Питер Страуб - Клуб адского огня

— Вот и хорошо, вот и славно. Но я действительно не хочу, чтобы ты вмешивалась и заставляла ее чувствовать себя еще более несчастной, чем это есть на самом деле.

Несколько секунд Нора молча смотрела на мужа.

— Ты ведь не думаешь, что она действительно там работает, не так ли? И твой отец так не думает. Вы оба считаете, что она всех обманывает, и делаете вид, что верите, пытаясь ее защитить. Или что-то в этом роде.

— Или что-то в этом роде. — В интонацию голоса Дэйви опять вернулась горечь. — Слышала когда-нибудь выражение «не раскачивай лодку»? — С грустной насмешкой он взглянул на нее. — Ты действительно веришь, будто Дэйзи поднимается к себе, чтобы работать?

— Я действительно думаю, что она что-то пишет.

Дэйви застонал.

— Уверен, вам обеим нравится играть в эти игры.

— Разве тебе не хочется, чтобы мы с твоей матерью сделались если не друзьями, то хотя бы стали чуть-чуть ближе друг к другу?

— У нее никогда не было друзей. — Дэйви на секунду задумался. — Думаю, они были дружны — насколько с ее стороны это было возможно — с Чашечницей. Но потом та уволилась, и все. Я был просто в отчаянии. Мне в голову не приходило, что она может когда-нибудь нас оставить. Возможно, я думал, что Хелен Дэй и есть моя настоящая мать. Потому что другая уделяла мне не слишком много времени.

— Если б ты видел, какой она была со мной! Такой... беспечной.

— Просто пьяной. — Он вздохнул так горестно, что Норе захотелось обнять его. — И причину этого объяснить легко.

Причина — Элден, подумала Нора, но Дэйви ни за что не согласился бы обвинить гения от книгоиздания в состоянии своей матери. Склонив голову набок, она вопросительно взглянула на мужа.

— Тот, другой. Который был до меня. Который умер. Делонаверняка в нем.

— О да, — кивнула Нора, в который раз представляя себе мужа, сидящего в гостиной под лампой из «Майклмен» с «Ночным путешествием» в руках и жадно глотающего страницы, перечитанные им сотни раз, потому что Дэйви, как и убийцы Леонард Гиммелл и Тедди Бранховен, искал на страницах этой книги свод законов для своей собственной жизни.

— Ты много думаешь об этом, правда?

— Не знаю. Может, и много. — Он посмотрел на жену, проверяя, не осуждает ли она его. — Я думал об этом, не думая об этом... Как-то так...

Нора кивнула, но промолчала. Дэйви, похоже, хотел сказать что-то еще, но передумал.

«Ауди» притормозил возле знака «Стоп», перед группкой увитых диким виноградом деревьев, — лоза перекинулась и на знак, наполовину скрыв его. Перед ними серый «мерседес» миновал перекресток, и, когда Дэйви, включив левый поворотник, повернул руль, название улицы колокольчиком прозвенело в голове Норы. Он привез ее на Редкоут-роуд — к дому, в котором волк отнял жизнь у Натали Вейл и откуда исчезло тело.

Рядом с подъездной дорожкой к дому Натали на коротком металлическом столбике красовалась ярко-голубая табличка с названием местной охранной фирмы, более дорогой, чем выбрали младшие Ченселы. Натали уловила сходство между собой и тремя предыдущими жертвами и не пожалела денег на суперсовременную охрану.

Дэйви выбрался из машины и пошел вдоль края зеленого газона Редкоут-роуд к дорожке. Нора последовала за ним, сожалея о том, что выпила за ланчем «Кровавую Мэри» и бокал вина. Свет августовского солнца неприятно бил ей в глаза Дэйви остановился у начала дорожки и глядел на дом Натали, брюки его почти касались таблички с названием охранной фирмы.

Дом отстоял довольно далеко от дороги и окнами фронтона глядел на двор; дубы и клены, стоявшие между поросшими травой холмиками и гранитными валунами, пятнали двор густой тенью. Желтая полицейская лента петляла меж стволов деревьев, бежала к крыльцу, где перечеркивала прямоугольник входной двери. Возле дверей гаража стояли черно-белая машина полиции Вестерхолма и незнакомый синий «седан».

— Ты приехал сюда по какой-то причине? — спросила Нора.

— Да.

Дэйви посмотрел на жену, потом снова на дом. Двадцать лет назад стены его были красно-коричневыми — в такой цвет прежде красили справочные киоски в парках. Их дом был точно такого же цвета, хотя краска еще не начала трескаться. И по невыразительному дизайну дом Натали был копией их дома — тот же грубоватый фасад и ряд окошек под крышей.

Бледная физиономия человека в синей полицейской форме приникла к окну спальни над гаражом.

— Смотри, коп в той комнате, где ее убили, — сказал Дэйви и направился по дорожке к дому.

Лицо в окне исчезло. Дэйви подошел к тому месту, откуда желтая лента, окольцевав ствол клена у дорожки, прямой линией уходила к дому и гаражу. Дэйви оперся рукой на дерево.

— Дэйви, куда ты? Что тебе там нужно?

— Я пытаюсь тебе помочь.

К окну гостиной подошел полисмен и удивленно уставился на них. Затем он упер руки в бока, резко развернулся и отошел от окна.

— Может быть, это глупо... Но ты решил приехать сюда из-за того, о ком мы говорили в машине, да?

Дэйви неуверенно посмотрел на жену. Та продолжила: — Из-за него? Другого Дэйви?

— Не надо, — сказал он.

И опять эта природная черта Ченселов охранять семейные секреты.

Входная дверь распахнулась, и через залитую тенью лужайку к ним направился полицейский.

Нора была уверена, что причины увлечения Дэйви «Ночным путешествием» — книгой, в которой мальчика спасает от смерти человек по имени Зеленый рыцарь, — родом из его детства. Когда-то на земле уже жил один Дэвид Ченсел, первый сын Элдена и Дэйзи. Но неожиданно младенец умер в колыбели. Он не был болен, не был слаб, не подвергался опасности. Он просто умер, и это было самым ужасным. Линкольн Ченсел спас сына и его жену, предложив или, скорее всего, настояв на том, чтобы они усыновили чужого ребенка. Настойчивость Линкольна была важнейшей частью легенды, которую Дэйви передал Норе. Подходящего младенца нашли в Нью-Гэмпшире; Элден и Дэйзи отправились туда, добились передачи им нрав на ребенка, назвали его так же, как умершего младенца, и вырастили как родного сына.

Дэйви носил распашонки умершего Дэйви, спал в его колыбельке, пускал слюни в его нагрудничек, грыз его погремушки, сосал молочную смесь из его бутылочки. А когда подрос, играл с игрушками, закупленными впрок для мальчика-призрака. Линкольн Ченсел, словно подозревая, что не доживет даже до момента, когда внуку исполнится четыре года, накупил заранее конструкторов, мячиков, плюшевых зайчиков и кошечек, электрических паровозиков, бейсбольных перчаток, велосипедов разных размеров, настольных игр и прочей всячины. В очередной день рождения часть этих даров, в строгом соответствии подарка возрасту, извлекалась из коробок, на них делали надпись «Дэйви» и торжественно преподносили мальчику. Со временем Дэйви начал понимать, что все это были подарки мертвого дедушки мертвому внуку.

С того самого вечера, когда пьяный Дэйви, меряя быстрыми шагами гостиную, поведал Норе эту историю, она стала смотреть на него другими глазами. И от этого ей было немного не по себе. Дэйви всю жизнь ловил на себе безжалостный испытующий взгляд своего второго "я", он чувствовал, как законный Дэвид Ченсел умоляет его о признании или спасении.

Детектив обошел огромный серый валун и направился прямо к ним, рассматривая Нору глазами, в которых читалась комбинация официальной сдержанности и личного интереса. Она с удивлением обнаружила, что ошиблась: на нем был синий костюм и цветастый галстук, а не полицейская форма. У детектива была большая квадратная голова, лицо человека, не питающего иллюзий, и густые темные усы, загнутые кончики которых спускались ниже уголков рта. Когда он подошел ближе, Нора разглядела в этих татарских усах седину. И еще она разглядела в его темно-карих глазах смешанное выражение сосредоточенности, тревоги, досады и едва заметной отстраненности. Этот человек чем-то напомнил ей Дэна Харвича, и поэтому Нора ожидала от детектива в какой-то степени участия и понимания. Внешнего сходства не было: детектив был массивен и широк в кости.

— С вами все в порядке? — спросил он, откликнувшись на подсознательные ожидания Норы, а когда она кивнула, повернулся к Дэйви со словами: — Сэр, если вы заехали сюда просто из любопытства, я был бы очень признателен, если бы вы прихватили эту леди и уехали отсюда.

Эти слова уже не вязались с тем, что хотелось услышать Норе.

— Я хотел еще раз взглянуть на дом Натали Вейл, — сказал Дэйви. — Меня зовут Дэйви Ченсел, а это — моя жена Нора.

Нора ждала, что детектив скажет: «А я решил, что вы брат и сестра» — так иногда им говорили, но вместо этого он спросил:

— Вы родственники Ченселов с Маунт-авеню? Как там называется их дом? «Тополя»?

— Я их сын, — сказал Дэйви.

Мужчина подошел ближе и протянул широкую ладонь. Дэйви пожал ее.

— Холли Фенн. Шеф отдела расследований. Вы знали миссис Вейл?