Андрей Курков - Приятель покойника (сборник)

«За крупное вознаграждение готов выполнять поручения, связанные с риском для жизни».

Вместо телефона был приведен только адрес: Ирпень, Советская улица, 87.

Уже следующим утром в стоячем грязном вагоне электрички я приехал в Ирпень. Быстро нашел Советскую улицу и пошел по ней, сверяя свой путь с номерами домов.

Минут через десять я остановился перед калиткой, на которой висел нужный мне номер. Дом оказался глубоко во дворе, за старым неухоженным садом, и тоже был старый и неухоженный. Обойдя его, я нашел входную дверь, обитую жестью. Постучал.

Через минуту в доме возник какой-то шум. Что-то стеклянное упало и покатилось по деревянному полу. За дверью послышались шаги.

– Кто? – спросил сиплый мужской голос.

– По объявлению.

Дверь открылась, и из проема выглянуло опухшее небритое лицо мужика лет сорока с лишним. Он вдохнул свежий уличный воздух и как-то приободрился.

– Заходи! – сказал. И сам, повернувшись, пошел в дом.

Я закрыл за собой дверь на задвижку и пошел следом за ним.

В комнате стоял затхлый запах. Все поверхности были покрыты кружевами. На стенке висел парный фотопортрет стариков.

– Ну? – спросил меня уже усевшийся за покрытый такой же кружевной белой скатертью стол хозяин.

Я подошел, протянул ему руку. Сказал: «Толя».

– Ваня, – сказал он. – Ну?

Его нуканье меня начинало раздражать. Но я решил сдержаться и сразу перейти к делу.

– Меня хотят убить, – сказал я.

Он хмыкнул.

Мне показалось, что в более глупой ситуации, за исключением, пожалуй, только той, в которой я уже находился, я еще не бывал. Я встал из-за стола, чтобы развернуться и уйти.

– Ты чего? – удивленно просипел Ваня. – Я ж тебя слушаю…

– Давай лучше я тебя послушаю, – предложил я. Благо, настроение ухудшалось, и в таком настроении легко было быть грубым.

– А чё тебе рассказать?

– Расскажи про себя, что ты можешь делать.

– Я все могу… Я в армии прапором был, в Афгане… Я уже грузы сопровождал, машины из Германии перегонял, в разборки ходил…

Интересно, что его сиплый голос очень подходил к его внешности и даже к одежде, которой, правда, на нем почти не было – только тельняшка и «динамовские» спортивные брюки с двумя белыми лампасинами.

– А ты понял, что я сказал?

– Да, – выражение лица Вани было уже серьезным и деловым. – Понял. Могу взяться.

– За сколько?

Ваня пожевал губами, окинул взглядом меня, мою одежду – видно, вычислял, сколько с меня можно запросить.

– Ну, если без подстраховки… пятьсот зеленых.

– Много, – сказал я.

– Ну четыреста… – просипел он, глядя мне прямо в глаза.

– Могу триста пятьдесят, – предложил я голосом очень уставшего человека.

Торговаться я научился на частниках, подвозивших меня от метро к дому.

– Ладно, – согласился Ваня. – Рассказывай.

Я не стал его утомлять всей предысторией. Наоборот, сказал ему, что это старые счеты, которые со мной хочет свести один бывший партнер по делам. Описал его со слов барменши.

– Так чё, он в кафе тебя поджидал, значит, – задумчиво закивал Ваня. – Ясно. Хорошо. Аванс будет?

Я отрицательно мотнул головой.

Это его не очень огорчило.

Он сидел, поглаживал рукой свою небритую правую щеку и думал.

Минут через пять его худое лицо еще больше вытянулось, он задумчиво сдвинул брови, посмотрел на потолок. Полез рукой под тельняшку, почесал себе левую ключицу.

– Все ясно, – просипел он.

– Что? – спросил его я.

– На живца надо.

– На какого?

– Ну ты ему нужен? Значит, на тебя его и брать надо…

Логика в его словах была, но смысл мне не нравился.

– Понимаешь, если он где сидит и затаился, то на меня он не выйдет, я для него – пустое место. А на тебя он выйдет. Ты ему нужен.

– А если он успеет?

– Это моя забота, – оборвал меня Ваня. – План готов. Завтра покажешь это кафе и на месте все решим.

Мы договорились встретиться на Подоле в одиннадцать утра и на этом расстались.

Ваня, несмотря на свою внешность и место жительства, оказался пунктуальным. Ровно в одиннадцать он подошел ко мне. Сам бы я мог его и не узнать – одет он был в джинсы и в полнившую его зеленую пуховую куртку. Даже его лицо выглядело свежим, может, из-за выбритости.

– ну? – сказал он вместо приветствия.

Я кивнул.

И мы пошли на Братскую.

Кафе только открылось, и «кофейница» попросила подождать минут десять, пока нагреется кофеварка.

– Может, пока по сто граммов? – предложила она.

– На работе не пью, – отрезал Ваня.

Я присел за «свой» угловой столик. Ваня прошел во второй зал, вернулся. Сел рядом.

– Угу, – пробурчал себе под нос.

Потом посмотрел на меня.

– Я скоро вернусь, – сказал и вышел.

Я остался один в кафе. «Кофейница» ушла во внутренние лабиринты. Негромко гудела, нагреваясь, кофеварка.

Двери на улицу были закрыты. В этой тишине и сам я старался даже тише дышать.

Вдруг раскрылась дверь – я вжался в стену – и в кафе заглянул мордатый мужик в грязной бежевой куртке и вязаной черной шапочке на голове.

– Валя! – крикнул он.

«Кофейница» выплыла из подсобки.

– Тебе водку завозить сегодня?

– Нет, еще есть. Привези ящик «Амаретто».

Мужик кивнул и вышел.

«Кофейница» проверила кофеварку.

– Тебе двойную? – спросила меня.

– Да.

– А приятелю твоему?

Я пожал плечами.

– Придет, тогда уже…

Я взял со стойки свой кофе.

Тишина раздражала. Я чувствовал себя напряженно, и это напряжение сковывало мои мускулы, мои руки, мое лицо, словно они были обморожены.

Над чашкой поднимался пар.

Чего-то не хватало здесь. Отсутствовало то, чего я не любил, но к чему привык, потому что это нечто было составной частью кафе, как водород – необходимой составной частью воды. Наконец я понял, что это.

– Валя! – позвал я «кофейницу» первый раз по имени.

Странно, что на протяжении стольких лет она была для меня безымянной!

– Валя! Поставь музыку!

– Шуфутинского? – спросила она совсем по-домашнему.

– А что еще есть?

Она наклонилась к магнитофону. Я услышал, как она взяла в руки несколько кассет.

– Аллегрова, – читала она, не поднимаясь над стойкой. – Алена Апина, Киркоров, братья Гадюкины…

Набор был очень патриотичным.

Я выбрал Апину. Мне нравились ее телевизионные веснушки.

– Только не очень громко, – попросил я.

– «Два кусочека колбаски…» – запела певица, и напряжение меня отпустило.

Я отпил глоток кофе. Полегчало.

Снова открылись двери кафе, но я уже не испытал того испуга, что в первый раз.

Вернулся Ваня. Сел напротив.

– Кофе будешь? – спросил я.

– нет. Пошли!

– Сейчас, допью.

Ваня терпеливо ждал. А я не хотел допивать кофе одним глотком.

Когда мы вышли из кафе, Ваня повел меня во двор соседнего дома. В этом заброшенном дворе лежал остов «жигулей», за ним был мусорник, а дальше, за мусорником, стоял выселенный трехэтажный дом, видно, уже не надеявшийся на капремонт. Одни лишь внешние стены и кучи осыпавшихся перегородок, балок и кирпичей внутри.

Тут Ваня остановился.

– Слушай, – сказал он. – Мы будем теперь каждый вечер с пяти и до закрытия в кафе. За разными столиками. Если он появится, ты выходишь и идешь как бы отлить. Сюда, в это место между мусорником и домом. Он выходит за тобой, я – за ним. Ясно?

Я кивнул.

– И еще. Сразу на месте полный расчет, чтобы я тебя уже не видел. Носи бабки с собой.

Эта идея, как, впрочем, и сам план, мне не нравилась, но было видно, что спорить с Ваней не имеет смысла. Теперь он командовал, и казалось, он знал, что надо делать, лучше меня.

– Когда начнем? – спросил я.

– Сегодня. Зачем растягивать. Лишний раз на электричке трястись! В пять вечера – в кафе.

Я поехал домой. Принял ванну и пообедал.

Прилег отдохнуть.

Лежал и думал о вечере. Об этой ловле «на живца». В самом этом выражении было явное неуважение к «живцу», то есть ко мне. Я был чем-то мелким, вроде «червячка», на которого хотели поймать крупную рыбу.

Время шло медленно.

В четыре я вышел из дому. Уже темнело.

Мое место в кафе оказалось занятым. Я взял свою обычную двойную половинку и уселся за ближний к стойке бара столик.

Краем глаза заметил Ваню. Он сидел у входа. Перед ним на столе стоял стакан и открытая бутылка пива.

«На работе не пью», – вспомнил я его утреннюю фразу.

Окинув взглядом первый зал, я понял, что Кости здесь нет.

После второй двойной половинки во рту загорчило. А до закрытия оставался еще час. Было нудно сидеть и ничего не делать. Я взял сто граммов «Кеглевича». Теперь сиделось легче. Мелкие глотки дынной водки мгновенно убили кофейную горечь во рту. Время потекло чуть быстрее.

Около семи «кофейница» стала выпроваживать посетителей.

Мы с Ваней оказались последними.

– Иди в сторону метро, – прошептал мне Ваня в дверях.

Я пошел. Вечерняя темнота окутывала улицу. Мои ботинки гулко стучали по асфальту, и как я ни старался, а тише идти не получалось.