Артур Хейли - В высших сферах

Повернувшись к нему лицом, Алан сказал:

— Я хотел бы, если не возражаете, кое-что прояснить.

Сенатор Деверо тоже отодвинулся от стола, но продолжал сидеть в своем кресле. Он кивнул:

— Всенепременно.

— Если я откажусь поступить так, как вы просите, что из того, о чем мы говорили, — моя адвокатская деятельность, «Лесное хозяйство Деверо»?..

Лицо у сенатора приняло обиженное выражение.

— Я бы предпочел не подводить под это такую базу, мой мальчик.

— А я подвожу, — напрямик заявил Алан. И стал ждать ответа.

— Я полагаю… в определенных обстоятельствах… буду вынужден пересмотреть свое решение.

— Благодарю вас, — сказал Алан. — Я просто хотел ясности.

А сам с горечью подумал: ему приоткрыли обетованную землю, а теперь…

На секунду он заколебался — его так и подмывало уступить. Сенатор сказал: «Никто… даже Шэрон… никогда не должен об этом узнать». И ведь это можно так просто сделать: совершить оплошность, допустить небрежность в аргументации, сделать уступку защитнику противоположной стороны… Его могут покритиковать как профессионала, но он молод — можно прикрыться отсутствием опыта. Такие вещи быстро забываются.

Потом он отбросил эту мысль, словно она никогда не приходила ему в голову.

И ясно, четко он заявил:

— Сенатор Деверо, сегодня утром я намеревался пойти в суд и выиграть это дело. И хочу, чтоб вы знали: я выиграю его, только теперь я десятикратно исполнен такой решимости.

На это не последовало ответа. Сенатор лишь поднял глаза — лицо у него было усталое, словно слишком тяжело все это ему далось.

— И еще одно. — Голос Алана зазвучал резко. — Я хочу, чтобы было совершенно ясно, что я ни в каком качестве вам не служу. Мой клиент — Анри Дюваль, и никто больше.

Дверь в столовую открылась. Вошла Шэрон с листком бумаги в руке и неуверенно спросила:

— Что-то случилось?

Алан указал на чек:

— Это уже не нужно. Можешь вернуть его в Консолидированный фонд.

— Почему, Алан? Почему?

Шэрон открыла рот, лицо ее побелело.

А ему вдруг непонятно почему захотелось сделать ей больно, ранить.

— Твой драгоценный дедушка сделал мне предложение, — со злостью ответил он. — Я предлагаю тебе спросить его об этом. Ты ведь участвовала в деле.

И он неучтиво проскочил мимо нее и помчался к своему потрепанному «шевроле», стоявшему на подъездной аллее. Развернув машину, он быстро поехал к городу.

Алан Мейтленд резко постучал в дверь номера Анри Дюваля в отеле «Ванкувер». Через минуту дверь приоткрылась — за ней стояла плотная фигура Дэна Орлиффа. Широко распахнув дверь, репортер спросил:

— Что вас так задержало?

— У меня была другая встреча, — коротко ответил Алан. Войдя, он окинул взглядом уютно обставленную гостиную, в которой не было никого, кроме Орлиффа. — Нам уже пора двигаться. Анри готов?

— Более или менее, — ответил репортер. — Он там одевается. — И он кивнул на закрытую дверь в спальню.

— Я бы хотел, чтобы он надел темный костюм, — сказал Алан. — Это будет лучше выглядеть в суде.

Они купили накануне Дювалю два новых костюма, а также туфли и другие аксессуары на деньги из сложившегося маленького фонда. Костюмы были готовые — их наспех подогнали, и они сидели хорошо. Их доставили вчера поздно вечером.

Дэн Орлифф отрицательно покачал головой:

— Он сказал, что не носит темное. И отдал костюм.

Алан раздраженно переспросил:

— Что значит — отдал?

— То и значит, что я сказал. Там был официант, обслуживающий номера, примерно того же размера, что и Анри. Так что Анри отдал костюм ему. Вот так — взял и отдал. Ах да, он еще прибавил пару новых рубашек и пару туфель.

— Если это шутка, — бросил Алан, — то не очень смешная.

— Послушай, дружище, — предупредил его Орлифф, — какая бы муха тебя ни укусила, нечего вымещать злость на мне. И к сведению, я тоже не считаю это забавным.

Алан состроил гримасу.

— Извини. У меня, наверно, что-то вроде эмоционального похмелья.

— Все это произошло до того, как я сюда явился, — пояснил Орлифф. — Похоже, этот парень приглянулся Анри — в этом все и дело. Я позвонил вниз, чтобы попытаться вернуть костюм, но официант ушел — смена его кончилась.

— А что сказал Анри?

— Когда я спросил его об этом, он пожал плечами и сказал, что у него будет много новых костюмов, он хочет много всего отдать.

— Мы скоро с ним разберемся, — мрачно произнес Алан.

Он подошел к двери в спальню и открыл ее. А там перед большим зеркалом стоял Анри Дюваль в бежевом костюме, белой рубашке, аккуратно повязанном галстуке и начищенных туфлях и изучал себя. Сияя улыбкой, он повернулся к Алану:

— Красиво я выгляжу, да?

Невозможно было остаться равнодушным к его заразительной мальчишеской радости. Алан улыбнулся. Волосы Анри тоже подстрижены — теперь они аккуратно приглажены и разделены пробором. Вчера было много дел: медицинское обследование, интервью для прессы и телевидения, посещение магазинов, примерки костюмов.

— Конечно, ты красиво выглядишь. — Алан постарался говорить строгим тоном. — Но это не значит, что ты можешь отдавать новые костюмы, которые куплены специально для тебя.

Лицо Анри приняло обиженное выражение. Он сказал:

— Человек я отдать — мой друг.

— Насколько я понимаю, — произнес стоявший позади Дэн Орлифф, — они впервые видели друг друга. Анри довольно быстро приобретает друзей.

— Нельзя раздавать свои новые вещи — даже друзьям, — проинструктировал Алан.

Молодой безбилетник надулся как ребенок. Алан вздохнул. Он понял, что будут проблемы с адаптацией Анри Дюваля к новой среде. И громко объявил:

— Пора выходить. Мы не должны опаздывать в суд.

Уже выходя из номера, Алан остановился. Окинув взглядом помещение, он сказал Дювалю:

— Если в суде все пройдет хорошо, мы переведем тебя днем в комнату, где ты будешь жить.

Молодой безбилетник удивленно посмотрел на него:

— А почему не тут? Это место хорошо.

— Не сомневаюсь, — резко сказал Алан. — Но у нас нет таких денег.

Анри Дюваль весело объявил:

— Газета платит.

— После сегодняшнего дня уже нет. — Дэн Орлифф покачал головой. — Мои редакторы уже высказывают недовольство по поводу стоимости. Да, еще одно. — И он сказал Алану: — Анри решил, что отныне мы должны платить ему за фотографии. Он сообщил мне об этом сегодня утром.

Алан почувствовал, что его вновь охватывает раздражение.

— Он же ничего в этом не понимает. И я надеюсь, вы об этом не напечатаете в газете.

— Я-то не напечатаю, — спокойно ответил Дэн. — А вот другие, если услышат, — напечатают. Я советую вам скоро и настоятельно провести разговор с нашим молодым другом.

А Анри Дюваль, улыбаясь во весь рот, смотрел на обоих.

У входа в зал суда, где в то утро должны были проходить слушания, стояла целая толпа. Места для публики были уже все заняты — судебные приставы вежливо, но твердо заворачивали новоприбывших. Продираясь сквозь толпу, не обращая внимания на вопросы следовавших за ним репортеров, Алан провел Анри Дюваля через центральную дверь в суд.

Перед этим Алан задержался, чтобы надеть мантию защитника с белым крахмальным воротничком. Сегодня слушание будет проходить по всем правилам — в костюме, требуемом протоколом. Войдя, он обратил внимание на то, как внушительно выглядит просторный зал, обставленный резным дубом, с толстым красным ковром на полу и под стать ковру — с красными с золотом портьерами на высоких арочных окнах. Сквозь венецианские ставни в зал струился солнечный свет.

За одним из длинных столов для адвокатов на кожаных стульях с прямыми спинками уже сидели Эдгар Крамер, королевский адвокат Э.Р. Батлер и юрист корабельной компании Толланд лицом к судье, на чьем кресле под балдахином был королевский герб.

Алан вместе с Анри Дювалем проследовали ко второму столу. Справа от них за столом для прессы было полно народу; Дэн Орлифф, пришедший последним, с трудом втиснулся между остальными. Судебный клерки судебный репортер сидели под возвышением для судьи. С переполненных мест для публики, позади защитников, доносился приглушенный гул голосов.

Посмотрев вбок, Алан заметил, что два других адвоката повернулись к нему. Они улыбнулись и кивнули, и он ответил им на приветствие. Как и в прошлый раз, глаза Эдгара Крамера были нарочито обращены в другую сторону. Через минуту Том Льюис, тоже в мантии, сел рядом с Аланом. Окинув зал взглядом, он неуважительно заметил:

— Напоминает мне нашу контору, только больше. — Затем кивнул Дювалю: — С добрым утром, Анри.

Алан думал, когда лучше сообщить Тому, что гонорара за проделанную работу не будет, что в приступе гордости он отказался от денег, на которые они имели право, какова бы ни была ссора с сенатором Деверо. Возможно, это будет означать конец их партнерству; самое меньшее — им обоим придется тяжело.