Джеффри Линдсей - Двойник Декстера

— Ты уже что-нибудь выяснил? — спросила она.

Я покачал головой, и за шиворот обрушился настоящий водопад.

—  Мы ждали тебя, — ответил я. — Под дождем.

—   Мне нужно было найти няньку, — заметила Деб и неодобрительно кивнула. — Ты зря не надел плащ.

—   Да, очень жаль, я об этом не подумал, — вежливо отозвался я, и сестра вновь принялась разглядывать ос­танки Марти Клейна.

—   Кто его нашел? — поинтересовалась она, не отры­ваясь от стекла «форда».

Один из патрульных, коренастый афроамериканец с усами Фу Манчу[4], кашлянул и шагнул вперед.

-Я.

Дебора посмотрела на него.

—  Кокрейн, если не ошибаюсь?

Он кивнул:

-Да.

—  Рассказывайте.

—  Я был на дежурстве, — начал Кокрейн, — и заметил данное транспортное средство на его теперешнем месте нахождения, на обочине шоссе 1-95, видимо, брошенное. Опознав его как патрульное транспортное средство, я припарковался рядом, проверил номер и получил под­тверждение, что это действительно транспортное средство, записанное за детективом Мартином Клейном. Я покинул салон и подошел к транспортному средству... — Кокрейн на мгновение замолчал, явно смущенный тем, как часто он вворачивал выражение «транспортное средство». Потом кашлянул и продолжил: — Подойдя на достаточное рас­стояние, чтобы установить зрительное наблюдение, я за­глянул в салон транспортного средства детектива Клейна и... э...

Кокрейн замолчал, словно засомневался, какое слово употребить в своем рапорте, однако стоявший рядом коп фыркнул и подсказал:

—  ...и его скрючило. Весь обед к черту.

Кокрейн сердито взглянул на коллегу, и, возможно, последовал бы обмен резкостями, если бы Дебора не при­звала обоих к порядку.

—     И все? — спросила она. — Вы заглянули внутрь, блеванули и вызвали подмогу?

—    Пришел, увидел, блеванул, — негромко произнес рядом со мной Вине Мацуока, но, к счастью для его здо­ровья, Дебора не услышала.

— Да, — подтвердил Кокрейн.

— Больше ничего вы не видели? — продолжила Деб. — Никакого подозрительного транспортного средства по­близости? Ничего такого?

Кокрейн хлопнул глазами, явно борясь с желанием дать тумака приятелю.

—   Посмотрите, что творится, — сказал он с ноткой раздражения. — Какое может быть подозрительное транс­портное средство в час пик?

— Если мне приходится об этом напоминать, — заме­тила Деб, — то, наверное, вам лучше следить за чистотой газонов, а не работать полицейским.

Вине тихонько сказал: «Бум», — и стоявший рядом с Кокрейном патрульный издал сдавленный звук, точно пытался сдержать смех.

Но Кокрейн почему-то не счел это таким уж забавным и снова кашлянул.

— Слушайте, — сказал он. — Мимо едет десять тысяч машин, и все притормаживают, чтобы посмотреть. Вдоба­вок идет дождь, и ничего не видно. Скажите мне, что ис­кать, и я начну, договорились?

Деб уставилась на него без всякого выражения.

— Уже слишком поздно, — ответила она, отвернулась и снова посмотрела на бесформенное пятно в салоне «фор­да», а потом позвала через плечо: — Декстер!

Наверное, надо было предвидеть, что так и случится. Сестра считает, будто я способен каким-то мистическим образом постичь произошедшее на месте преступления. Она уверена: я мгновенно узнаю все про чокнутого мань­яка, с которым мы столкнулись, стоит только быстренько взглянуть на его работу. Поскольку я сам — чокнутый ма­ньяк. Каждый раз, когда Дебора сталкивается с очередным чудовищным убийством, она надеется, что я сразу назову имя, адрес и номер страховки преступника. Частенько я оправдывал ее ожидания, прислушиваясь к негромкому голосу Темного Пассажира, а также благодаря хорошему владению своим ремеслом. Но на сей раз ничего сказать не мог.

Я неохотно пошлепал по лужам и встал рядом с Дебо­рой. Ненавижу разочаровывать сестру, но мне действи­тельно нечем было ее порадовать. Мы столкнулись с жут­ким, жестоким и неприятным убийством, и даже Темный Пассажир неодобрительно поджал мягкие губы.

—  Что скажешь? — спросила Дебора, понизив голос и таким образом поощряя меня к откровенности.

—  Ну... тот, кто это сделал, — несомненно, псих.

Она посмотрела на меня, ожидая большего, а когда

стало ясно, что продолжения не будет, покачала головой:

—  Ну ни хрена себе! Ты сам до этого додумался?

—   Да, — ответил я, страшно раздосадованный. — И заметь, после одного-единственного взгляда через стекло под дождем. Перестань, Деб, мы еще даже не уверены, Клейн ли это.

Дебора посмотрела в салон.

— Это он.

Я стер со лба небольшой приток Миссисипи и тоже заглянул внутрь. Я не поручился бы, что лежавшая внутри груда некогда была человеком, но моя сестра, кажется, не сомневалась: это бесформенное месиво—детектив Клейн. Я пожал плечами, и, разумеется, за шиворот мне опять полилась вода.

—  Откуда ты знаешь?

Она указала на одну из оконечностей месива.

— Лысина, — сказала Деб. — Лысина Марта.

Я снова посмотрел в салон. Труп лежал поперек сиде­нья, как остывший пудинг, аккуратно уложенный и совер­шенно нетронутый, без наружных повреждений. Кожа нигде не лопнула, крови я не видел, но тем не менее в те­ле Клейна не осталось ни единой целой косточки. Вер­хушка черепа, возможно, оказалась единственным местом, по которому не нанесли удара — видимо, чтобы жизнь жертвы не оборвалась слишком быстро. Ярко-розовая плешь с бахромой сальных волос действительно напоми­нала лысину Клейна. Не стал бы утверждать под присягой, что это Марти, но я ведь и не настоящий детектив в отли­чие от Деборы.

— Это ваши женские штучки? — спросил я — признать­ся, только потому, что промок, проголодался и был зол. — Ты умеешь идентифицировать людей по волосам?

Сестра посмотрела на меня, и на одно пугающее мгно­вение я решил, что зашел слишком далеко и сейчас она с привычной жестокостью врежет мне по бицепсу. Но вмес­то атаки Дебора окинула взглядом остальных экспертов, указала на машину и велела:

—  Открывайте.

Я стоял под дождем и наблюдал за ними. Все содрог­нулись, когда дверца открылась. Внутри лежал мертвый коп, один из нас, его жестоко забили молотком, и при­сутствующие восприняли это как личное оскорбление. А самое неприятное — мы не сомневались, что случившееся повторится с кем-нибудь еще. Однажды, совсем скоро, очередное чудовищное избиение выхватит из нашей ма­ленькой компании еще одного, и мы не узнаем, кого и когда, пока преступление не совершится...

Луна была ущербной, и для Декстера наступило смут­ное время. Ужас охватил всех копов Майами; Декстер стоял под дождем, и, несмотря на жуткую тревогу, в голо­ве у него крутилась лишь одна темная мысль: «Я опоздал к ужину».

Я закончил только в половине одиннадцатого и чув­ствовал себя так, словно провел последние четыре часа под водой. И все же мне не хотелось отправляться домой, не вычеркнув несколько имен из списка. Поэтому я осторожненько наведался по двум самым дальним адресам, которые пришлись более или менее по пути. Первая машина стоя­ла прямо перед домом, и багажник у нее оказался без еди­ного пятнышка, поэтому я спокойно прокатил мимо.

Вторую машину загнали под навес, в тень, и я не мог разглядеть багажник. Притормозив и заехав на дорожку, я сделал вид, будто заблудился, и начал разворачиваться. На багажнике «хонды» действительно что-то было, но тут мои фары осветили машину, и невероятно толстый кот немед­ленно удрал в темноту. Я развернулся и поехал обратно.

В половине двенадцатого я припарковался перед до­мом. Над входной дверью горел фонарь. Я вылез из маши­ны и встал за пределами маленького пятна света, который он отбрасывал. Дождь наконец прекратился, но на небе еще висели низкие темные облака, и я вспомнил ту ночь, почти две недели назад, ночь, когда меня застукали. Во мне проснулось эхо тревоги. Я посмотрел на облака, но они, казалось, не испытывали страха. «Ты промок, — хи­хикали они, — и стоишь здесь как дурак, и все тело у тебя в мурашках».

Решив, что они правы, я запер машину и вошел в дом.

Там царила относительная тишина, поскольку следу­ющий день был будним. Коди и Эстор спали, по телеви­зору тихонько шли вечерние новости. Рита дремала на кушетке с Лили-Энн на коленях. Она не проснулась, ког­да я вошел, но Лили-Энн устремила на меня яркие, ши­роко раскрытые глаза.

—  Па, — произнесла она. — Па-па-па.

Она немедленно меня узнала, моя умница. Посмотрев на ее счастливое личико, я почувствовал, как несколько туч в душе растаяло.

—    Крошка Лили, — сказал я с подобающей случаю серьезностью, и она засмеялась.

— О! — Рита вздрогнула, проснулась и захлопала гла­зами. — Декстер... ты дома? В смысле... ты так поздно. Опять.

—  Прости, — сказал я. — Работа.

Рита долго смотрела на меня, моргая, а потом покача­ла головой.