Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

Заратустров бросил в пепельницу сигару так, что та взорвалась облачком пепла.

– Проклятье! Но это же бардак! Как так?!

– А вот так. По нашим данным, Антанадиса убили в Москве, в девяносто восьмом, поэтому получается, что с Мириклой выезжал за рубеж другой человек, и в Москве она опознала не мужа, а другого человека. Такие вот дела…

Заратустров сердито засопел. Сигара проделала короткий путь до пепельницы и свалила туда кучку пепла, как самосвал.

– Вопрос в том, ЗАЧЕМ ей это было нужно… – буркнул полковник. – Родной муж лежит в морге, а она едет за рубеж явно с подставным лицом. В Москве кого…

– …опознали? – многозначительно подсказала Альмах. – Думаю, это не принципиально. С ее ведь слов записали.

Полковник принялся яростно тереть виски – характерный для него жест. Сильные коричневые пальцы оставляли на коже красные полосы.

– Стало быть, ей это было НАДО. Значит, она понимала, что за ней охотятся. И те, кто охотятся, либо все равно не поверят в смерть Мириклы, даже если цыганка хорошо ее инсценирует, либо… либо кто-то ТАМ, у них, был посвящен в эту инсценировку. Черт возьми, уравнение со всеми неизвестными. Как думаешь, Рублев, ассасины?

Тот снова покатал под жеваной тканью пиджака шары плеч.

– Думаю, что без «Аннэнербе» не обошлось. Тату-маркер могли нанести Мирикле именно они – немцы в сорок третьем, как сейчас известно, побывали в Аламуте и крепко вычистили скалу, произвели раскопки в Казвине и Кередже. О проекте «Невесты Старца» они могли быть осведомлены не хуже нас, товарищ полковник! Тогда логичным выглядит и преследование со стороны ассасинов. Сбой цепочки: тату нанесена, возможно, не инициированной Невестой. ТАК? Следовательно, лишнее звено надо уничтожить. Тогда логично выглядит смерть ее общины и преследования. А что касается Бэлы Шахимазоевой… впрочем, какая она Шахимазоева! Что касается объекта «Образ», то тут я даже не знаю, что и думать.

В этот момент Альмах, грациозно потянувшись гибким, сытым телом, отчего бордовая ткань еле слышно скрипнула, запрокинула золотую голову и проворковала:

– Чай Ратри…

– Что? – изумился полковник.

– Да есть такая легендочка, Александр Григорьевич. Нет, я это так, скорее, для себя.

– Антанадис знал?

– Скорее всего, товарищ полковник. Его дед по отцовской линии – последний Хранитель храма Афины Паллады, Александропулос из греческого города Кипарисия. А мать – цыганка, только не установлено, из какого рода. Антанадис обладал, по нашим предположениям, силой мага второго уровня, на сканерах он бы отразился фиолетовым цветом. Думаю, он пытался переломить влияние, но не смог… Видимо, это и послужило причиной того, что Мирикла была обнаружена, и что за ней с Антанадисом началась новая охота.

Заратустров перекинул сигару в другой угол рта. На бурой шее ритмично двигался кадык.

– Одним словом, – подвел он итог, – мы опять в самой заднице. Происхождение энергетической силы объектов точно не знаем, цепочки ее передачи не установлены, местонахождение – ноль информации. Черт возьми! За что деньги получаем?! Нам так ни копейки больше не дадут не то что на расширение, но и… – он почему-то сердито уколол глазами Альмах, – …на кофейные аппараты! Тьфу!

Рублев потупился. В его изображении это выглядело комично.

– Товарищ полковник, приблизительно определен квадрат… Это, кстати, где-то рядом! Центральный и Железнодорожный районы.

– Ищите! – жестко отрезал Заратустров. – Ищите! А то их найдут поперед нас… сами знаете кто. Элина Глебовна, все материалы объединить и приобщить к делу операции «Невесты». Еще двух Невест имеем… так!

Он с удивлением посмотрел на кусочек пустой фольги.

– Э-э… Элина Глебовна, я весь ваш шоколад схрумкал! Сколько я вам должен?

Женщина мило улыбнулась. Холеные белые пальчики забрали бумажку.

– Пустое, Александр Григорьевич. Я дочке по дороге еще куплю…

– Нет, позвольте…

– А я говорю – бросьте! Я пойду?

– Да, все свободны. Спасибо, товарищи.

Альмах вышла в коридор первой, мелькая помпонами тапок. Рублев как раз вынимал свое тело из креслица, когда внезапно дверь открылась и на пороге снова появилась Элина. В ее руке трепетал осиновым листочком свежий квадрат факс-сообщения.

Заратустров обрадовался:

– Ага! Все-таки надумали! Сейчас я кошелек достану, Элина Глебовна…

– Не надо! Товарищ полковник, – хрипловатым от волнения голосом проговорила она, – от нашего резидента в Париже… только что получили.

– Что такое?

– Час назад из лондонского Хитроу вылетели три рейса, с интервалом примерно в двадцать минут. Разные авиакомпании… Рейсы в Калининград, Прагу и Варшаву. На всех трех рейсах зарегистрированы мистер Роберт-Антуан Вуаве и Мириам Эрдикюль.

Полковник застыл с открытым ртом, испачканным шоколадной крошкой.

– Вот так… – ошарашенно пробормотал он.

Альмах стояла у дверей, на золотой кулончик падал свет их коридора и капелькой дрожал на бархатной коже груди; Заратустров показал ей: мол, зайдите, дверь прикройте.

– Так, – проговорил он, глянув на свои «командирские» часы в корпусе из полированной платины. – Так! Глупо думать, что они полетят в традиционных арабских костюмах, в парандже или как это там… они летят абсолютно одинаковыми, черт подери! Бьюсь об заклад! И даже двойников подобрали. Значит… Значит, времени у нас всего ничего. Минут сорок от силы.

Он прожег взглядом Рублева.

– Женя, как скоро мы можем задействовать группы с приборами в Праге, Варшаве и Калининграде?

Рублев, до того представлявший собой образ дремлющего в грязи гиппопотама, тут ответил четко и быстро, без единой запинки.

– В Калининграде это проще всего, через десять минут, они там на боевом дежурстве. В Польше… сложнее, но минут двадцать уйдет. Прага – средне, там тоже около того.

– Выполняй! – рявкнул полковник. – Мухой! Но пусть ничего не предпринимают.

Только ветер прошел по кабинетику, казалось – даже зарябило фальшивое окно, словно дернулся несуществующий тюль. Рублев исчез. Только Альмах, которой пришлось выпрыгнуть из тапочек, чтобы не быть задавленной этим громадным метеоритом, стояла с факсом в тонкой руке.

– Куда они полетят, Элина Глебовна, как думаете?

– Вряд ли в Калининград. Они же не идиоты… – пробормотала она. – Скорее всего, в Польшу. У них там есть на кого опереться. Может, и в Прагу. Но это маловероятно.

Заратустров покачал головой – коротко стриженный ежик волос заблестел рыбьей чешуей под лампой дневного света. Полковник встал и подошел к схеме, где краснели, синели и чернели артерии, вены установленных связей. Затем устало обронил:

– Идите. Как только что-то прояснится, доложите немедля.

За его спиной прошуршали по ковролину тапочки.

«…отвечая на вопрос корреспондента британской „The Independent“, господин Путин порекомендовал „отказаться от терминологии прошлого и не искать в темной комнате черную кошку, которой там нет“. Вполне закономерно услышать это любимое выражение Дэн Сяо Пина из уст бывшего кадрового разведчика КГБ, специализировавшегося, по меткому выражению той же газеты, на „разведении черных кошек“…

…тем более, что… именно сейчас русская контрразведка проявляет подозрительную активность в странах восточной Европы в целях, очевидно, раскола НАТО и недопущения в него новых членов. Чешское МИД уже выразило озабоченность по поводу противоправных действий, совершаемых некоторыми русскими эмигрантами в Чехии, и недвусмысленно указало, что ко всем гражданам, ведущим на территории Чехии незаконную деятельность, будут применены самые суровые меры…»

Ингвард Аймэн. «Путинский modus operandi»

The Sunday Oregonian, Портленд, США

Два мощных двигателя компании «Пратт энд Уитни» несли лайнер «Boeing-757L» в воздушном пространстве Германии, над Лейпцигом. Объявили о скорой посадке и пассажиров попросили через пять минут отключить мобильные телефоны. Многие стали тут же звонить, сообщая встречающим о времени прилета, а в кармане черноволосого смуглого ливанца в третьем ряду салона бизнес-класса, наоборот, бесшумно завибрировал мобильный – на входящие.

Вуаве прижал к уху крохотную коробочку. Выслушал сообщение. Затем проговорил, не оборачиваясь к сидящей рядом Мириам:

– К сожалению, нас встречают. Надо приготовиться.

Он произнес эти слова бесстрастно, но все-таки значение, которое он вложил в них, было моментально прочувствовано женщиной.

Вуаве был одет в обычную униформу менеджера, вынужденного полжизни болтаться в небе между Европой и Америкой: черные костюм от Calvin Klein, сорочка от Levanto и темно-синий галстук, купленный в одном из VIP-бутиков «Хэрродса». Мириам была в простеньком бирюзовом платье от Cavally с ниткой искусственного жемчуга и в босоножках эксклюзивной коллекции от Nina Ricci. Никаких украшений, только золотые сережки и запечатанный пирсингом пупок – впрочем, он виден не был. Мириам пошевелилась и так же спокойно, тихо ответила: