Джон Блэкбэрн - Ветер полуночи

Билл пытался было прервать его, но Поуд поднял огромную, шишковатую лапищу.

— Нет, нет, мистер Ирвин, позвольте мне закончить. Керн не верит вам потому, что никаких следов проникновения кого-то в вашу квартиру не обнаружено и из квартиры ничего не похищено. Возможно, что он и неправ. Не исключено, что ваша жена, когда последний раз приезжала в Лондон, оставила что-то в квартире, что и оказалось похищенным, однако ни вам, ни вашей служанке неизвестно об этом. Разумеется, я высказываю только предположение, но меня интересуют также и обстоятельства потери вами памяти. Утром, примерно в 7.45, к вам явились местные фараоны, чтобы сообщить о несчастном случае с вашей женой. Дверь им открыли вы, у вас кровоточила рана на голове, но, помимо этой вашей истории с грабителем, вы показались им вполне в здравом рассудке. Потом сержант сообщил вам о гибели вашей жены, и с вами тут же произошел обморок, а затем-то и последовала потеря памяти. Она была вызвана, конечно же, нервным потрясением, а не ударом по голове. — Поуд долил эль и хмуро посмотрел в пустую кружку. — Коль скоро вы допрашиваете меня с таким пристрастием, как насчет того, чтобы заказать мне еще кружку, Билл? Вы, надеюсь, не возражаете, что я называю вас по имени? Терпеть не могу всякие церемонии.

— Что вы, что вы! Конечно, не возражаю. — Билл отправился к бару, впервые за несколько дней испытывая какую-то надежду. Во всяком случае, кое-кто хотя бы допускает возможность, что он говорит правду. Нет, «правда» не то слово. Возвращаясь с наполненными кружками к столику, он отдавал себе отчет, что испытывает нечто, состоящее из смеси надежды и боязни. Грабитель, безусловно, побывал в его квартире, но что же произошло в Сидэйле и, что он мог сделать во время затянувшегося возвращения домой?

— Господин старший инспектор! — заговорил Билл, который почему-то никак не мог заставить себя назвать собеседника «Джордж». — Скажите, исходя из вашего опыта, возможно ли, чтобы человек совершил какой-то отвратительный поступок и потом, в результате ли сильнейшего нервного потрясения, или пьянства, или чего-нибудь еще, полностью забыл об этом?

— Основываясь на своем опыте, скажу: вполне возможно, хотя большинство знахарей ни за что не согласятся со мной. Ваше здоровье!

Поуд поднял кружку и отпил добрую половину.

— Я много думал об этом деле. Вы знаете, сейчас у меня вроде хобби — читать между строк протоколов дознаний, поскольку это заставляет шевелить мозгами… Что-то тут очень неприятно попахивает.

— Попахивает?! — Рука Билла крепко сжала кружку. — Что вы имеете в виду?

— А все, старина, решительно все. Полночь, безлюдные улицы, она идет пешком на вокзал вместо того, чтобы поехать в такси, грязь на дороге, словно нарочно для того, чтобы объяснить невозможность затормозить машину вовремя, телефонная будка, так удобно оказавшаяся на обочине. Разве ваша жена была такой женщиной, которая сошла бы с тротуара, предварительно не убедившись, что дорога свободна? Кроме того, не забудьте, что грузовики с дизельными двигателями очень шумят.

— Да, вы правы, моя жена всегда была очень осторожна, — даже не задумываясь, ответил Билл.

— Вот-вот. А вы слыхали, наверное, что этот парень уже имел в прошлом привод в полицию?.. Чертовски хороший тут эль! — Поуд снова отпил и рыгнул, да не тихонько, как Макс Майер, а на весь зал, так, что заколыхалась его часовая цепочка. — Я имею в виду водителя. — Он извлек из кармана записную книжку, перелистал несколько страничек и продолжал: — Так вот, Джон Кеплин, сорока двух лет, 350-й Вересковый холм, Эскейн-хауз, квартира 9, Уэст Норвуд, Лондон, Ю. В. 25. В семнадцатилетнем возрасте он пытался угнать мотоцикл и угодил в колонию для несовершеннолетних преступников. А десять лет назад отсидел три года без скидки за хорошее поведение — ограбление со взломом.

— Но в данном случае он не был виноват. Ведь судья заявил, что водитель никак не мог избежать столкновения.

— Верно, Билл, судья так заявил, но что еще он мог заявить? Единственным свидетелем был сам мистер Джон Кеплин… Позвольте… — Трубка Поуда погасла, и он взял сигарету из пачки Билла. — Спасибо… Да, Джон Кеплин — человек с преступным прошлым, а его объяснения весьма гладки и не поддаются проверке. Знаете, если бы я вел дело, я бы весьма основательно поговорил с этим мистером Кеплином.

— Но почему? Ведь она же вышла на дорогу прямо, перед грузовиком? Что мог сделать водитель? — Билл чиркнул спичкой и дал Поуду прикурить.

— Да, она оказалась перед самым грузовиком. Кеплин под присягой дал показания, что она выскочила перед самым грузовиком, полицейские в Фелклифе приняли его объяснения, коронер на судебном заседании согласился с ним. Но не я веду дело, я всего-навсего старик, имеющий привычку читать между строчек протоколов дознания. Ну, а теперь мне пора ковылять домой. — Поуд допил эль и поднялся с места. — И все же готов поспорить, что кое-кто очень доволен тем, что расследование веду не я.

— Послушайте, мистер Поуд, на что, черт возьми, вы намекаете? — Рука Билла конвульсивно сжала кружку. — Моя жена погибла в результате несчастного случая.

— Да, так говорят, Билл. Не обращайте внимания на мою болтовню. Как я уже сказал, я теперь всего лишь старик. — Поуд, ухмыляясь, встал. — И возможно, что так оно и есть. Но все же должен сказать, старина, что, будь это мое дело, если бы я вел расследование, то начал бы его, исходя из весьма основательного предположения, что ваша жена была убита.

Поуд уже ушел, но Биллу казалось, что он все еще слышит его голос.

И все же, что бы ни заявляли полицейские, тут что-то не так… Утверждается, что Мэри выбежала на дорогу перед самым грузовиком, что Джон Кеплин — человек с преступным прошлым, а сам Билл не мог вспомнить, где был и чем занимался в момент ее смерти. Правда, ему сказали, что потеря памяти вызвана потрясением и ударом по голове, однако у него начало появляться кошмарное чувство, что каким-то образом все, что с ним произошло, связано со смертью Мэри. Он уставился на мокрый от эля стол и попытался заставить себя вспомнить все.

Сидэйл! Местечко Сидэйл, где что-то произошло, и где целый день оказался вычеркнутым из его памяти. Но что же это могло быть? Никогда прежде он там не бывал и никаких знакомых встретить не мог. Всю свою поездку он специально планировал так, чтобы не заезжать в места, где он мог бы кого-нибудь встретить. Ему хотелось лишь одного — поскорее дописать проклятую книгу и вернуться в Лондон. О самой рукописи он вспомнил теперь уже значительно больше. Так, например, он отчетливо восстановил в памяти, как предполагал закончить роман. Вспомнил, как съезжал с проселочной дороги и остановил машину на лужайке у небольшого ручья, повредив при этом выхлопную трубу. Он оказался здесь в полном одиночестве, если не считать нескольких овец, пасшихся неподалеку, и кроншнепов, носившихся над вереском, и принялся за работу.

Да-да, именно так. Было еще утро, когда он пробежал написанные страницы, положил их в папку и сварил себе кофе, чувствуя, что к вечеру обязательно напишет грандиозную сцену примирения любящих супругов в том духе, как хотел Макс Майер.

Все произошло, когда он пил этот кофе. Теперь уже Билл отчетливо вспомнил свои действия и обстановку: откидная доска вместо стола, прикрепленная к стенке фургона, раскрытая пишущая машинка и рядом с ней зеленая папка с рукописью, мелкий дождик, бьющий в окна, и стекающие по стеклу струйки воды. Внезапно, словно понукаемый кем-то, он выхватил из папки последнюю главу, разорвал ее на мелкие клочки, уселся за машинку, все время чувствуя себя так, будто кто-то стоит позади него и водит его пальцами по клавиатуре.

Поуд сказал, что Мэри была убита. Толкнули ее под грузовик, или водитель умышленно сбил ее? Но кто такой Поуд? Старый дурень, выживший из ума? Опытный профессиональный детектив, знаток своего дела? Билл этого не знал, но намеревался действовать именно в том направлении, которое ему подсказал Поуд. Мэри нет в живых, и он скорбит о ней, однако этим его долг не исчерпывается. Если существует хотя бы малейшее подозрение, что ее смерть не явилась результатом несчастного случая, он обязан выяснить, почему она умерла. Точно так же обязательно следует узнать, что произошло с ним в Сидэйле и явилось причиной потери памяти. Он почему-то был убежден, что это связано с гибелью Мэри, но не мог сказать, почему именно.

Билл вздрогнул и поднял голову, когда чья-то рука коснулась его плеча.

— Вам плохо, сэр? — спросил официант. — Может быть, вы нездоровы?

— Нет, нет, я здоров. — Билл взглянул на часы — половина восьмого. После ухода Поуда он просидел здесь уже более часа. Не удивительно, что официант подумал, здоров ли он, или скорее всего не пьян ли.

— Нет-нет, спасибо, все в порядке, просто я немного устал. Пожалуй, мне следует подышать свежим воздухом.