Гвидо ди Соспиро - Запретная книга

— Теперь все понятно.

— Поэтому я не стану показывать вам книгу.

Лео не ответил. В принципе он был благодарен.

— Вы, я вижу, не очень расстроены.

— Из-за того, что приехал зря? Мне так вовсе не кажется. Книгу я, конечно, не увижу, но зато повидал вас, а ради этого стоило выбраться из дома.

Неожиданная галантность Лео начинала его беспокоить, вдобавок Орсина замужем.

— А места здесь куда привлекательней джорджтаунских, — заметил он.

— Привлекательней китайского ресторана, где готовят блюда из собачьего мяса?

— Да. Даже лучше кинотеатра, где проектор взорвался посередине «Жюля и Джима».[10]

Орсина улыбнулась воспоминаниям, и — впервые в присутствии Лео — с лица девушки сошло напряжение…

— И все-таки, — сказала Орсина, доставая из сумочки сложенные листы, — вот образцы.

— Отрывки из книги?

— Да. Дядя не станет возражать… То есть я не уверена, но ему знать не обязательно. Обещайте, что сохраните все в тайне.

— Обещаю.

— Я работала над этими кусками текста, пыталась разгадать шифр. Возможно, у вас получится пролить свет на эту головоломку? А вдруг загвоздка именно в ней? Я достаточно продвинулась и, может быть, с вашей помощью доведу дело до конца?

— Хорошо, позвольте взглянуть.

Лео сомневался, что в книге сокрыта сколь-нибудь великая тайна, но очень хотел помочь Орсине. Они отошли к каменному столу, девушка выложила на него стопку листов. В густых кронах деревьев пели птицы. Момент был идиллический… Лео одернул себя: отвлекаться нельзя, есть срочное дело. На листах бумаги были написаны фразы на латыни: Орсина выделила некоторые буквы, пытаясь составить из них отдельные слова.

— Lux naturae, — прочел Лео первую фразу. — Природный свет.

— Уверена, это значит «луна».

— Почему?

— Смотрите: если взять первые две буквы ог каждого слова, получится вот что: «LUx NAturae» — «луна». А луна — это и есть природный свет. Следующая задачка потруднее: «Mensura structurae verae magiae».

— Это значит «Мера построения истинной магии».

— Да, и я думаю, что слово, которое здесь зашифровано — «menstruum».

— Верно… — Лео одолевали сомнения, но он быстро втянулся. — Разумеется, в латыни U и V взаимозаменяемы. Думаю, речь идет о женских… тайнах, — как можно деликатнее предположил он.

Орсина ничуть не смутилась.

— Согласна. Теперь смотрите сюда: «Vulva tumens radius».

— Звучит достаточно прозрачно, — сказал Лео. — «Утроба, набухшая сиянием». Но я не вижу смысла.

— Вот именно. Смотрите: получается слово «vultura» — «стервятник».

— Как сюда вписывается стервятник, хотел бы я знать?

— В тексте сказано, что стервятник — чистейшая из птиц, потому что не убивает ради еды, даже растения.

— Свежий взгляд на стервятников… Господи, они питаются падалью! Что в этом чистого? Ладно, и к чему вы пришли?

— В сущности, ни к чему… Вот фраза, с которой не получается разобраться: «Pulsa cineres, elige lacunam».

— «Измельчи прах, выбери полость», — озадаченно перевел Лео. Немного подумав, он произнес: — Рискну предположить, что все эти латинские фразы связаны с деторождением. Пособие для молодоженов времен Ренессанса — как зачать, например, мальчика. Или, наоборот, как зачатие предотвратить. Все эти упоминания о луне, менструации… Смотрите: «А caelo totum», значит «Все это — от небес». Получается… та-ак… «acetum» — «уксус». Ну конечно, дифтонг «ае» в слове «caelo» произносится как «е». Должно быть, прах и уксус — это составные какого-нибудь зелья, а речь идет о роли кислотности при зачатии. А то, что «от небес», — это ребенок. В то время авторы книги открыто не могли заявить об этом, потому что официальная медицина не признавала их за ученых. Сегодня такие знания никому не нужны.

— Возможно, вы правы, — сказала Орсина, — и книга действительно рассказывает о подобных проблемах. Но что, если есть другое значение?

— Если и есть, я его не вижу. Мне довелось прочесть лишь малую часть текста.

— Не понимаю, почему дядя так упорно не разрешает показать книгу вам.

— Может, это лишь одна из особенностей его мышления? Он говорил, что книгу дарят старшему сыну — или дочери — накануне свадьбы. Вы обязаны решить загадки и применить знания на практике. Да, они бесполезны, но это фамильная традиция, а барон живет прошлым.

— В книге может скрываться и нечто большее. Вдруг ее значение не столько буквально, сколько символично?

— Что ж, замечательно, — сказал Лео. Похоже, книга не опасна. Тем лучше. — А может, этот трактат — нечто вроде пособия по самостоятельному психоанализу?

— Пытаетесь развеять мои страхи, да? — Орсина спрятала листки в сумочку.

— Нет, думаю, что бояться действительно нечего. Серьезно, я говорю искренне.

— Лео, — Орсина неожиданно взглянула на него с большим чувством, — помните, я оставляла вам письмо на столе в университете?

— Да, — прямо ответил Лео. Лгать было бессмысленно.

— Почему вы не ответили?

— Я так и не вскрыл конверт.

— Что?! Но почему? Почему не прочли его, вы… глупец?..

Лео молчал.

— В том письме я излила вам душу! — Девушка неожиданно схватила Лео за лацканы блейзера и притянула к себе.

— Простите, Орсина. Меньше всего на свете я хотел причинить вам боль.

— От письма избавились не читая, даже не вскрывая… Так?

— Так. Я отдал его секретарю на уничтожение вместе с другими бумагами.

— Вы выбросили мое письмо, не прочитав его?! — Орсина посмотрела на Лео широко раскрытыми глазами. — Но почему? Разве я вам нисколько не нравилась? Вас ко мне не тянуло?

— Тянуло, — признался он после долгой паузы. — Вы мне понравилась сразу, на нашей встрече в Риме.

— Тогда почему вы ничего не сделали? Ради всего святого, почему?! Из-за обывательских правил поведения? Роман с подчиненными — это… неправильно? Недостойно? Бросьте! Вы мудрей этого. Если вы действительно меня хотели, такая глупость не могла остановить вас!

У нее на глазах выступили слезы. Неужели Орсина плакала из-за него? Лео не мог больше сдерживаться, он должен был сказать правду. Он не мог видеть Орсину несчастной.

— Орсина, пожалуйста, не злитесь. Прошу вас.

Девушка взяла себя в руки, но Лео понял, что она продержится недолго — до тех пор, пока он сам не откроется ей.

— Все удивляются мне, — сказал Лео, тщательно подбирая слова. — Некоторые вообще думают, будто я — латентный гей, живущий с двумя кошками. В юности я был совсем другим, непохожим на того Лео, с которым вы познакомились в Риме. Я был дерзок, тщеславен и не считался с чувствами окружающих. Девушки находили меня привлекательным и падали ко мне в объятья. Я не задумываясь давал им то, чего они от меня хотели. Когда я учился в магистратуре, одна девушка от меня забеременела и хотела родить ребенка. Я уговорил ее сделать аборт. Однако возникли осложнения, и девушка осталась бесплодной. Из-за нервного срыва она стала принимать антидепрессанты. Я до сих пор поддерживаю с ней связь, пытаюсь помогать, но она уже не полноценный человек. Я презирал себя, а утешение нашел в католической вере. Вступил в Третий орден,[11] в котором не надо становиться ни священником, ни монахом, а только дать обет безбрачия. Я стараюсь быть достойным человеком. Вот и все. Простите, Орсина, если я причинил вам боль. Сейчас для меня важно вам помочь.

Орсина ничего не сказала, лишь слегка поцеловала его в губы. Этого Лео не ожидал.

— Вас, наверное, удивляет мой выбор мужа? — спросила Орсина, взяв себя в руки.

— Я никого не сужу. Уверен, ваш муж — человек многих достоинств.

— Из которых он пока не явил ни одного.

— Я этого не говорил.

— Довольно. Муж мне подходит, он даже по-своему, по-английски, очарователен. К тому же он дал мне шанс уйти от всего этого.

Лео не совсем понял, что Орсина имеет в виду.

— О, есть детали, о которых вы не знаете, но уехать отсюда — из Италии, от семьи — было просто замечательно. Люблю ли я своего мужа? Нет. Но я верна ему и стараюсь быть нежной. Верен ли мне супруг? Об этом я Найджела не спрашиваю. Такое у нас с ним дружеское соглашение. И оно работает. А теперь, — произнесла Орсина вновь изменившимся голосом и с таким выражением, что Лео приготовился к новой вспышке эмоций, — скажите: если я вас сейчас поцелую, будет ли это с вашей, профессор, — я правильно к вам обращаюсь? — стороны неэтично? Или хуже? Вы нарушите обет? Станете прелюбодеем?

Лео не успел ответить, потому что в следующую секунду Орсина уже целовала его. Он отвечал на ее поцелуи, чувствуя сладость губ девушки и соленый привкус ее слез. Высвободившись из объятий Лео, Орсина обеими ладонями закрыла лицо, расплакалась и почти сразу же рассмеялась. Вернувшись в объятия к Лео, она целовала его с неведомой доселе страстью. Он крепко прижимал к себе девушку, вдыхая ее аромат, наслаждаясь моментом, о котором столько мечтал…