Майкл Коннелли - Последний койот

Босх сокрушенно покачал головой и посмотрел в окно.

— Что с вами?

— Проклятая фрустрация, чтоб ее черти взяли. Ну а если серьезно, доктор, детективы, которые вели расследование, не уделили особого внимания ближайшему окружению моей матери. Ее знакомым, соседям — вообще людям, которые ее знали. Сейчас это сделать невозможно. Потому-то, когда я думаю обо всем этом, у меня и возникает чувство безнадежности.

Босх подумал о Мередит Роман. Он мог бы съездить к ней и расспросить о знакомых и клиентах матери, но не был уверен, что вправе вторгаться в ее жизнь, будя воспоминания о не самой лучшей поре ее существования.

— Вы должны иметь в виду, — сказала доктор Хинойос, — что в шестьдесят первом году расследование подобных дел считалось почти безнадежной затеей. Полицейские в те годы часто не знали, как к ним и подступиться. Тогда преступления на сексуальной почве были крайне редки. Не то что нынче.

— Расследование подобных дел и сейчас затея почти безнадежная, доктор.

Они немного помолчали. Босх обдумывал возможность нападения на его мать какого-нибудь серийного убийцы, который так и не был пойман и канул во тьме лет. Если это и впрямь имело место, тогда его частное расследование можно считать оконченным.

— Что-нибудь еще любопытное на снимках было?

— Пожалуй, что и нет. Хотя… подождите минутку… Одна вещь привлекла-таки мое внимание. Кстати сказать, вы сами можете на это взглянуть.

Она взяла конверт со стола, открыла его и перебрала находившиеся в нем снимки.

— Я не хочу смотреть на эти фотографии, — быстро сказал Босх.

— На этом снимке нет вашей матери. Там сфотографирована ее разложенная на столе одежда. На это вы хоть можете взглянуть?

Она замолчала, наполовину вынув фотографию из конверта. Босх махнул рукой — вынимайте, дескать, чего там.

— Я уже видел ее одежду.

— В таком случае вы наверняка уже задавались вопросом, как объяснить вот это…

Она положила фотографию на край стола, и Босх наклонился, чтобы получше ее рассмотреть. Это был цветной снимок, пожелтевший от времени, даже несмотря на то что хранился в плотном конверте. На нем были зафиксированы разложенные на столе те же самые предметы, которые Босх обнаружил в коробке с вещественными доказательствами. Они лежали в том порядке, в каком должны были находиться на теле жертвы. В таком же примерно порядке раскладывают свою одежду на кровати некоторые женщины, прежде чем приступить к одеванию. Фотография живо напомнила Босху картинку с предназначенным для вырезания костюмчиком бумажной куклы. Там же присутствовал и пояс, украшенный серебряной пряжкой в виде раковины. Но на этом снимке он находился не на шее жертвы, а между ее блузкой и черной юбкой.

— Вот этот снимок, — сказала доктор Хинойос. — Мне показался странным пояс жертвы.

— Орудие убийства…

— Именно. Взгляните: у него в качестве пряжки большая серебряная раковина, а серебряные раковины помельче образуют декоративный орнамент. Он довольно эффектный и сразу бросается в глаза.

— Согласен. И что с того?

— Но пуговицы на блузке — золотистые. Из других фотографий, кроме того, следует, что ваша мать носила золотые, в виде капелек, серьги и золотую нашейную цепочку. И еще золотой браслет.

— Все верно. Я знал об этом. Все эти вещи, включая украшения, находились в коробке с вещественными доказательствами.

Босх никак не мог взять в толк, к чему она клонит.

— То, что я сейчас скажу, к непреложным истинам не относится, потому-то я и колебалась. Не знала, стоит ли поднимать этот вопрос. Но тем не менее… Обычно люди — женщины по преимуществу — не смешивают в одном наряде золотые и серебряные вещи. А мне представляется, что в тот вечер ваша мать постаралась одеться как можно лучше. Обратите внимание: она надела золотые серьги, которые подходили к золотым пуговкам на блузке. У нее были чувство вкуса и стиль. Я, собственно, хочу сказать, что вряд ли она надела бы золотые украшения и блузку с позолоченными пуговицами с поясом, украшенным большой серебряной пряжкой и серебряным орнаментом. Эти вещи в одном ансамбле как-то не сочетаются.

Босх ничего не сказал. Какая-то странная, запретная мысль концентрировалась у него в мозгу, пробиваясь туда из глубин подсознания.

— И еще одно. Обратите внимание на пуговки на юбке. Эта модель до сих пор пользуется успехом. Кстати сказать, у меня тоже есть юбка в подобном стиле. Широкая тканевая вставка в виде ленты на талии позволяет обходиться вовсе без пояса. То есть такую юбку можно носить как с поясом, так и без него. По этой причине на талии нет шлевок для пояса. Видите?

Босх всмотрелся в фото.

— Действительно, шлевок нет.

— Что и требовалось доказать.

— Вы, значит, хотите сказать…

— Я хочу сказать, что это, возможно, не ее пояс. Возможно, он…

— Но это ее пояс. Я отлично его помню. Я подарил ей этот пояс с серебряными раковинами на день рождения. Я же идентифицировал его как принадлежавший матери, когда детектив Маккитрик пришел ко мне, чтобы сообщить о ее смерти.

— Что ж… Это автоматически отметает все, что я хотела сказать. Я-то подумала, что, когда она вернулась в свою квартиру, убийца, возможно, уже поджидал ее там с этим поясом наготове.

— Нет, это произошло не в ее квартире. Место убийства так и не было установлено. Но вне зависимости от того, принадлежал этот пояс ей или кому-то другому, я хотел бы узнать вашу версию происшедшего.

— Да нет у меня никакой версии. Так, слабенькая теория о том, что пояс мог принадлежать другой женщине, которая и являлась мотивирующим фактором, стоявшим за действиями убийцы. В психологии это называется перенесением агрессии. Это не имеет смысла, если принять во внимание сделанные вами заявления, но примеры этой теории, которую я хотела предложить на ваше рассмотрение, существуют. Скажем, мужчина берет чулки своей бывшей любовницы и душит с их помощью другую женщину. При этом в своем сознании он душит именно любовницу. Что-то вроде этого. Я хотела сказать, что нечто подобное могло произойти и с этим поясом.

Босх ее уже не слушал. Он отвернулся и смотрел в окно, но ничего не видел, поскольку в этот момент его мысли были далеко. Перед его внутренним взором разрозненные элементы головоломки один за другим послушно становились на свое место. Золото и серебро, пояс с двумя разработанными отверстиями для шпенька, две подруги, близкие, словно сестры.

Но потом одна из них стала отходить от привычной жизни. Встретила принца на белом коне.

А вторая осталась в одиночестве.

— Гарри, с вами все в порядке?

Он отвернулся от окна и посмотрел на доктора Хинойос.

— Вы только что это сделали. Так я по крайней мере думаю.

— Что я сделала?

— Открыли мне глаза.

Он полез в портфель и достал из него фотографию, сделанную в День святого Патрика на балу, состоявшемся более тридцати лет назад. Он знал, что с тех пор прошло слишком много времени, но ему требовалось получить хоть какое-то подтверждение своей версии. На этот раз он смотрел не на мать, а на Мередит Роман, стоявшую рядом с расположившимся за столом Джонни Фоксом. И в первый раз за то время, что фотография находилась у него, обратил внимание на пояс Мередит. Это был тот самый пояс с серебряными раковинами. Мередит одолжила его у Марджери Лоув.

А потом на него нахлынули воспоминания. Он вспомнил, что Мередит помогала ему выбрать подарок для матери и остановилась на этом поясе. Она руководила им, Босхом: подвела к прилавку с изделиями из кожи, и он выбрал этот пояс. Но не потому, что тот понравился бы его матери, а потому, что он понравился Мередит. Она знала, что тоже будет его носить. Подруги делились всем и постоянно заимствовали друг у друга разные вещи.

Босх сунул фотографию в портфель, щелкнул замком и поднялся:

— Мне надо идти, доктор.

Босх применил уже опробованный им утром маневр, чтобы проникнуть в Паркеровский центр без идентификационной карточки. Выходя из лифта на четвертом этаже, он нос к носу столкнулся с Хиршем, который собирался ехать вниз, и, схватив молодого техника за рукав, не позволил ему войти в кабину. Тем временем двери лифта закрылись.

— Едете домой?

— Во всяком случае, пытался.

— Мне нужна от вас еще одна услуга. За это обещаю угостить вас ленчем, а если пожелаете — то и обедом. Я готов вас кормить и поить весь вечер, только сделайте для меня одну вещь. Это чрезвычайно важно, а кроме того, не займет у вас много времени.

Хирш мрачно посмотрел на Босха. Судя по всему, он уже начал жалеть, что связался с ним и позволил втянуть себя в его подозрительные махинации.

— Знаете поговорку, Хирш? Работы на пенни, а результат на целый фунт. Это тот самый случай.

— Никогда не слышал такой поговорки.

— А я слышал.

— Сегодня вечером я договорился пообедать со своей подружкой и…

— И очень хорошо. Обедайте на здоровье. Говорю же, это не займет у вас много времени. Так что на обед вы не опоздаете.