Эдуард Веркин - «Т-34». Памятник forever

– Идите, идите, – Алексей Алексеевич натянул пупырчатые резиновые перчатки. – Надо спать.

– Спать, – сказал Генка. – Теперь идем спать.

– С праздником, – сказал Витька.

Отец оторвался от бесплатной рекламной газеты – в последнее время он вдруг решил заняться разведением на балконе грибов-вешенок и искал объявления о продаже специальной грибной рассады.

– С каким праздником-то? – спросил отец.

– С Днем Победы. – Витька уселся за стол.

Отец бросил газету на пол и посмотрел на календарь.

– Действительно… Девятое мая… День Победы.

Отец как-то сразу подобрался. Снова посмотрел на календарь, заварил чай.

– Мой дедушка, ну, твой прадед, он с войны вернулся без руки. И притащил с собой «маузер». А прабабке не сказал, спрятал на сеновале. Она как-то раз пошла корову доить и наткнулась на этот «маузер», испугалась и кинула его в печь. А мы потом полдня прятались – патроны в печи рвались…

Отец помолчал, вспоминая свое послевоенное детство.

– А орденов у прадеда твоего была целая куча. Он выпить любил, а как он выпьет – мы к нему лезем: дедушка, дай медальку, дедушка, дай медальку. Все мальчишки тогда выпрашивали у отцов медальки, принято так было. Дед добрый был, мне каждый раз какую-нибудь медальку или орден выдавал. А они тяжелые были, удобные, мы ими в расшибалку играли. Растерялось все, конечно…

Отец налил в стакан чая и стал громко пить.

– Ну, и к чему все это? – спросил Витька.

– Что – к чему?

– К чему это ты мне рассказал?

– К чему? К тому, что вы, молодое поколение, ничего не хотите знать. Занимаетесь всякой ерундой, ни о чем не думаете, ни о чем не помните…

– А вы помните? – спросил Витька.

– Чего?

– Вы помните?

Отец не ответил. Витька хмыкнул, стянул из холодильника гнилое молдавское яблоко и направился на улицу Победителей.

За ночь город подготовился к празднику. На углах домов появились трехцветные флаги, на фасадах административных зданий – фанерные и пластиковые гвоздики и стилизованные изображения ордена Победы. Кое-где встречались даже увеличенные фотографии маршала Жукова на коне и без оного. Народу на улицах было немного, основные мероприятия в этом году намечались на вторую половину дня. Возле городского Вечного огня, в месте, где обычно собирались ветераны в День Победы, еще никого не было, только одинокий фотограф с мраморным догом да старушка, торгующая гвоздиками. Витька купил у нее три цветка.

Жмуркин и Генка ждали его в начале улицы Победителей. Оба были одеты в костюмы, Генка в костюме смотрелся весьма комично, костюм был ему мал, видимо прошлогодний, отчего Генка походил на обряженный в пиджак и короткие шортики воздушный шарик. Жмуркину костюм, напротив, шел, и Витька подумал, что, если бы не прыщи на лбу, Жмуркина можно было бы даже назвать аристократом. Сам Витька в костюм обрядиться не догадался, натянул свитер и джинсы. Генка пожал Витьке руку, Жмуркин строго кивнул. Витька молча протянул им по гвоздике, и они пошагали к памятнику.

Жмуркин был молчалив, за всю дорогу он не сказал ни слова. Генка тоже. Сначала Витька решил было, что Жмуркин и Генка поругались, но по тому, как Генка сжимал гвоздику, и по тому, как у Жмуркина дергалась нижняя губа, Витька догадался, что его друзья просто волнуются.

Витька тоже немного волновался. Эту ночь памятник был без охраны, а обиженные расхитители вполне могли отомстить.

Но все было в порядке. Черный танк стоял на своем постаменте. Буквы золотились на солнце, звезды блестели рубиновой краской, обода катков выкрашены в белый цвет. Ограда была цела. Посаженные деревца прижились.

– Слава богу! – выдохнул Генка. – Все на месте.

Жмуркин вытер лоб.

– Я думаю, больше сюда никто не сунется, – сказал появившийся будто ниоткуда Алексей Алексеевич. – Мэр после телепередачи обещал взять все городские памятники под личный контроль. А он дядька серьезный. Да и Соболь со своими ребятами позаботятся. Кстати, посмотрите-ка вон туда. – Алексей Алексеевич указал тростью вверх.

Витька поглядел. На столбе, под маленьким жестяным козырьком, чернел глазок видеокамеры.

– Теперь на пульте общегородского наблюдения есть и этот памятник, – сказал Алексей Алексеевич. – Так что, если кто покусится, сразу наряд приедет. Теперь можно не беспокоиться.

– А мы и не беспокоимся, – сказал Жмуркин.

Жмуркин направился к памятнику.

Остановился перед столбиком фамилий. В руке большая красная гвоздика. Алексей Алексеевич стоял справа от Жмуркина, Генка и Витька слева. Алексей Алексеевич в мундире, на груди целая куча орденов и медалей, Витька сумел опознать орден Красного Знамени и орден Красной Звезды. Генка оглядел награды и восхищенно показал Витьке два больших пальца.

Жмуркин сощурился и стал читать вслух:

– Егоров, Егоров, Жмурков, Зуев…

Жмуркин замолчал. Витька и Генка переглянулись.

– Егоров, Егоров, Жмурков, Зуев…

Витька кивнул.

– Мы хотели тебе сказать, – мялся Генка. – Витька искал, искал, а когда нашел, что там вовсе не Жмуркин, ну, не твой дедушка… Мы решили тебе не говорить, чтобы не расстраивать… Да ты и сам смотреть не хотел.

– Жмурков… – Жмуркин провел пальцем по буквам.

– Мы думали, что ты все бросишь…

– Жмурков… – Жмуркин поглядел куда-то себе под ноги.

Потом Жмуркин улыбнулся и положил цветок.

– Что-то не так? – спросил Алексей Алексеевич.

– Не, все в порядке, – сказал Жмуркин. – Все хорошо… Жмурков Николай Петрович…

– Слушай, Жмуркин, может, твой дед с другой улицы уходил…

– Какая разница, – сказал Жмуркин. – Какая разница, откуда он уходил… Буду считать, что отсюда уходил, с улицы Победителей. Все равно все они из нашего города уходили. И не вернулись тоже в наш город. Так что это памятник всем, в том числе и моему деду.

– Ну и правильно, – Генка положил цветок к подножию памятника. – Так и должно быть. Глупо делиться.

– Это точно. – Витька положил свою гвоздику рядом с цветами Генки и Жмуркина.

Ему захотелось даже отдать честь памятнику, но он подумал, что не имеет права это делать.

– Молодцы, – похвалил Алексей Алексеевич. – Молодцы. Сколько времени?

– Почти двенадцать, – ответил Жмуркин.

– Славно… Сейчас будут.

– Кто будет? – спросил Генка.

– Смотрите. Уже едет.

С улицы Победителей послышалось рычание мощного мотора. Земля задрожала, с берез посыпались ранние майские жуки, где-то хлопнуло стекло. И на площадь влетел мощный современный танк. Танк был так велик, что занял большую часть пространства, а пушка его на площади даже не уместилась и залезла в один из огородов. Сзади к танку была прицеплена походная кухня, кухня дымилась, из котла торчал длинный черпак. Танк выпустил струю вонючего черного дыма, двигатель рыкнул и заглох.

– «Т-80»! – в восхищении произнес Генка. – Боевой!

– Так точно, – улыбнулся Алексей Алексеевич. – Это мой внук Алешка. У них военная часть в лесу, а сегодня в городе парад будет, в два часа. А до парада я его попросил к нам заехать. Сюда. Сейчас еще ребята подойдут…

– Ребята?

– Ага.

Люк в «Т-80» открылся, и на башню вылез молодой парень, Витьке даже показалось, что ему лет восемнадцать, не больше. Парень замахал рукой и крикнул:

– Привет, дед! Ну, как тебе моя тачка?

– Хорошая, – Алексей Алексеевич засмеялся. – Ездит только громко, за километр слыхать.

– Алексей Алексеевич! – запросился Генка. – Можно, а? Можно? Ну, пожалуйста!

Генка аж подпрыгивал от нетерпения.

– Лешка! – позвал Алексей Алексеевич. – Ты вот этого джентльмена не просветишь насчет современной танковой техники?

– Да хоть всех! – танкист сделал приглашающий жест.

– Полезли! – Генка потащил Витьку и Жмуркина к машине. – Полезли, придурки, когда вы еще сможете в танке побывать?

Жмуркин даже ничего не ответил, просто махнул рукой.

– Я уже в танке был, – Витька кивнул на «Т-34», – зачем мне еще?

– Как хотите! – Генка в три скачка добежал до «Т-80», запрыгнул на гусеницу и влез на башню.

Танкист Алешка спустил Генку в люк, а сам спрыгнул на землю. Они с Алексеем Алексеевичем отошли к полевой кухне и заговорили о каких-то армейских проблемах, о распределении жилья и махинациях в этой области.

– Теперь понял, кто затащил танк на камень? – спросил Жмуркин. – И кто пушку поднял?

Витька кивнул.

Жмуркин вернулся к памятнику, присел на ограду, смотрел на фамилии погибших бойцов и о чем-то думал.

Витька остался один. Он медленно обошел вокруг площади, потрогал ногой засыпанную накануне яму. С походной кухни пахло гречневой кашей, и у Витьки заурчало в животе, он решил подойти и попросить немного каши.

И услышал музыку.

Звуки марша. Сначала Витька подумал, что эта музыка идет из какого-нибудь окна, но потом между тополями засверкала медь инструментов, и на улицу Победителей вышел настоящий военный оркестр. «Т-80» раскидал опилки, и из-под них появился потрескавшийся черный асфальт. Оркестр шагал, чеканя шаг, дирижер размахивал золотистой палочкой, эполеты торчали кверху, аксельбанты раскачивались в ритм шагам. Это было красиво и празднично. Не хватало, пожалуй, кирас и шлемов с плюмажами.