Барри Лига - Я охочусь на убийц

Джаз кивнул и закусил нижнюю губу. Один из полицейских отдал ему свою куртку с трафаретной надписью «ПОЛИЦИЯ» на спине, чтобы прикрыть его голый торс. Мальчишка закутался в нее плотнее, наблюдая за тем, как суетливо работают эксперты в квартире.

Билли оставил после себя массу вещественных доказательств: волоски, волокна, отпечатки пальцев. Слюну, разумеется. Возможно, что и сперму тоже, поскольку успел совершить акт насилия над Мелиссой.

Впрочем, сейчас это тоже ничего уже не меняло.

— Он подписался под этим убийством, — задумчиво произнес Джаз. — В буквальном смысле.

Уильям кивнул:

— Похоже на то. Он знает, что мы безошибочно определим его, да ему уже все равно. Он и не пытался скрыть свое «авторство».

Из всех личностей, которыми бывал на разных этапах его папаша — а это Художник, Зеленый Джек, Рука-в-Перчатке, Нежный Убийца, — так вот этот преступник — сам Билли — испугал Джаза сильнее всех остальных.

— Он копался в ее компьютере, уничтожил все ее личные файлы.

«Ты один можешь позаботиться о моей маме, пока я заперт здесь», — сказал сыну Билли во время свидания. И теперь он сам позаботился о том, чтобы тот единственный человек, который собирался отобрать у бабушки Джаза… больше бы не смог этого сделать.

— Он оставил еще вот это. — Уильям продемонстрировал Джазу пластиковый пакет для вещдоков. Внутри лежал лист бумаги, исписанный мелким убористым почерком. Джаз взял его в руки.

Вблизи он сумел разглядеть на листке кровавый отпечаток большого пальца.

Бумага принадлежала Мелиссе и имела сверху «шапку», выполненную типографским способом. «Документы Мелиссы Гувер». Билли и здесь не удержался и подписал слово «посмертные».

Сама записка гласила:

Дорогой Джаспер!

Не могу выразить словами, какую радость мне доставило лицезреть тебя в Уоммейкете. Ты вырос и стал таким сильным и мужественным юношей. Я уже горжусь тем, что тебе еще предстоит выполнить в жизни. Я твердо уверен в том, что тебе уготована удивительная судьба. Мечтаю о подвигах, которые мы совершим с тобой вдвоем. Когда-нибудь.

Но пока что это все, что я хотел сказать. И не верь тому, кто скажет, что твой отец не платит по долгам.

В конце имелась приписка, от которой Джазу захотелось переубивать всех присутствующих в комнате, включая и самого себя:

P.S. Может быть, на днях мы соберемся с тобой и поговорим о том, что ты сделал со своей матерью.

Полицейские настояли на том, чтобы бабушку увезли в больницу, где врачи решили провести ей обследование. Джаз остался с ней. Он понимал, что ему нужно выспаться, но спать сейчас он не мог. Это из-за него Билли сбежал из тюрьмы. Это из-за него погибли смотрители. И Мелисса Гувер встретила такую ужасную смерть.

И еще, если верить Билли, возможно, он был виноват еще и в гибели своей собственной матери.

Уильям спросил его, что означают слова в записке насчет долгов. Джаз задумался лишь на секунду, но сразу же решил ничего не рассказывать шерифу о купальне для птиц. Он сам не знал почему. Наверное, сейчас ему просто было бы невыносимо выслушивать от Уильяма очередную лекцию с нравоучениями. Поэтому он притворился, будто сам ничего не понял, а Уильям — и без того измотанный и измученный — поверил ему.

Теперь же усталость все же взяла свое, и Джаз время от времени начинал клевать носом, сидя в кресле возле бабушкиной койки.

Он проснулся от пронзительного визга. Бабуля орала что есть мочи. На этот раз она была убеждена в том, что медсестра-латиноамериканка пыталась высосать у нее душу через трубки капельницы с физраствором.

Ну, стало быть, жизнь потихоньку нормализуется.

И тогда Джаз проснулся окончательно. Он вспомнил, что его отец сбежал из тюрьмы и в данный момент находился на свободе.

Какое тут — нормализуется! Теперь уже нормальной жизнь, наверное, не будет никогда.

Все ожидали, что Билли начнет мстить тем, кто на суде свидетельствовал против него. А еще присяжным. И психиатрам, которые его обследовали и дали свое заключение. Для всех них были наняты телохранители. Полицейским стали платить за сверхурочные, а потом и вовсе удвоили оплату. По всей стране люди, так или иначе в свое время связанные с делом Билли Дента, впадали в панику.

Что касается городка Лобо, то здесь шериф Г. Уильям Таннер решительно выступил за то, чтобы полицейская охрана была выделена также для Конни и Хоуви и членов их семей. Импрессионист знал о существовании Конни. Возможно, этой информацией каким-то образом стал обладать и Билли тоже.

Джаз понимал, что это просто трата времени и сил. Возможно, Билли и решил бы добраться до Конни или Хоуви, но только в далеком будущем. И скорее всего он никогда не станет заниматься своими обвинителями, присяжными, свидетелями и даже самим Уильямом, тем самым единственным человеком, который его перехитрил и в итоге одержал над ним верх. Правда, при этом, конечно, ему хотелось, чтобы его боялись и считали именно так, как считают на данный момент. Ему было выгодно, чтобы все думали, будто он вот такой предсказуемый. Пусть тратят на него свои силы и время. Пусть защищают тех, к кому он никогда и не притронется.

А пока что Билли сможет спокойно действовать так, как ему заблагорассудится. И конечно, сливаться с толпой, смешиваться с простыми людьми и становиться незаметным среди них.

Он станет таким же равноправным членом общества.

И в то же время будет высматривать себе добычу.

Билли в поисках потенциальной жертвы…

К шерифу в тот день Джаз пришел уже гораздо позже, ближе к вечеру. Джаз еще плохо ориентировался во времени. Он никак не мог смириться с тем, что большую часть дня пропустил. Тем не менее он был полон решимости и готов к действиям.

Он направился прямиком в кабинет Уильяма, успешно миновав дежурных полицейских — остатки сформированного шерифом специального отряда. Встретившись с Таннером, Джаз принялся умолять и упрашивать его дать ему пять минут. Сейчас он готов был пойти на любые унижения.

— Всего пять минут, мне больше не потребуется, — вздохнул Джаз. — Ни секундой больше, — сразу пообещал он. — Клянусь.

Постепенно Уильям начал поддаваться и наконец уступил натиску мальчишки. Правда, перед этим он самым тщательным образом обыскал Джаза. А это включало очень неприятный момент, когда мясистая лапища шерифа оказалась слишком уж близко к, так сказать, наиболее ценным «семейным драгоценностям» парнишки. Но Джаз стойко выдержал и это испытание. Слишком важными для него были эти самые обещанные пять минут.

Уильям отпер дверь, ведущую в камеры, и впустил Джаза в помещение, где временно содержались пойманные в городе преступники. В полицейском участке Лобо имелось всего три камеры, две из них в настоящее время пустовали. В третьей на койке лежал Импрессионист и глядел в потолок. Увидев, что к нему приближается Джаз, он насторожился и свесил ноги вниз.

— Пять минут, — напомнил Уильям. — Через решетку руки и посторонние предметы не просовывать. Ни тебе, ни ему.

Джаз молча уставился на Импрессиониста. Убийца, в свою очередь, тоже принялся внимательно разглядывать посетителя. И тут Джаз понял, что смотрит сейчас даже не на человека, а на нечто, претендующее называться человеком. Именно такой взгляд он привык видеть у Билли в течение многих лет, но уже успел забыть его. Так, человек, однажды попробовав острое блюдо, уже не может в точности воспроизвести по памяти его вкус. Для этого нужно обязательно снова это блюдо попробовать.

— Здравствуй, Джаспер, — заговорил Импрессионист. — Или… погоди-ка, ты же любишь, чтобы к тебе обращались «Джаз», да? Ну, теперь ты обязательно скажешь мне, что Джазом тебя называют только друзья. Но мы с тобой даже ближе, чем друзья, ты и я. Ради тебя я нарушил все правила. Я обрезал свои собственные нити. Я стал и марионеткой, и кукловодом одновременно.

Что он такое несет? О чем это?

— Ты для меня пустое место, — хладнокровно произнес Джаз. — Ничто. Глина, из которой можно было что-то вылепить, вот Билли и вылепил тебя. Ты похож на всех остальных психопатов, внутри у тебя ничего нет.

Ничего, кроме разве что некой информации.

Импрессионист засмеялся, но смех получился какой-то невеселый и пустой.

— Тебе просто нравится так думать. Знаешь, я ведь всегда старался игнорировать тебя, не замечать твоего присутствия где-то рядом. Я хотел, чтобы тебе было хорошо. Я ведь мог бы и дальше продолжать убивать людей. Я мог бы стать таким же знаменитым, как и твой отец. Но я отклонился от своего пути. И все только потому, что увидел в тебе огромную силу. И продолжаю видеть ее до сих пор. — Он подвинулся ближе к решетке. — Я больше ничего не скажу тебе, ничего. Кроме одного: прими свою судьбу. Я поступил так же и теперь ни о чем не жалею. Даже несмотря на то что свой путь мне приходится заканчивать вот тут.