Джастин Скотт - Девять драконов

— Несмотря на все его злоключения, Тан об этом не думает. Кроме того, его будут хорошо охранять. У полиции было время подготовиться. Это тоже их последний шанс. Что вы решили, Викки? Могу я поехать с вами?

— Слишком много народу, — запротестовала Лин-Лин. — Это небезопасно.

— Да, похоже, соберется жуткая толпа, — согласился Уолли. — Я против, Вив.

Викки не знала, что она выиграет, взяв ее с собой. Но Уолли и Лин-Лин явно не хотели брать Вивиан, были очень взволнованы и недовольны. Еще более странная мысль пришла в голову Викки. В Китае, по крайней мере, было нехорошо и неправильно брать сторону чужаков, настроенных против семьи. А Вивиан — к лучшему или к худшему — должна была вот-вот стать членом их семьи, достаточно только взглянуть на ее живот. А что до завоевания доверия Тана, то, может, будет даже лучше прибыть с ними обоими — и с Уолли и с Вивиан, и предоставить Тану самому делать выводы, когда она — и только она — лично отдаст ему оптическую дискету отца.

— Вивиан едет с нами.

Лин-Лин злобно бросилась к телефону и вернулась с сообщением, что Тан не поехал в Ематей из соображений безопасности. Следующим по плану у партийного лидера была речь перед строительными рабочими около строящегося жилого массива недалеко от железнодорожной ветки Коулун — Кантон, в миле отсюда в глубь берега.

— Он встретится с вами в полицейском автобусе после.

— Если мы туда пробьемся.

Они залезли в «лендровер».

— Предлагаю, — сказал Ма Биньян, — чтобы гуйло сели между нами.

Викки села между ним и Вивиан. Уолли пристроился впереди между шофером-китайцем, племянником старого Пина, и Лин-Лин.

Когда «лендровер» вырулил в плотный поток транспорта прочь от «убежища от тайфунов», Викки опять одолели мрачные мысли. Ей казалось невозможным, что они смогут подобраться близко к Тану. Вивиан протянула Викки свой шарф, чтобы спрятать ее яркие белокурые волосы.

— Ни к чему провоцировать местных жителей, — усмехнулась Викки, получив в ответ на это слабую улыбку Вивиан.

Десять тысяч китайских рабочих сгрудились на Ватерлоо-роуд, которая была естественной границей районов Монг Кок и Ематей. Широкая улица была похожа на движущееся море белых маек и хлопчатобумажных широких рабочих брюк и тощих, но крепких мускулов. Были полицейские кордоны, открытые для машин «скорой помощи» и прессы, потому что все гонконгское правительство уповало на хорошую рекламную шумиху, но все равно «лендроверу» понадобилось полчаса, чтобы проехать семь или восемь кварталов, все время объясняясь с полицией.

Наконец Ватерлоо-фоуд уперлась в необъятную строительную площадку. Викки подумала, что сто тысяч человек могли свободно рассыпаться по этому пространству и залезть на леса, чтобы слушать Тана Шаньдэ.

Воздух был наэлектризован ожиданием, и эмоции могли легко вылиться в другом направлении. Полиция была повсюду — формирования по сорок человек — как взвод Чипа, вооруженная до зубов. Полицейские казались хмурыми, потому что оказались между толпой в поле их зрения и Народно-освободительной армией, которая, они знали, припрется, если они сами не могут контролировать ситуацию.

Снайперы с винтовками посматривали вниз с крыш, над головами стрекотали вертолеты. Как и на Ватерлоо-роуд, в кордоне был проход для полиции и машин «скорой помощи» и поэтому ожидали, что Тан прибудет или с Натан-роуд, или вертолетом.

Вместо этого он совершенно неожиданно приехал по железной дороге, что стало ясно, когда полицейская колонна появилась с Ватерлоо-роуд, с востока. Сидя высоко в «лендровере», который остановился в нескольких ярдах от Натан-роуд, Викки увидела белый фургон гонконгской полиции, на котором развевался китайский флаг. Тан выпрыгнул из машины и отверг помощь, когда карабкался на крышу фургона. Он поднял мегафон и посмотрел на толпу.

На партийном лидере была его «визитная карточка» — рубашка с отложным воротником и спортивный пиджак, который обвис от влажной жары. Он поднял обе руки, демонстрируя свой знаменитый отсутствующий палец, и произнес одну-единственную фразу, вызвавшую бурю восторга.

— Что он сказал?

— Он приветствовал их. Говорит, что он — свой, такой же как и они.

Восторги становились все громче, и долгое время Тан просто ждал.

— Блестяще, — выдохнул Ма Биньян. Лицо его сияло.

— Черт побери, как мы доберемся до него?

Лин-Лин что-то сказала Уолли. Он повернулся к Викки:

— Вон полицейский автобус.

Большой голубой автобус с надписью «Полиция» на боку проезжал сквозь окно в кордоне с Натан-роуд меньше чем в пятидесяти футах от них.

— Это наши парни. Пошли к ним. Они приведут Тана, когда он закончит.

В поле зрения Викки появилось лицо — широкое, жесткое, с плоским носом и со знакомой сумасшедшинкой в глазах — и так же неожиданно пропало в толпе.

— Я пойду первым, — сказал Ма Биньян.

— Отличная мысль, — подхватил Уолли. — Лин-Лин, держись поближе к великану. Все в порядке. Пора идти.

— Подождите.

— Тайпан, нам надо идти. Тан уже достаточно наговорился для того, чтобы не ударить в грязь лицом. Скоро он закончит.

Слова Херста отбросили мысли Викки назад в «Кантон-клуб». Она вспомнила гангстера из триад, хлебавшего бренди и требовавшего: «Ты не дашь мне покрасоваться?» Гангстер из триад, которого Стивен вырубил ледяной улыбкой. Она стала разыскивать его глазами, но он исчез.

— Пошли, — сказал Херст. — Он не будет нас ждать.

— Мы должны идти немедленно! — подхватила Лин-Лин.

Викки колебалась. За весь ее разговор ни Уолли, ни его жена ни разу не спросили, какое отношение имеют эти разговоры о доказательствах ее отца к получению роды для отеля. Неужели они уже знали?

— Немедленно! — потребовала Лин-Лин. Ее глаза бегали туда-сюда, как пара диких животных в клетке. Уолли схватился за ручку дверцы машины так, что пальцы побелели.

Они никак не могли знать, что она несет Тану. Если только Уолли не выдал ее отца Ту Вэй Вонгу.

Она колебалась, вспоминая, как глупо она напустилась на Мэри Ли. Она вытянула шею и стала опять разглядывать толпу в поисках триадовцев, но толчея поглотила его, как капля воды исчезает на сухой земле.

— Тан заканчивает, — сказала Вивиан. — Он умоляет их разойтись с миром.

Толпа разразилась еще одним счастливым ревом.

Если Уолли Херст предал ее отца, тогда эта встреча была ловушкой, чтобы она захватила с собой доказательства отца и Ту Вэй Вонг мог бы каким-нибудь образом сцапать их. Вот почему их могли ждать триады. Только неожиданное появление Ма Биньяна и Вивиан спасало ее так долго, как и то, что она приготовила свою собственную машину. Но ей придется расчитывать только на себя, когда она выйдет из машины. И даже если ей чудесным образом, при помощи Вивиан, удастся добраться до Тана, у триад наверняка есть сотни людей для самоубийственной атаки, лишь бы не дать использовать эти материалы.

— Пошли! — крикнул Уолли.

— Подождите.

Она должна защитить и Тана, и доказательства. Это означало передать их Тану, не приближаясь к нему, и отвлечь от него триады. Но единственным способом сделать это было дать Вивиан шанс передать их самой. Новая мысль пронзила ее. Стала бы она так разговаривать с Мэри Ли, если бы та не была китаянкой? После стольких лет жизни на Востоке она по-прежнему играет не по тем правилам, которые позволяют ей так обращаться с людьми, если они не белые. Отбросив размышления, Викки взглянула на Вивиан.

Ма Биньян взялся за дверцу.

— Вивиан, вы и Ма Биньян останетесь в машине. Выходить наружу — безумие. Я пойду с Уолли и Лин-Лин.

Вивиан казалась пораженной.

— Вы обещали…

Викки сняла свое ожерелье-кулон с драконом и надела его на Вивиан.

— Просто на случай, если меня убьют здесь, это для ребенка.

— Вы обещали…

— Только если это будет девочка. Если родится мальчик, вы будете носить его сами.

Вивиан казалась озадаченной.

Ма Биньян начал протестовать. Викки положила свою руку на его руку.

— Позаботьтесь о Вивиан. Она кажется такой толстой, что может родить близнецов.

Вивиан дотронулась рукой до кулона с полуулыбкой замешательства. Викки, как никто другой, из присутствующих хорошо знала, что ребенок был упомянут в завещании Дункана потому, что тесты показали, что это его ребенок. И эти же тесты гарантировали, что это девочка, и притом одна. Что за секрет скрывался в любимом кулоне Викки?

— Процитируйте ребенку поэта, — сказала Викки, позволяя Уолли открыть дверцу.

— Какого поэта?

— Лао-цзы. «Та, у которой глаза открыты… бессмертна».

Вивиан смотрела, как пальцы Викки словно невзначай пробежали по дракону и коснулись его зеленого глаза — оптической дискеты, на которую ее ювелир заменил нефритовый. Вивиан осторожно кивнула. Лин-Лин напряглась, чувствуя, что между Вивиан и Викки что-то происходит.