Лента Ососкова - Лесь с Ильинки-улицы

- Интересно, а полиция-то тут причём… — вздохнул Лесь, всё ещё раздумывая над историей.

Василий пожал плечами, жадно затягиваясь:

- Да кто ж её знает… Вообще, ювеналка-то твоя — штука вполне официальная, ювенальная юстиция, а где юстиция — там и прокуратура, и менты, и вообще всякая ФСБ.

- ФСБ-то тут причём?! — почему-то даже оскорбился Лесь. — Я не наркодиллер и не террорист, они же тебе сами говорили!

- Ну, может, и не ФСБ. Но что менты — это точно. А ещё они говорили, что ты пропавший без вести.

- Ну и хорошо, значит, не нашли!

- Понятно, что не нашли, иначе бы со мной время не теряли… Но я не об этом. Пропавших без вести все ищут — волонтёры, те же менты… Фотографии в инете выкладывают, в городе иногда расклеивают и вообще всячески распространяют. Так что скоро тебя твоя собственная рожа сможет с потрохами сдать, не то что знакомые! Если активно искать тебя будут — то тут всё, нифига ты сделать не сможешь. Найдут…

- И… чего же тогда делать?

- Фиг его знает, Лёх… Бежать в параллельную вселенную. За грань этого мира.

- А я как раз примерно этим заняться и собираюсь… — тут Лесь поглядел на часы и охнул: — Ой-ё! Мне бежать пора… за эту самую грань мира. Спасибо тебе! Удачи! — и, резко повернувшись на пятках, во весь дух помчался в сторону Тошиного дома.

Василий растерянно вставил наушник обратно в ухо, некоторое время стоял, закрыв глаза и вовсе отключившись от этого мира, потом вздохнул и побрёл к магазину — не вечно же его Машка подменять будет. Да и какой из неё консультант, Боже правый! Она же нокию от самсунга только по надписи отличает, а дисплеи телефон и вовсе рвётся измерять в мегапикселях… Не, женщине место на кассе и только на кассе — мило улыбаться и говорить "Спасибо за покупку".

… Тошу и его маму Лесь нашёл у машины — они складывали последние вещи в багажник. Радостно помахав другу рукой, Тоша поинтересовался:

- Чего случилось? У тебя телефон то ли выключен, то ли вне зоны доступа…

- А, потом расскажу, — неохотно отозвался Лесь, косясь на его маму. — Так, проблемы… некоторые.

- Ну ладно, — не стал настаивать Тоха, верно расшифровав взгляд. — А мы уже как раз всё уложили.

Его мама, подтверждая слова, хлопнула крышкой багажника и кивнула Лесю:

- Да, Лёш. Если ты не завтракал ещё — можешь с Тошей подняться, перекусить, пока я тут разворачиваюсь. Я вам побибикаю. Там печенье есть, чайник можно поставить…

- А? А… нет, спасибо, я не голоден, — соврал Лесь, разглядывая листок, криво прилепленный на доску объявлений у подъезда.

"Пропал!

Алексей Ильин, 13 лет.

7 июля вышел от друга домой (ул. Панфёрова) и не вернулся.

Одет был…" — ну и дальше обычное в таких объявлениях описание, во что был одет, какой рост, цвет волос… Фотография — чёрно-белая, но довольно четкая, прошлогодняя. На ней Лесь ещё улыбчивый и беспечный мальчишка, подвоха от жизни не ждёт, незнакомых людей не пугается…

Подойдя к подъезду, Лесь решительно сдернул ставший вдруг ненавистным листок, скомкал — казалось, бумага жгла пальцы, и спрятал в карман.

- Эй, Лесь, ты чего? — окликнул Тоша.

- Не, я ничего, — замотал головой Лесь и попросил: — Давайте уже поедем, а?

- Ну, давайте… Тош, ты точно не поднимешься перекусить? Ехать долго, — мама Тоши внимательно оглядела сына, но тот пожал плечами:

- А зачем мы тогда бутерброды делали?

- Да, тёть-Маш, — поддержал тут же Лесь, — бутерброды всё равно вкуснее печенья! — а про себя умолял: "Поехали, поехали скорее же! Мне здесь и лишней минуты быть нельзя! Поехали куда угодно, лишь бы подальше отсюда!" — проклятый листок объявления даже через карман жёг руку. Теперь и здесь быть нельзя, и дома, и к Василию заходить, и даже в храме пока не надо появляться… Обложили со всех сторон, отрезали от друзей. Путь теперь один — куда-нибудь за грань мира. Лесь слишком устал бояться.

"В реке долго не сидеть, перед выходом из дома обязательно побрызгаться антикомариным средством, на железную дорогу не бегать", — так проинструктировала друзей Тошина мама в первый день пребывания на даче.

… Не враз Лесь отвык бояться незнакомых людей и класть пистолет под подушку. Всё это было слишком похоже на сказку — небольшая деревенька, речка-переплюйка с "почти даже тёплой" водой, самая настоящая соседская корова, душ, воду в котором приходилось греть маленькой железной печкой… И, главное, никто не знал, кто такой Алексей Ильин. Только Тоха и его мама, которая чередовала возню на четырёх грядках с ленивым лежанием в гамаке. Правда, совсем лениво лежать не давали полчища комаров, делающих вид, что не замечают "специальной антиикомариной вонючки", которые несчастная "тётя Маша" жгла повсюду — в саду, у колодца, на крыльце, в душе…

Тоха и Лесь на комаров и пышные заросли крапивы одинаково не обращали внимания, потому что гораздо интереснее потом пересчитывать укусы как кровопийц, так и "хищного растения" и сравнивать, у кого больше. Один раз Тоха, досадуя, что у Леся раз за разом получается больше, в одних шортах прыгнул в крапиву…

Ещё интересней оказалось соревноваться, кто больше комаров прихлопнет. Но и здесь, как назло, лидировал наблюдательный Лесь, который их не только хлопал на себе, но и ловил в полёте.

Наконец, потеряв к кровососам интерес, Тоха потащил друга на речку, и теперь их нельзя была не то что загнать в дом — даже просто из воды вытащить. Друзья купались в прямом смысле до посинения, вылезая на берег только на несколько минуток с синими от холода, прыгающими губами — погреться. Когда к губам хоть немного возвращался родной цвет, ребята уже снова неслись, поднимая тучи брызг, "поглубже", правда, на реке было только одно место, где было это самое "поглубже" — то есть, глубже их роста. Старая ива почти легла мостом через реку, а под ней как раз дно резко уходило вниз. Не настоящий омут, конечно, но Тоха любил купаться именно здесь.

Вот и сейчас оба друга оседлали ствол дерева, болтали ногами, задевая большими пальцами самую поверхность воды, и балдели от самого факта, что до возвращения в город ещё целых пять дней, заполненных речкой, играми и разговорами.

- Слушай, Тох… — Лесь выгнулся и лег спиной на ствол, обхватывая его руками.

- А? — лениво откликнулся Тоха.

- А что это за соседи вчера приехали? Ты их знаешь?

- Слева которые, что ли? Ну да, знаю. Дядя Витя, тётя Лида и ещё у них дочка мелкая, Катька, ей семь, кажется… А, нет, вру, сейчас уже девять должно быть. Эх, старею… — и Тоша принялся дразнить ногой проплывающую под ним лягушку. Лягушка проявляла возмутительное невнимание к его действиям. — А что?

- Да не, ничего, просто интересуюсь, — Лесь даже немного смутился своей мнительности. И с чего он взял, что этот дядя Витя так странно поглядывает на соседский участок? Нормально он глядел, просто удивился, наверное, что сын соседки не один…

- Люди хорошие, — тем временем рассудительно заметил Тоша. — Мама с ними дружит. Да и Катька для девчонки и к тому же её возраста — очень милое создание, вот увидишь. Не пристаёт, не лезет… Ну чего, я, вроде, согрелся. Кто быстрее вон до того поворота?

… Лесь действительно вскоре это "милое создание" увидел. Девочка была младше Василиски, но почти такая же светленькая, в шортах из обрезанных выше колен джинсов и весёлой оранжевой футболочке. Бросала мяч в кольцо, укреплённое на берёзе, и опасливо косилась в сторону соседского участка — наверное, боялась случайно забросить мяч туда. Лесь сидел на заборе, скрытый от глаз девочки вишнёвыми зарослями, и от нечего делать считал, сколько раз подряд ей удаётся попасть мячом в корзину. Тоха болтал со своим отцом по телефону, это было надолго, так что Лесь даже к нему не совался. Да и, сказать по правде, просто не хотелось слышать чужое "А ты как, пап?" — виной тому была самая обычная зависть.

Поэтому Лесь и сидел на заборе, считая мячи. Три, четыре… Ого! Прямо настоящая баскетболистка, только маленькая!

На шестом разе девочке не повезло, и мяч вместо кольца улетел в кусты. Катя ойкнула и бросилась за ним, но лезть к соседям не понадобилось. Лесь вылез из зарослей вишни довольный и с мячиком в руках:

- Твоё?

Катя отскочила, будто мальчик оказался призраком, и опасливо спросила:

- А вы не из ювенальной юстиции?

Лесь чуть не сел на зад от удивления и только захлопал глазами, будучи просто не в силах ничего вразумительного на такое заявление сказать.

- Мама говорила, — тем временем рассудительно продолжила девочка, — что с ювенальными… людьми мне разговаривать нельзя, а надо позвать её или папу.

Лесь взглянул влево и увидел, что оба Катиных родителя торопятся сюда.