хочу, чтобы ты думал о том, что взорвавшееся оружие было сделано для того, чтобы убить тебя, Томми, — произнес он.

Раздались удары в дверь, ведущую в коридор, которая, как Майкл знал, была всегда закрыта.

— Я оставил это удовольствие для себя.

Томми проревел что-то нецензурное. Один или два человека пытались теперь сломать крепкую дверь.

Майкл направил оружие на Томми.

— От имени всех любителей кино я дарю тебе это, — он выстрелил, и тело Томми исполнило маленький танец под градом крупнокалиберных пуль. Через несколько секунд его оружие опять смолкло.

Майкл хотел перезарядить его для последнего выстрела, но двери наконец-то распахнулись. Майкл заспешил, но было поздно. Двое охранников в униформе разрядили в него свое оружие.

Майкл почувствовал, что вылетает из своей коляски.

Майкл медленно открыл глаза. Вокруг было тихо. Он ничего не знал о тех героических усилиях, которые предпринимались в последние дни для сохранения его жизни. Он попробовал поднять голову, но его мышцы не работали. Он попытался пошевелить руками, но они тоже не слушались. В панике он хотел закричать, но не смог.

Тогда Майкл решил успокоиться, после чего осторожно повел глазами, пытаясь увидеть как можно больше. Он увидел только капельницу с какой-то жидкостью. Дальше он мог видеть только потолок. Он закрыл глаза и через несколько минут задремал.

Его разбудил шум. Дверь открылась и закрылась. Он услышал приближающиеся шаги, и в поле его зрения появилось лицо Аманды Голдман.

— О, мой дорогой, — произнесла она, — ты очнулся!

Она поводила пальцем у него перед глазами.

— Ты действительно очнулся, правда? Я ходила к тебе несколько недель, и каждый раз мне говорили, чтобы я не ждала никаких реакций. Что-то связанное с повреждением мозга.

У Майкла широко открылись глаза.

— Ты слышишь меня? — спросила она. — Если слышишь, моргни один раз, если нет, то два.

Майкл моргнул один раз. Он может общаться! Если он может общаться, значит из этого положения тоже есть выход.

— Ты можешь двигаться? — спросила она.

Майкл ответил «нет».

— Господи, ты знаешь, кто я, да?

Майкл ответил «да».

— Я хочу, чтобы ты знал, что происходит, — произнесла она. — На студии теперь полно японцев, и они всем заправляют.

Майкл закрыл глаза.

— Я занимаюсь твоими делами, — произнесла она.

Майкл опять открыл глаза.

— Мои адвокаты получили от меня доверенность на ведение твоих дел. Кто-то нашел твое завещание, в котором ты назначаешь меня доверителем, и суд это подтвердил.

Майкл уставился на нее. Аманда села на кровать так, чтобы он мог ее легко видеть.

— Со мной все в порядке, но есть несколько вещей, о которых я хочу тебе рассказать. Мне кажется, что тебе я могу доверять больше, чем кому бы то ни было.

Майкл подтвердил это. Ему не терпелось скорей закончить этот разговор. Он должен был найти способ дать ей понять, что он хочет сделать.

— Я встретила одного человека, мне с ним очень хорошо. Он моложе меня, но ведь это ничего не значило между мной и тобой, ведь правда? Ты его знаешь, ты с ним работал, — добавила она. — Его зовут Чак Пэриш.