Лука Ди Фульвио - Чучельник

Водитель огромного мусоровоза ехал быстро, но, не отрываясь от дороги, успевал любовно погладить то слишком жесткий рычаг переключения, который столько раз крыл последними словами, то грязное, потрескавшееся сиденье, то ласково провести подошвами по скользким педалям. Прошел ровно месяц с тех пор, как он в последний раз садился в кабину старого дребезжащего грузовика, и даже не представлял себе, что может так соскучиться по этой груде железа.

– Липучка, ты знаешь, кто это? – лукаво улыбнулся Фрезе сидевшему рядом толстяку.

Макс Пескьера помотал головой. Ему хотелось есть, и он еще с удовольствием повалялся бы в постели, но начальство решило, что этот эскорт тоже входит в программу его перевоспитания. Дядюшка уговорил Фрезе взять его с собой.

– Папаша твоей сисястой зазнобы, – объяснил Фрезе. – Ну, Джудитты, не понимаешь, что ли?

Макс поежился и покраснел.

Фрезе загоготал и хлопнул себя ладонью по толстой короткой ляжке.

Водитель грузовика посматривал на полицейскую машину в зеркало заднего вида. Он сам попросил, чтобы ему выделили участок в старом городе. Хотелось начать со своего дома, с домов своих друзей и знакомых, хотелось, чтобы детишки старого города первыми выбежали поиграть на улицу. Он открыл окно, высунул руку и поприветствовал сопровождающую его машину.

Фрезе помигал ему фарами и два раза посигналил. Они въезжали на территорию старого города.

– А ты молодец, Липучка, – похвалил он. – Хорошо поработал.

Макс благодарно улыбнулся.

– Жаль только, что нельзя тебя в наградные списки включить. Ты вполне это заслужил.

– Спасибо.

– Чего спасибо? Так и есть, заслужил.

– Все равно спасибо.

Фрезе внимательно поглядел на него.

– Вообще-то, я не должен тебе говорить, но уж ладно… Только смотри, – и он грозно нацелил палец в лицо парню, – если кому хоть полслова, я тебе эти крысиные зубы выбью и проглотить заставлю.

Липучка согласно кивнул.

– Ну так вот… был я у мэра.

Макс навострил уши.

– Поставил его в известность… в частном, так сказать, порядке… и о том, что мы выяснили про пожар в приюте… и о завещании…

– А он?

– А чего ему делать, когда я его, как говорится, к стенке припер? То, чего и следовало ожидать, верно?

– Ну да.

– А вот и нет.

– Что, отпирался?

– Он меня обнял.

– В каком смысле?

– Обнял, говорю! В самом прямом! Ты что, дурак, Липучка? Никогда никого не обнимал?

– Нет… то есть да… то есть…

– Он обрадовался.

И Фрезе рассказал парню, как полицейский, которому поручили вести расследование, сразу понял, что пожар подстроен, и подстроен синьорой Каскарино. Он доложил вышестоящему начальству, начальство связалось с бывшим мэром и…

– Политика, Липучка, политика… На инспектора надавили, дело замяли. – Фрезе покачал головой и подробно изложил Максу, как власти решили, вместо того чтобы разоблачить убийцу, договориться с нею полюбовно. – Шантаж, по сути дела. Мол, мы тебя привлекать не станем, а ты за это оставишь нам все свое имущество. Раз уж ты одних детишек изжарила, так пусть другим получше живется. Красиво, а?

Макс, казалось, лишился дара речи.

– Между прочим, с юридической точки зрения завещание потеряет силу, если вся эта история выплывет наружу. То есть этот маньяк, ее сын, мог бы его опротестовать, как может любой другой родственник старой хрычовки.

– И что?

– Что, что… Тут опять вступают в действие политические игры. Завещание было в руках у мэра. Он его хранил с того самого дня, когда было закрыто дело. Как-то раз, во время визита в комиссариат, он заявил, что хочет заглянуть в архив. Попросил у твоего дядюшки дело о пожаре. В молодости он сам начинал архивариусом и архив знал как свои пять пальцев… Улучил момент и раскидал документы по разным папкам. За Айяччио он следил… Чувство вины, сам понимаешь. Он за всеми следил, кто уцелел после пожара. Чувствовал себя обязанным. В полицию Айяччио взяли именно по его рекомендации, бедняга даже не подозревал об этом. – Фрезе надолго замолчал, припоминая серое, осунувшееся лицо мэра и восковые черты Айяччио, обезображенные скальпелем. – Когда мэр узнал про мозговую опухоль Айяччио, он воспринял это как знак судьбы… Чем больше мерзостей творим, тем чаще судьбу вспоминаем… Короче, старик решил искупить свою вину и сам устроил так, чтоб мы напали на след… Совесть, понимаешь, замучила… Он не назвал имен тех, кто на него давил, но и так нетрудно догадаться. Тогдашний мэр в конце срока поддержал кандидатуру комиссара, а нашего друга инспектора перевели в комиссары. А потом пришел его черед занять кресло мэра. Все просто, как видишь.

– Выходит, пришел ваш черед баллотироваться, – заметил Макс.

– Во всяком случае, я наверняка получу повышение, если мы раскрутим это дело.

– И вы согласитесь?

– А кто сказал, что мы будем его раскручивать?

Макс взглянул на Фрезе с недоумением.

– Ты пойми, Липучка, меня же подставляют. Мэр хочет заплатить по счетам тридцать пять лет спустя. И знаешь, чем это кончится? И его, и синьору Каскарино осудят, но сажать не станут, по разным причинам. Старуха, кстати, вот-вот концы отдаст. Потом какая-нибудь седьмая вода на киселе опротестует завещание, и детского ожогового центра не будет. Подставляют меня, Липучка. Если я добьюсь пересмотра дела, ни к чему это не приведет. Как всегда. А если стану молчать в тряпочку…

– …то, как и я, в наградной список не попадете, – закончил за него Макс.

– Да. Такова жизнь.

Парень долго молчал, размышляя. Машина тем временем приближалась к порту, к сердцу старого города.

– Для того меня сегодня дядя и отрядил с вами? Это мне урок?

– Не исключено, – ответил Фрезе.

– Дядя тоже помнит мэра?

– Что он, совсем без мозгов, твой дядя? Конечно, помнит. Уж как-нибудь два на два помножить сумеет.

– Выходит, он тоже в курсе этой истории?

– Хорошему полицейскому необязательно точно знать. Достаточно себе представить. Мы довольствуемся малым.

На это Макс ничего не сказал. Он смотрел вперед, наблюдая, как мусоровоз притормаживает перед въездом в узкую улочку, круто спускающуюся к погрузочно-разгрузочной площадке порта. Башенный кран, как железный часовой, ввинчивался в просветленное небо. Люд старого города, узнав об окончании забастовки, все воскресенье сносил на ту площадку мусор с окрестных улиц, чтобы мусорщикам было удобнее работать. Отбросов набралась высоченная гора. Величавый памятник людским нечистотам. За краном и торговыми судами на причале проглядывалось море. Илистое и вонючее в гавани, и пенное, неукротимое, свободно плескавшееся между волнорезами и горизонтом. По другую сторону площадки, там, где лепились друг к другу убогие дома, собралась толпа зевак.

При виде грузовика они возбужденно загомонили.

– Будем надеяться, до побоища не дойдет, – с тревогой в голосе проговорил Фрезе.

После трудного спуска мусоровоз, пыхтя, остановился.

– Ждут, – улыбнулся отец Джудитты и со всей силы вдавил кулак в клаксон.

Толпа разразилась аплодисментами.

Фрезе, вцепившийся в руль, облегченно вздохнул и на радостях включил мигалку.

Но зрители не обратили внимания на его жест; все глаза были прикованы к мусоровозу.

Отец Джудитты вылез из кабины и дернул рычаг, открывающий верх кузова. Потом помахал крошечной точке в кабине крана. Металлическая птица повернула шею к горе мусора и раскрыла клюв. Стальные челюсти впились в живую плоть отбросов, сомкнулись и, теряя куски, вывалили первую порцию в чрево мусоровоза, который тут же начал ее жевать и переваривать. Отец Джудитты подошел к толпе и каждому пожал руку: в старом городе у него незнакомых нет. Потом, запрокинув голову, посмотрел на квадратный серый силуэт на фоне многоцветья домишек.

Фрезе, вылезая из машины, проследил за его взглядом. На больницу смотрит. Небось и Джудитта с Амальди сейчас любуются этим зрелищем из окна.

Макс тоже наблюдал за тем, как мрачные серые контуры озаряются светом нового дня.

– Я еще кое-что выяснил… насчет того дела… о пожаре, – неожиданно сообщил он.

Фрезе так и застыл, разинув рот и поставив одну ногу на землю.

– Думаю… это не так уж важно… просто любопытный факт… что-то вроде шарады.

Фрезе резко повернулся и шлепнул парня по заднице. При этом что-то громко и противно зашуршало.

– Что у тебя в заднем кармане?

– Бутерброд, – смущенно пробормотал Макс.

– Ну ты и обжора, Липучка, – покачал головой Фрезе. – Давай, колись, что ты там выяснил! Не тяни кота за хвост.

– Я… это… Если вместо номеров документов подставить буквы алфавита, то получится… К примеру, номер семнадцать – это буква П, так? Номер шестнадцать – О. Номер восемь – Ж. Номер один – А. Номер восемнадцать – Р. Составляем вместе все эти буквы и получается ПОЖАР… Вот.