Луис Роча - Смерть понтифика

— Ты имеешь в виду Иоанна Павла I? — уточняет отец.

— Да. И мне даже кажется, что никто больше, кроме него, не заслуживал права восседать на Святом Престоле. Особенно после всего, что случилось.

Отец нежно кладет руку дочери на плечо:

— Я прекрасно тебя понимаю. Но и ты должна понять: для всех, кто остался здесь, жизнь продолжается. Когда-нибудь Альбино Лучиани оценят по достоинству.

— Надеюсь, что это случится.

— Успокойся, — произносит мать, — Бог не ведает отдыха.

Саре хочется верить, что все обстоит именно так. Секретные документы спрятаны в надежном месте, охраняются — на сей раз добрыми людьми; в том же месте, где произошло преступление, и в этом присутствует некая божественная ирония: где прежде было зло, теперь добро.

— Замысел Фиренци казался мне плохо продуманным.

— Он сделал все, что мог, — поясняет отец, — если бы ты не уехала в отпуск или если бы связалась со мной другим способом, все было бы иначе.

— Но они уже схватили Мариуса Ферриса.

— Тот факт, что они добрались до Мариуса, еще не значит, что им удалось бы выбить из него сведения о местонахождении документов. И мы знали об этом.

— Ты думаешь, его убили бы, если бы он ничего не рассказал?

— Отвечу тебе встречным вопросом: ты действительно думаешь, что Рафаэль признался бы?

— Разумеется, нет. Но какая здесь связь?

— Прямая. Твой отец отправил документы Мари-усу только потому, что безоговорочно ему доверял.

Рафаэль… От этого имени по-прежнему бегут по спине мурашки. Тем более теперь, когда многое стало известно. Ее спаситель, человек, способный совершить то, что он сделал в Лондоне, оказался итальянским священником. Не похож ли он больше на дьявола, чем на поборника добра?

— Даже если все действительно так, по-моему, звучит неубедительно, — настаивает девушка, вновь возвращаясь к обсуждению плана Фиренци, лишь бы позабыть о своем великолепном спасителе. — Для чего были нужны двойные портреты? Не понимаю…

— Для того чтобы священники смогли узнать Мариуса Ферриса. Они знали, что только этому человеку можно доверять. К сожалению, падре Пабло оказался недостаточно осторожен и не смог сохранить принадлежавший ему рисунок в надежном месте.

— А откуда стало известно, что портрет двойной? Отец улыбается:

— Для человека, так давно замешанного во всем этом, послание было более чем ясным: необходимо применить невидимое человеческому глазу излучение.

— Гениально! Но почему Джей-Си не стал рисковать? Он мог бы принять крайние меры…

— Из страха.

— Страха?

— Да, из боязни. Такие люди привыкли действовать только тогда, когда понимают, что у них есть все шансы на успех. Если вероятен проигрыш, то они предпочитают действовать тихо, держаться в тени, выжидая удобного случая.

— Ты хочешь сказать, что они еще попытаются вернуть себе бумаги?

— Вряд ли. Джей-Си не будет жить вечно. А договор, который мы заключили, полностью отвечает его интересам.

— Он еще попытается что-то предпринять против нас?

— И в этом я тоже сомневаюсь. Нарушение равновесия лишь создаст для него новую угрозу. На этот счет можно не беспокоиться.

Примерно в шесть часов вечера родители Сары решают вернуться в гостиницу, чтобы немного отдохнуть перед ужином. Прогулка удалась на славу. Девушке, к сожалению, так и не удастся выкинуть из головы встречу с Рафаэлем. И его настоящее имя не выходит у нее из головы. Сара еще несколько часов бродит по улицам и закоулкам Рима, погрузившись в свои мысли.

Девушка не спеша возвращается к гостинице «Гранд-Отель Палантино», на Виа Кавур, рядом с Колизеем.

Она хочет лишь одного: принять ванну и поужинать. После долгого, начавшегося ранним утром дня, когда она еще думала о Рафаэле, девушка чувствует себя невероятно уставшей. Но сейчас ей предстоит встретиться еще с одним человеком, которого она тоже не в состоянии забыть.

— Синьорита Сара Монтейро, — обращается к ней девушка-регистратор.

Она так погружена в собственные мысли, что даже не слышит, что с ней заговорили. Сотруднице отеля приходится вновь побеспокоить ее.

— Да? — наконец отвечает девушка.

— Вам пришло сообщение, — произносит служащая и протягивает небольшой конверт.

— От кого это?

— Не знаю, письмо доставили в другую смену, а отправитель не указан. Прошу меня извинить.

— Ну, хорошо. Не беспокойтесь. Большое спасибо.

Сара направляется к лифту и открывает конверт: он не заклеен. Достает изнутри небольшой предмет, похожий на черную пуговицу. Садится в лифт, сгорая от любопытства, разворачивает приложенную записку и читает ее, поднимаясь на седьмой этаж. Несколько мгновений спустя она распахивает глаза, изумленная и встревоженная. Нет, не может быть! Невероятно!

Записка содержит всего несколько слов:

Недолго поколебавшись, Сара понимает: от судьбы не уйдешь. Она вставляет крошечный аппарат в ухо и ждет. Тишина. Должно быть, просто чья-то глупая шутка. Конечно, она и подумать не могла бы, что ее родители занимаются подобной ерундой.

— Добрый вечер, синьорита Монтейро, — раздается в правом ухе.

— Кто говорит? — голос девушки тверд, но все же выдает беспокойство.

— Привет вам, дорогая, я уверен, что вы не смогли так быстро забыть обо мне. — В голосе собеседника слышится грубость. — Я бы счел это оскорблением.

— Чего вы хотите? — за ужесточившимся тоном Сара скрывает страх, охвативший ее, стоило лишь узнать голос.

— Я хочу вернуть то, что было у меня похищено, хотя и принадлежит мне по праву. — Сомнений нет: это — безошибочно холодные интонации старика, с которым она познакомилась три месяца тому назад в Нью-Йорке. С нею говорит убийца Иоанна Павла I.

— Я не имею к этому никакого отношения, — отвечает Сара с прежним металлом в голосе, — обратитесь в Ватикан.

Уши режет сиплый смех, Сару передергивает от раздражения. Девушка неуверенно направляется в спальню, по-прежнему оставив устройство связи в ухе.

— Именно так я и намерен поступить, но мне хотелось бы, чтобы вы лично донесли мое послание. Если предположить, что именно вы несете ответственность за конечную судьбу документов, то, по-моему, было бы справедливо, если бы вы помогли мне их вернуть.

Теперь смеется Сара:

— Вы так уверены в моей помощи?

— Абсолютно!

Сара заходит в комнату со странным ощущением: кажется, старик говорит не вполне искрение.

— Говорите сразу, что вам нужно. У меня и без вас дел хватает.

— Видите пакет под кроватью?

Сара видит, и ее охватывает страх. Все события трехмесячной давности словно воскресают вновь, чтобы мучить ее.

— Да, вижу, — сдавленно отвечает она.

— Откройте!

Девушка выполняет распоряжение. Перед ней нечто, похожее на папку.

— Что это такое?

— Прочитайте документы внимательно. Поговорим позже.

— И эти материалы должны убедить Ватикан вернуть вам документы?

— Не сомневайтесь. У каждого есть свои болевые точки. Ждите моих дальнейших указаний.

Наушник выключается. Девушка вынимает устройство и швыряет на кровать. Усаживается на край кровати с папкой в руке, читает название на наклейке. Заглавными буквами там написано:

Когда я обсуждал с автором текст заказанной книги, то прежде всего я потребовал сочетать действительность с вымыслом. Зачем? Ответ прост: затем, что мне на собственном опыте известно, что именно так и бывает в реальной жизни. Множество исторических фактов, которые мы считаем подлинными, на самом деле чистый вымысел. Пример тому — обстоятельства смерти Иоанна Павла I. И поверьте мне, этот пример далеко не единственный.

Должен признаться, что результат меня приятно удивил. Вымысел смешан с действительностью в верной пропорции. Благодаря этому приему читателям не приходится ломать голову, где правда, а где ложь. Я хочу лишь, чтобы читатели поняли: не все, что говорится с откровенной улыбкой или глубокомысленным взглядом, есть истина.

На страницах романа автор вывел и меня — в виде соответствующего персонажа. Я благодарен создателю романа за изобретательность, проявленную при сочинении сюжета, в котором мой образ использован по взаимному согласию.

После всех этих многочисленных теорий заговора, опубликованных за двадцать восемь лет после смерти Иоанна Павла I, должен признаться, как приятно оставаться в тени, пока всевозможные эксперты дают свои комментарии, как если бы им открылась истина.

Виновны не организации, а связанные с ними или работающие в них люди.

Да, я был членом ложи П-2, и поскольку я — человек, то мне свойственно ошибаться и я не безгрешен.