Алексей Егоренков - Земля точка небо

– А были другие?

Лиза прикусила губу, терпеливо ожидая, когда таблетка начнет действовать.

– Спасибо. Ты прав, – сказала она три шага спустя.

– Не за что.

– Эй, – выдохнули позади.

– Макс! Извини нас, – Лиза повернулась на каблуках, виновато улыбаясь.

– Это, б… невыразимо, бля… Куда вы торопитесь?

Максим пыхтел, сжимая губы в попытке сберечь достоинство. Вслед за руганью из его рта вырывался пар и кашель.

– Прости! Всё, – Лиза положила руку ему на плечо. – Теперь – всё, что ты захочешь.

Максим потряс головой и тяжело сглотнул.

– Выкурить сигарету. И перекусить.

– Сейчас купим, – сказал Дима, глядя по сторонам.

– Я пойду за сигаретами, – подхватила Лиза.

– Пончики сгодятся?

– Жди здесь.

Лиза чмокнула его в щеку. Ее друг неловко хлопнул Макса по плечу, и они разбежались, оставив его ждать у светофора в круговороте столичных пешеходов. Максим хотел пойти за Лизой, но понял, что слишком устал.

Его план обязан был сработать. Других вариантов просто не оставалось.

Они высадились у котлована, где желтый упрямый бульдозер перекладывал кучи грязи с одного места на другое.

– Ну что там? Скоро? – в десятый раз повторил Макс.

– Еще минут двадцать, и мы дома, – сказал Дима.

Максим потянулся, разминая шею и плечи.

– Кое-кто уверял нас, что остановка рядом.

– По здешним меркам.

– Двадцать минут – это рядом? И нам придется ходить к ней каждый день? На хер надо.

– Есть метро.

– И?

– Но это без меня. Я туда не могу.

– Что значит – не могу?

– Ну, хватит вам, – сказала Лиза. – В автобусе было лучше. Хоть посмотрели город.

«Не стоило доверять выбор жилья такому безобразно неприхотливому существу», – думал Максим. Он сам должен был приехать сюда и найти квартиру. Но тогда Лиза осталась бы с ним. Она не соглашалась ехать без Димы. Третий вариант – ехать с Дмитрием – тоже его не устраивал, потому что Максим хотел быть с ней. Эта усложненная задача про волка, козу и капусту не имела безупречного решения.

– Вон он, наш дом, – сказал Дима.

– Панельный, – отметил Максим.

У подъезда стоял дорогой кабриолет с поднятым верхом. Проходя мимо, Лиза коснулась его борта. Машина свистнула и мигнула фарами.

– Красивая, – сказала Лиза.

– У нас тоже такая будет, – пообещал Максим. – Кстати, колеса спущены.

– Их порезали, – сказал Дима. – Здесь так положено мстить, если чужой паркуется.

У подъезда торчала железная лавка. Лиза не удержалась и присела, мимоходом нырнув в сумку за помадой и зеркальцем. Железное сиденье напиталось мягким апрельским солнцем, и в ее ногах тут же закипела истома. Лиза достала свежую пачку, сорвала фольгу и закурила, хотя такой воздух жаль было портить курением.

– Вводи код. Готов? – Дима выудил из кармана неровный клочок бумаги и прочел, шаря в цифрах носом. – Четыре-семь-шесть-три-шесть-ноль-два… Так? Два-пять-восемь.

– Однако, – сказал Максим, перебирая кнопки.

Замок рявкнул так выразительно и резко, что Макс отдернул пальцы.

– Можно? – он взял листок. – Угу. Кое-кто продиктовал лишнюю двойку.

– А кто-то спешит неизвестно куда.

Максим обернулся и уставился ему в глаза. Вот что Диме упорно не давалось – говорящие взгляды. Он наугад предъявил Максу высунутый язык. Когда Лиза хихикнула, Дима решил, что все сделал правильно.

Только он ошибся. « Как он ошибся», – думал Макс. Найдись хоть один способ разделаться с этим… Нет, умнее было просто трахнуть ее и забыть. Жаль, что не он управлял чувством к Лизе, а наоборот. Макс не годился для этой игры. Его не хватало на козла или волка, – да и капуста, похоже, не всегда решала проблемы.

В подъезде Дмитрий снова начал выделываться.

– Что значит – не могу?

– Ездить в лифте, – сказал Дима.

– Вместо «не могу» следует говорить «не хочу». Спроси нашего психолога, – Максим кивнул на Лизу.

– Значит, не хочу. Так правильно?

Вокруг было стерильно тихо, и ссориться приходилось вполголоса.

– Хватит, Макс, – сказала Лиза. – Если Диме не нравится лифт, это его дело.

– Мне нравится. Но я боюсь.

– Как можно бояться лифта?

– Так же, как метро. Я на черный ход.

Максим нашарил в темноте кнопку вызова и нажал ее, потом еще и еще. На третий раз где-то в шахте ухнула и заскрипела кабина.

– Он вырос в поселке, – шепотом объяснила Лиза. – У него фобия.

– Восхитительно, – сказал Максим. – Фобия. А что еще? Глисты?

– Ну тебя.

– Дизентерия?

– Заткнись уже, блядь. Надоел.

Макс немедленно заткнулся. Он знал, что Лиза матерится только в крайнем раздражении – или восторге, о котором сейчас речи не было.

Они топтались на месте, слушая, как за створками гудит и поскрипывает шахта.

– Ох, Лизка, – сказал Максим. – Завтра ты станешь знаме…

– Знаешь, что, – прервала его Лиза. – Наверное, поднимусь и я пешком.

Максим открыл рот и сразу аккуратно закрыл его, надеясь, что в темноте эта манипуляция прошла незамеченной.

Дима шел и считал. На сто тридцатой ступени в его ногах разгорелась усталость, и тогда он сбавил ход. Ледяные непрозрачные тени чередовались на лестнице с квадратами золотого воздуха, где чаинками клубилась пыль. Дима присел отдохнуть в одном из горячих островков и задумался, представляя клеточную агонию внутри своих икроножных мышц. Вообразил, как пузырится и плавится умирающая ткань, и потоки свежей крови заполняют полости.

В его сидячие размышления врезалась запыхавшаяся Лиза.

– Димка… убьешь! О чем задумался?

– Что можно такого написать, если стать журналистом.

– Ого! И почему вдруг журналистом?

– Между историей и ложью тонкая грань, – туманно сказал Дима. – Идем дальше?

– Одну секунду… – послышался чей-то голос.

Из-за угла выполз несчастный Максим, придавленный рюкзаком.

– Лифт застрял. С какой стати вы расселись?

Максим расхаживал по комнате, сунув ладони под ремень брюк.

– Панельный дом. Верхний этаж. Толчок прямо в ванной. Я уж не говорю про балкон.

– Балкон? – спросил Дима.

– Вот именно. Где он? – Максим огляделся. – И более того, комнаты смежные! В этой, проходной, кто будет жить?

– Я буду, – сказала Лиза.

– И я могу, – сказал Дима.

Они двое сидели на диване с потертой бархатной обивкой. Лиза с удовольствием разулась, забралась на подушки с ногами и теперь пыталась раскрутить туфлю на указательном пальце. Забавный интерьер, устало думала она. Этажерка из парусины, везде узкие полки, телевизор просто огромный…

– Да я и сам мог бы, не вопрос, – Максим тоже присел на край дивана. – Мне вот что непонятно. Я дал тебе координаты агентства. Неужели за тысячу президентов они не смогли найти что-то приличнее?

– За столько – разве что в неделю или пригород, так они просили тебе передать. Был еще вариант без мебели, и еще вот этот, Речной вокзал, за две тысячи.

Услышав цену, Макс побледнел.

– Моих денег хватит на полтора месяца, – сказал он чуть хрипло.

– Ну и нормально.

– В том случае, если мы не будем есть.

Туфля сорвалась у Лизы с пальца и метко задела стеклянный плафон. Тот повернулся, царапнул о железо и рухнул, нацеленный в макушку Димы, который едва успел зажмуриться.

Вздрогнув, Лиза ждала, что тяжелый шар стукнет ему по черепу, и одно из двух с хрустом расколется надвое.

Но стука не было. Дима покосился вверх. Над его макушкой висело матовое чудовище, подхваченное рукой Макса.

– Уф. Спасибо за понимание, – сказал Дима.

Максим вернул стеклянный шар на крючок, мельком укорив себя за лишние рефлексы. Он посмотрел на Лизу, которая спряталась в угол дивана, запечатав рот ладонью.

– Без меня вы точно пропадете.

Полчаса спустя, когда Лиза ушла переодеваться и заперлась в своей новой комнате, она подумала, что Макс очень даже прав. До отъезда столица представлялась ей чем-то вроде карнавала, сборища пестрых интересных людей, занятых в основном деньгами и славой. И вот она, Лиза, выходит им навстречу в роскошном платье, нет, даже в строгом, но с каким-нибудь вырезом. Берет у официанта бокал. Извините, что прервала, я здесь осмотрюсь, а вы продолжайте.

Но теперь между штор заглядывала настоящая Москва, а в зеркале отражалась настоящая Лиза, которая не покупала роскошных платьев со школьного выпуска. В гардеробе у которой не водилось и просто строгих вещей, не говоря о строгих с вырезом. У нее были красивые ноги – и только две юбки, а все туфли на среднем каблуке или без. «Вообще-то», – подумала Лиза, – «умопомрачительные вещи покупаются или мужчиной, или для мужчин». А ей противны были оба варианта.

Она распахнула шторы, с удивлением обнаружив за стеклом решетку. Открыла форточку и уселась на кровать. Вынула ноги из пыльных джинсов, стащила через голову надоевшую кофту, разделась догола и закуталась в купальный халат. Предвечерний воздух, сочившийся между прутьев, был холоден и терпок.