Арсений Ахтырцев - Сабля Чингизидов

— Вы что же, будете каждый год ее Эрмитажу отдавать? — недоуменно спросил Розум.

— Если они окажут мне такую честь, — улыбнулся Панин. — Сразу видно, господин Розум, что вы не коллекционер.

— Мне это недавно уже говорили.

— Правильно говорили. Ничто не доставляет такого удовольствия истинному коллекционеру, как демонстрация его коллекции, тем более в таком музее, как Эрмитаж. Ну что, подполковник, мир? А то вы на меня все утро волком смотрите. Даже Лена уже волноваться стала.

— Да нет, что вы, — смутился Розум. — Я просто думал, что сабля эта для России потеряна.

— Она была бы потеряна, если б вашим коллегам ее вчера удалось у нас забрать. Вот тогда она была бы точно потеряна. А так она нашлась и для вас, и для меня, и для России. Пошли, нам еще с Леной документы подписывать. Вон их сколько наши крючкотворы наготовили.

После того как все бумаги были подписаны и заверены и счет компании «ISP Ltd.» окончательно переоформлен на имя Усольцевой, Панин торжественно открыл футляр и достал саблю. Алмаз в торце рукояти показался присутствующим огромным. Он имел симметричную, слегка овальную форму. Края камня были покрыты черноватым налетом, вероятно, в результате окисления серебра рукояти, но центральные его грани светились чистым голубоватым светом, будто подсвеченные изнутри. Все присутствующие подошли поближе посмотреть на этот роскошный подарок природы. Даже бесстрастные полицейские проявили интерес. Александра сделала знак, и в зал внесли бокалы шампанского.

— Давайте обмоем, — тут графиня вопросительно посмотрела на Панина, тот утвердительно кивнул, — обмоем возвращение Архипова наследства в каратаевскую семью, — уверенно закончила графиня.

И повторила по-шведски. Шведы с энтузиазмом закивали головами. Панин продолжал держать саблю камнем к зрителям, и сверкающий алмаз отражался в бокалах на большом серебряном подносе, отсвечивая сотнями ярких вспышек света на стенах зала.

— Красиво как, — вздохнула Лена. — Спасибо вам, Александра, и всей вашей семье за то, что сохранили для всех нас эту красоту.

— Ну, посмотрели, и хватит, пора и честь знать, — ухмыльнулся Панин и аккуратно уложил саблю обратно в футляр.

Брюссель, декабрь, 2005 г.

Прием по случаю бракосочетания баронессы Эмилии фон Ройбах и Аркадия Половцева начался в восемь часов промозглого декабрьского вечера в большом бальном зале брюссельского отеля «Краун Плаза». В углу зала струнный квартет тихо играл классическую музыку. Невеста с женихом обходили гостей. Было больше двухсот человек, и гости с бокалами в руках разбились на группы. От голосов гостей, занятых светской беседой, в зале стоял ровный гул. Розум с Леной вошли в зал из коридора и зажмурились от яркого света многочисленных люстр, свисавших с потолка зала. Привыкнув к свету, они огляделись. Сразу несколько человек в одной из групп приветственно замахали им руками.

— Пошли, вон русская сборная. — Розум легонько подтолкнул еще не привыкшую к свету Елену в нужном направлении.

В центре внимания русской группы был генерал Арсанов. Родственникам удалось убедить генерала одеться в штатское, только пообещав персональный фрак от Армани, и сейчас высокая и грузная фигура генерала в роскошном фраке возвышалась над менее крупными соотечественниками. Розум тоже в первый раз в своей жизни надел фрак и ужасно комплексовал по этому поводу.

— А вот еще один мученик этикета, — представил генерал Розума. — Ну что, брат, и тебя засунули в эту перчатку? Ты тоже скоро взвоешь. Мне этот фрак как корове седло, и сесть здесь негде.

— Так специально делают, Роман Платонович, чтобы гости не задерживались, — засмеялся Розум. — А фрак вы напрасно ругаете, вам идет. Вы в нем как сенатор США смотритесь.

— Мне как сенатор США не надо. Я бы прекрасно смотрелся как русский генерал, да вот эти не дали. — Арсанов кивнул на невестку с сыном.

— Папа, прекратите ваш солдатский юмор, — вмешалась Лидия — давайте, Алексей, я вас представлю, а то мы тут уже все перезнакомились. Это Леня и Павел, ребята из посольства, с Аркадием работают.

Ребята из посольства крепко пожали руку Розуму.

— А это, должно быть, Катя? — Розум повернулся к миловидной блондинке.

— Точно, а как вы меня узнали, товарищ подполковник? — Глаза Кати Краснофлотской искрились весельем.

— А мне Эмилия вас описала. Самая веселая гостья будет Катя. Вы самая веселая. Как там Гонтарь поживает? Еще не уволился?

— А вы что, переманить захотели?

— Я бы его взял.

— Э-э нет, Гонтаря я вам не отдам. Хватит того, что вы у меня Эмилию из-под носа увели. Какая продавщица была. — Катя закатила глаза. — Мне хотя бы пяток таких, я бы три плана делала.

— Ну конечно, если баронесс продавщицами ставить, то торговать можно. Нет уж, вы как все. С простым человеческим контингентом поработайте.

— Да я только и делаю, что с простым контингентом работаю, — залилась смехом Катя. — Меня уже этот простой контингент достал.

— А меня, Алексей, вы еще не забыли? — вынырнул навстречу Розуму Андрей Степанович Сазонов.

— Да уж, тебя забудешь, — пробасил генерал, — ты десять раз о себе напомнишь.

Тут к русской сборной подошли молодые. Аркадий был в парадной белой тужурке, а Эмилия в атласном серебристом платье и шляпке с розами. Гости начали поздравлять молодых.

— Счастливый ты, Аркашка, — обратился к жениху генерал, — тебе мундир разрешили надеть. А меня в этот фартук обрядили, как пингвина.

— Ну что же вы генерала мучаете? — засмеялась Эмилия. — Завтра ко мне, генерал, прошу в мундире.

Панин, сопровождавший молодых, поздоровался с Розумом:

— Не пропустите девятичасовых новостей, вон у той стены телевизор стоит, — у противоположной стены отсвечивал экраном громадный домашний кинотеатр, — там интересные новости из России будут передавать.

— Что за новости? — заинтересовался Арсанов.

— Посмотрите, посмотрите. Вам, генерал, тоже будет интересно.

— Роман, представь меня наконец графу, — вмешался в разговор Сазонов.

— Депутат Госдумы Сазонов Андрей Степанович, — без всякого энтузиазма исполнил генерал свои представительские обязанности.

— Доктор искусствоведения, — добавил Сазонов, — так что мы с вами, граф, в некотором роде коллеги. Я столько слышал о вашей коллекции…

Панин холодно кивнул депутату.

— Еще я слышал, вы приобрели знаменитую саблю Чингизидов?

— Ничего я не приобретал, господин Сазонов. — Холодные глаза Панина излучали такой мороз, что казалось, будто депутат вот-вот покроется инеем. — Вещь вернулась законным владельцам, в семью Каратаевых.

— Ну да, я в курсе дела. Но наследников много, — тут депутат широким жестом обвел присутствующих, — а владелец сабли вы. — Сазонов улыбнулся всепонимающей улыбкой.

— Я не являюсь, как вы изволили выразиться, владельцем. Мне Каратаевы доверили семейные ценности как хранителю.

— Странно, почему же они ее в России хранить не захотели?

— Потому что в России, господин депутат, к сожалению, слишком много развелось мерзавцев. — От Панина повеяло прямо-таки могильным холодом. — Говорят, что это жулье завелось даже среди депутатов Государственной думы. Поэтому каратаевские наследники решили, что Россия для сокровища пока не лучшее место. Пока, — подчеркнул Панин. — Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство, господин депутат?

— О да, вполне, — любезно заверил Сазонов. Андрея Степановича смутить было невозможно. — Рад был познакомиться, граф.

Панин проследовал за молодыми, даже не посмотрев в его сторону.

Около девяти Розум с Леной, семейство Арсановых и Сазонов подтянулись поближе к телевизору.

— Как ваша фирма, Алексей? — подошел депутат к Розуму. — Заказы уже принимаете?

— А вы уже с «Ратником» не работаете?

— Ой, да бросьте вы эти намеки, подполковник. Я никогда ни с «Ратником», ни с кем-либо из их сотрудников не работал. Ну знал кого-то там из них. Даже фамилии вспомнить не могу. Вы тоже, между прочим, многих там знали.

— Да, странно. А Шургин показывает, что у вас были довольно тесные контакты.

— Клевета. Ну что вы, Алексей, верите этому оборотню? Вы знаете, — проникновенно зашептал Сазонов, — скольким могущественным людям я мешаю? Они еще и не такого, как Шургин, наймут, только бы меня свалить. Я им вот где. — И Сазонов провел ладонью по горлу.

— Странно, а я думал, вы в основном помогаете могущественным людям, а не мешаете, — усмехнулся Розум.

— Это действительно так. Помогаю. Я мирный человек и со всеми стараюсь быть в хороших отношениях. И помогаю по мере сил. Но я никогда не делал и не сделаю ничего противозаконного. А у нас в России, вы же знаете, вот и граф тут жаловался, правовое сознание на нуле. Дня не проходит, чтобы меня не просили помочь обойти закон. Приходится отказывать. Ну и становишься человеку врагом. Публика нецивилизованная, кругом ведь сплошные уголовники.