Антон Леонтьев - Танцующая с дьяволом

На мгновение Лариса сама ощутила себя то ли ангелом, то ли демоном. Она кричала, и ее крик заполнял весь зал. Она видела, как молодой человек – ее сын – отпустил Тимыча, а Люблянский, схватившись за голову и зажимая уши, ринулся к ней.

– Прекрати! – заорал он, но Лариса, набрав полную грудь воздуха, принялась кричать еще громче.

Приблизившись к ней, банкир со всей дури ударил Ларису в грудную клетку. Чувствуя неимоверную боль и хватая воздух губами, Лариса тем не менее пыталась продолжить кричать. Но из горла вырывались только прерывистые урчащие звуки.

Она должна кричать. Она должна…

До тех пор, пока у этих нелюдей не лопнут барабанные перепонки, пока не спадут путы, пока их не услышит Тот, Кто Слышит Все.

Люблянский снова ударил Ларису, и женщина окончательно смолкла. Поковыряв в ухе мизинцем, банкир произнес:

– Ну и луженая у тебя глотка, стерва! Оглохнуть можно. Что, заткнулась? Тимыч, давай, приступай. И я к тебе чуть позднее присоединюсь…

Лариса открыла рот, но поняла, что не в состоянии издать ни звука. Тимыч, ее Тимыч, громко плакал. Лариса все надеялась на чудо, но чуда не произошло. Потому что чудес не бывает…

Но когда Люблянский вальяжной походкой приблизился к мускулистому Тимычу в маске демона, крепко держащему своего тезку, вдруг откуда-то со стороны донесся непонятный звук.

Банкир дернулся и спросил:

– Это что было?

Вместо ответа вдруг раздался сильный взрыв где-то вдалеке, а потом помещение стали заполнять клубы сизого дыма.

Чувствуя, что снова теряет сознание, Лариса подумала, что, быть может, это и есть долгожданное чудо…

Она пришла в себя от того, что кто-то осторожно гладил ее по лицу. Открыла глаза – и поняла, что больше не привязана к стулу и с ее головы исчез ужасный обруч.

Приподнялась – и увидела Валерика. Отпрянув от него, Лариса прошипела:

– Ты, предатель, мразь, пособник убийц…

Она была готова выцарапать ему глаза, но в этот момент к ней кинулся Тимыч, ее Тимыч – живой и невредимый. Лариса, чувствуя, что слез у нее больше нет, прижалась к сыну, да так сильно, что ребенок прохрипел:

– Мамочка, ты что, удушить меня хочешь? И не наезжай на Валеру, это ведь он нас спас!

И только тут Лариса увидела, что помещение, в котором они находятся, заполнено людьми в камуфляже. Среди них она узрела и Солдатова, который подошел к ней и произнес:

– Очнулись? Вас сейчас осмотрит врач…

По-прежнему прижимая к себе Тимыча, Лариса сказала:

– Не меня, не меня. Его!

Сын улыбнулся:

– Мамочка, меня он уже осмотрел! Да со мной ничего не случилось. Они не успели…

Они не успели…

Лариса, поцеловав сына, произнесла, подозрительно глядя на Валерика:

– Ты нас спас? Но я думала…

Она смолкла, а он с усмешкой завершил:

– Думала, что я один из них? Нет, я не один из них, Лариса.

– Но как ты сюда попал? И почему вел речь о том, что хорошо, что следствие развалилось и доктор Перепелкин мертв. Ты же убил его? И не говори после этого, что ты не один из них!

Валерик вздохнул и объяснил:

– Сюда я попал, потому что за тобой следили люди Олега. Ты же не хотела, чтобы они тебя сопровождали, но я не мог допустить, чтобы ты ходила по улицам без охраны. Поэтому к тебе была приставлена негласная охрана…

Лариса задохнулась от гнева, который, однако, моментально улетучился. Если бы не Валерик и люди Солдатова, то…

Вот именно, то!

Валерик подошел к ней, и Лариса вдруг поняла, что она дура. Клиническая идиотка. Хотя нет, всего лишь любящая мать…

– Что до доктора Перепелкина… Значит, ты тогда услышала мой разговор с Олегом. Но сделала совершенно неправильные выводы. Да, я помог доктору бежать из-под стражи. И следствие опять застопорилось. Но ведь доктор жив! Потому что у нас были серьезные подозрения в отношении того, что его попытаются убить. И что люди, ведущие следствие, работают на них. Посему требовалось забрать у них доктора и отвезти туда, где он будет в полной безопасности. Мы так и сделали. Доктор жив и здоров и готов давать разоблачительные показания против «Клуба любителей-цветоводов».

Он привлек Ларису к себе, и она не оттолкнула его. А, прижавшись к Валерику, наконец зарыдала.

– Извини. Я не имела права… Как я могла думать… Это ужасно!

Он поцеловал ее в лоб и ответил:

– Тебе не за что извиняться. Ты все сделала правильно. Это я должен извиниться перед тобой и Тимычем, что вас отчасти использовали в качестве приманки для Люблянского. Мы с Олегом так и знали, что он попытается выйти на тебя… И мы еле-еле успели!

Лариса подняла голову, и Валерик ее поцеловал. А Тимыч закричал:

– Фу! Оставьте эти телячьи нежности! Да еще на людях…

Под «людьми» имелись в виду мужчины в камуфляже.

Беспокойно оглянувшись, Лариса спросила:

– А где… Где они?

Валерик произнес:

– Люблянский при штурме пытался бежать, что ему почти удалось. Пришлось открыть огонь на поражение. Он мертв. Хочешь увидеть его тело?

Лариса замотала головой. Банкир-сатана ее не интересовал – ни живой, ни тем более мертвый.

Ее занимал кое-кто другой.

– А мальчик… Я хотела сказать, а… Тимыч?..

Она выдавила из себя это имя с большим трудом. Потому что Тимыч, единственный Тимыч, был рядом с ней.

– Он тоже… погиб?

Что ж, это был бы лучший для Тимыча, того Тимыча, выход из сложившегося положения…

Валерик кашлянул и произнес:

– Юный помощник Люблянского жив, хоть и ранен. Однако угрозы для жизни нет. Но не думаю, что тебе…

Лариса твердо произнесла:

– Я хочу его видеть! Прямо сейчас!

Валерик, оценив выражение ее лица, все понял и возражать не стал. Он позвал Солдатова, и тот провел Ларису в небольшую комнату, где со скованными за спиной руками на стуле сидел Тимыч.

Ее пропавший десять лет назад сын.

Дверь в комнату осталась открытой, около нее стояли двое мужчин в камуфляже, готовые в любой момент прийти Ларисе на помощь.

На подростке все еще была жуткая резиновая маска краснорожего демона. Лариса приблизилась к нему и замерла.

Она столько раз представляла себе, что Тимыч, живой Тимыч, вдруг окажется рядом. И вот ее мечты сбылись.

Но она не знала, что делать.

Выходило, что у нее теперь два Тимыча.

И один собирался истязать и убить другого.

Но они оба – ее сыновья!

Наконец, собравшись с духом, Лариса положила руку на покатое плечо подростка. Тот, ссутулившись, замер в неудобной позе.

– Сынок… Я… Я не знаю, что…

Маска «подмастерья сатаны» не давала ей сосредоточиться. Лариса протянула руку и стащила ее с головы молодого человека.

– Сынок, ты должен знать, что я, несмотря на все, люблю тебя, как и раньше, и что…

– Не нужна мне твоя любовь, тварь! – раздался срывающийся басок Тимыча. – Пошла прочь, проститутка! Ты и твои дружки убили моего наставника! Тварь, как бы я хотел вырвать тебе и твоему щенку сердце!

Он обратил к Ларисе лицо, и она отшатнулась, едва не полетев на пол.

Это был не Тимыч.

Во всяком случае, не ее.

На нее смотрело искаженное гримасой демонического гнева, покрытое прыщами лицо подростка. Лицо совершенно чужого, даже отдаленно не похожего на Тимыча подростка. Волосы у него были иссиня-черные, нос – совершенно другой формы. И темные глаза… Эти глаза были подобны колодцам, ведущим прямиком в ад.

– Ты не Тимыч… – выдохнула Лариса, а подросток завизжал:

– Я Тимыч! Но не твой, стерва! Твой Тимыч давно сдох и сгнил! Потому что Илюха мне все рассказал в деталях. Он изнасиловал и придушил твоего бастардика еще тогда, десять лет назад! И твой сынок ужасно мучился перед смертью! Ужасно! Знаешь, что ему пришлось пережить? Илюха сначала…

Лариса выбежала прочь и, оказавшись около Валерика, который схватил ее, вдруг поняла, что держит в руке маску демона. Она отшвырнула ее в сторону, словно это была одежда прокаженного.

Итак, ее сын умер. Еще тогда, почти десять лет назад. И Люблянский все время нагло и цинично врал, создавая впечатление, что он жив, – и манипулируя ею, безутешной матерью.

Да, Тимыч умер – окончательно и бесповоротно.

Подросток продолжал исторгать из себя дьявольские крики, и Валерик, прижав к себе Ларису, закрыл ей уши руками. А Лариса плакала, плакала и плакала, а потом снова потеряла сознание…

– Ты уверена, что хочешь присутствовать при этом? – спросил Валерик, поворачиваясь к Ларисе.

Та решительно кивнула:

– Да, хочу. Понимаешь, только так я смогу… Смогу поставить точку в этой истории. Нет, это неверное выражение. Ибо это означает, что я забуду Тимыча. Но я никогда его не забуду. Никогда. Но…

Она положила руку на живот и произнесла:

– Но надо жить настоящим. И отчасти будущим. Ведь нас скоро станет четверо!