Алексей Егоренков - Земля точка небо

Конечно, Макс умел распорядиться деньгами. Пока заведем стабильный доход, сказал он, берем только самое нужное. Изначально всё делим поровну. Когда разбогатеем, тогда решим, кто, сколько и кому должен. Он безоговорочно верил себе, думала Лиза. Ни одного «если». Уметь бы так.

Она закинула руку за голову, оголила плечо, как девочка с обложки, и попробовала собой восхититься. Местами это удавалось. Лизе нравился искристый цвет своих глаз. И улыбка, только не сильно широкая, иначе слишком выдавались скулы, и куда-то терялся подбородок.

Но уставшие сутулые плечи. И волосы, обычно мягкие, истрепались и сбились за ушами в клочья.

Лиза расстроилась и показала язык своему грустному отражению.

Она запахнула халат и выглянула из комнаты. В гостиной было пусто.

– Эй! Ванная свободна?

– Да, – отозвался Дима. – Я на кухне, а Максим вышел за продуктами.

В небольшой ванной, кроме унитаза, теснилась и дешевая стиральная машина, – еще одно расстройство для Макса. Но вода была отличной. Вместе с пеной в шипучих душевых струях растаяли все опасения, терзавшие Лизу. Она представляла, как плещется голая в незнакомой ванной, а вокруг сотни километров чужого города, и в ней закипала веселая дерзость. Лизе хотелось выкинуть что-нибудь насмешливое и вульгарное, но в голову лезли только наивные глупости.

На зеркальной полке роилась уйма пузырьков и тюбиков: кремы, шампуни, кондиционеры, бальзамы, – а в шкафчике нашелся даже фен.

Уперев ногу в край ванны и растирая ее махровым полотенцем, Лиза глянула в зеркало и ощутила прилив нежности к безумной девчонке по ту сторону. Не удержалась и чмокнула себя в коленку. Между двумя Лизами снова установился мир.

– Вы когда-нибудь делали что-то нарочито вульгарное? – спросила она за ужином.

– Нарочито? – переспросил Максим.

Он сидел на корточках, выуживая из клеенчатой сумки бумажные пакеты и свертки.

– Для удовольствия, – сказала Лиза.

– Опять какой-нибудь тест?

– Я делал, – сказал Дима, изучая бутерброд. – Раз в общаге у меня засох хлеб, я отнес его на кухню и выбросил в мусорку. И пнул ее ногой.

– Зачем? – спросил Макс.

– Не знаю. Хотелось.

Лиза рассмеялась и высунула кончик языка.

– А я, – задумалась она. – А я порвала книгу.

– Какую?

– Не помню. То есть, даже не порвала, а надорвала до середины.

– Гм.

– А ты сам никогда такого не делал?

– Какого – такого?

– Жап, – выдавил Дима. Он разжевал колбасу и сглотнул. – Запрещенного.

– Да мне все разрешалось, – ответил Максим, шурша продуктами.

– Ну хоть что-нибудь! – настаивала Лиза.

– Ладно, – он встал и отряхнул колени. – Я разбил машину отца. Не знаю, считается ли.

– Ого.

– Его вторую машину. «Шестисотый», он его только что купил. Ну, вы помните. Все бандиты тогда меняли джипы на «шестисотые».

Дима выудил из-под стола звякнувший пакет.

– Что это? – Лиза посмотрела внутрь.

– Мартини, – ответил Макс.

– Целых две?

– Мало ли. Вдруг не только мне захочется.

Лиза вернула бутылку на место. Стоило бы напомнить кому-то, что он собирался брать только необходимое, и что вряд ли сюда относится мартини. Кроме того, ведь Максим точно выпьет обе бутылки сам, если больше никто не захочет. И не хватало, чтобы он спился здесь от перевозбуждения. Но, посмотрев на хмурого Макса, готового терпеть любые укоры, Лиза сдалась. Деньги, опять же, были в основном его.

– Ладно, – сказала она. – Главное, не пропей наши обратные билеты.

И ушла одеваться.

– Давайте смотреть ящик, – предложила Лиза.

Дима спрыгнул на пол и обошел вокруг телевизора.

– Здоровый. Я такие сто раз видел. Только не знаю, где включается.

– Сто раз видел – и не знаешь? – ухмыльнулся Макс.

– Мы их не включали. Мы их кувалдой били.

Максим рефлекторно сунул руку между диванных подушек. Пульт и вправду нашелся там.

Щелк!  – и на экране проявилось лицо женщины с глубокой черточкой между бровей.

– …ный злой рок, – говорила она. – Уверена, что Богу наш с Толиком союз был выгоден…

Дама на экране улыбнулась, и гостиная взорвалась аплодисментами. На стенах зарябили цветные блики. Грохнула музыкальная вставка – и вдруг телевизор умолк.

– Эй! – сказала Лиза.

– Извиняюсь, – отозвался Дима. – Это я сел на пульт.

– Вернуть? – предложил Макс.

Лиза поспешно встала.

– Нет, спасибо. Говорят, это вредно в больших количествах. Какие у нас еще варианты?

Все задумались. Максим знал вариант, но ему нужен был подходящий момент. Лиза пошла бы на прогулку, но ходить по незнакомому городу в сумерках… Дима углубился в мысли о журналистике.

Гостиную до краев заполнил московский вечер, и на бежевых обоях плескались тени.

– Все-таки жалко, что балкона нет, – сказала Лиза.

– Не выпить ли мартини? – решился Макс.

– Есть идея!

Дима вскочил и кинулся прочь из комнаты, попутно едва не обрушив торшер. Хрустнул замок на входной двери. В комнату дунул вечерний холод, и люстра заскрипела, медленно поворачиваясь на крючке.

– Сволочь, – заметил в полумраке Макс.

– Идите сюда, – долетело с лестничной клетки.

Трафаретные буквы на краске сообщали, что за дверью «лифтовая», но вход туда строго запрещен. Облупившийся запрет был подкреплен рыжим навесным замком.

– Может, не стоит? – вполголоса спросила Лиза.

– Да ее не трогали много лет, – сказал Дима. – Смотри, ржавое все.

– Я не умею взламывать замки, – сказал Макс.

– Ничего, я умею, – сказал Дима. – Уксус есть?

– Нет.

– Ладно, справимся так.

Он вытащил из кармана что-то вроде крупного портмоне из бурой кожи. Распластал его по железной ступени. Внутри оказалась целая мастерская: ключи, отвертки, странные иглы. Дима вытащил тонкий напильник, сунул в рот палец и провел им вдоль стального ребра. Приложил напильник к замку и чиркнул им несколько раз.

– Композитный, – пробормотал Дима.

– Это хорошо? – спросил Макс.

– Плохо. Ничего, я такие хорошо знаю. Утюг без секрета.

Он взял отвертку с фонариком и посветил ею в скважину, сунув туда же нос. Выбрал две иглы и по очереди загнал их в замочный механизм.

– Придержи вот эти, – сказал Дима.

Максим послушно взялся за иглы. Третью Дима взял сам, одновременно ухватив стержень замка плоскогубцами.

– Левый чуть нажми, – скомандовал он.

Замок противно заскрипел и подался. Из скважины высыпалась щепотка измельченной ржавчины, испачкав Максу запястья.

– Держи, не пускай! – Дима подналег на стержень, и еще больше ржавчины высыпалось им под ноги.

Нижняя часть замка повисла на щупах и рухнула. Максим едва не уронил ее на железный пол, в последний момент изловчившись подставить ногу.

– Твою м-м… – взвыл он шепотом.

Дима подобрал замок и пристроил его у двери, которая теперь была открыта.

Из бетонного колодца дул ветерок. Оттуда пахло смолой и цементом. Справа, за второй железной дверью, непривычно громко щелкал и завывал лифтовой механизм. Наверх вела лестница. В потолке виднелся квадратный лаз, перетянутый матовой клеенкой.

На полпути стало понятно, что люк открыт. Темная клеенка оказалась лоскутом вечернего неба, который рос и рос, вытесняя мир. Когда Дима вылез на хрустящую смоляную корку и огляделся, вокруг остался только густой воздушный купол. На полусогнутых ногах, хватаясь за стенку вентиляционной шахты, Дима подобрался к бетонной плите и торопливо сел.

На крышу вышла Лиза, тоже оглушенная холодным ветром. Здесь непрерывно дул ветер. Его потоки захлестывали рот и ударяли в ноздри, заставляя жмуриться.

– Как на море, – крикнула Лиза, осторожно пробираясь вдоль стенки.

Далеко внизу, перпендикулярно ветру, катилась лавина огней.

– А где Макс?

– Пошел за курткой.

– Что?

Все уличные звуки на такой высоте смешивались в равномерный оглушительный рокот, среди которого изредка трубили уличные сигналы.

Лиза села рядом и наклонилась к Диминому уху.

– А я не боюсь, – сказала она. – И вообще, мне уже хорошо. Спасибо.

Дима открыл рот, но его перебил Максим, который тащил что-то громоздкое.

– Помогите, что ли, а?

Лиза подобралась к Максу и взяла у него пальто.

– Что у тебя здесь?

– Шезлонги. Стояли в гардеробе.

– Ух ты! Божественно. Димка, иди помоги!

Бокал мартини в шезлонге на берегу моря огней. Ей хотелось написать песню с таким названием. Или просто: «Берег моря огней». И бокал мартини.

– Если дальше будет так же хорошо, я здесь привыкну, – сказала Лиза.

– Я уже, – сказал Дима.

Ему лень было шевелить языком. Лиза убедила его попробовать вина. Это был первый крепкий напиток за два года, и Дима тут же опьянел. Он развалился в шезлонге и смотрел в небо, где среди рваных весенних облаков угадывались мутные звезды.

– Лично мне идея Москвы нравится, – сказал Максим. – Человек по природе хищник… ему более свойственно рвать зубами глотки, чем жевать сено.