Уолтер Мэккин - Голуби улетели

А когда проснулся, контролер уже обошел половину салона. У некоторых билет торчал за лентой шляпы, та& что контролер мог проверить его, не тревожа пассажира. Других он тряс и будил. Финн в ужасе замер. В первое мгновенье он не знал, что ему делать. Потом посадил сестру на скамью, взял оба ранца и куртку. Не сводя с контролера глаз, спустил ноги Дервал на пол, крепко взял ее за руку и стал пятиться к двери. Когда контролер поворачивал голову, Финн замирал. Сонную Дервал качало из стороны в сторону, Финн с трудом удерживал ее на ногах. Ему казалось, что им нипочем не добраться до двери незамеченными, но это все-таки удалось. Бесшумно выскользнули они в коридор, постояли там минутку, и Финн повел Дервал к дальней двери, той, в которую вошел контролер. Она была приоткрыта, и мальчик увидел, что контролер закончил проверку билетов, посмотрел вокруг и ушел. Тогда они вернулись в салон.

Финн от страха весь взмок. А если бы контролер вошел в ближайшую к ним дверь? Мальчик понимал, что ему страшно повезло. Только бы снова не заснуть. Он осторожно довел сестру до их старого места, уложил ее спать, а сам остался сидеть, все время поглядывая по сторонам и прислушиваясь.

Вдруг он почувствовал, что замерз. Все надетые свитеры и рубашки не спасали от холодного морского воздуха. Финн сунул руки в карманы. Он чувствовал, как покачивает на волнах пароход, как неутомимо работают его машины. Их монотонный стук напоминал биение сердца. Он усыплял. Хотелось кивать головой в такт стуку машин. Финн несколько раз встряхнул головой, потом встал и, осторожно осмотревшись, вышел на палубу. Мальчик прижался к стенке в том месте, где закрытая палуба переходила в открытую и где холодный воздух не давал ему уснуть.

Сейчас темнота была уже не такой густой. На небе мерцали звезды, а позади, там, откуда уплыл пароход, светилось зарево огней. Близился рассвет. Финн уже мог разглядеть, как за бортом проплывала белая пена и тускло поблескивали гребешки волн.

Что им делать, когда они доберутся до ирландского берега? Мысль об этом привела Финна в ужас, но он сказал себе: «Что толку заранее волноваться? Если доберемся — хорошо, а если нет, тогда уж я что-нибудь придумаю».

Он оставался на палубе, пока впереди не показались огни. Они словно возникли из пустоты, но Финн знал, что там земля, и вскоре заметил мигающий луч маяка. Небо все больше светлело, и, когда береговые огни побледнели и обозначились очертания холмов и строений, Финн спустился в салон и разбудил Дервал.

Она смотрела на него и ничего не понимала. Глаза ее затуманивал сон. Финн прочел в них страх.

— Да это же я, Дервал, — сказал он. — Все хорошо. Мы на пароходе. Проснись по-настоящему!

Сестра кивнула и села.

— Мы сейчас поднимемся наверх, оттуда все видно.

Дервал кивнула и встала. Финн взял ее за руку, и они вышли на палубу. Уже почти совсем рассвело. За пароходом летели большие чайки, они кричали, шумно взмахивали крыльями и легко кувыркались в воздухе. «Вот бы мне с Дервал превратиться часа на два в чаек, как бы все было просто», — подумал Финн.

На палубу выходили другие пассажиры: они потягивались, зевали, собирали детей и выносили вещи. Люди постепенно скапливались у правого борта. Финн понял, что сходить будут оттуда, и направился следом за остальными.

Брат и сестра оказались в гуще толпы. Народу становилось все больше. Разговаривали мало. Было слишком рано, и люди чувствовали себя усталыми. Финн припомнил еще одну запись из своего дневника.

Мама говорит, на пароходе я все время спал.

С парохода мы пересели на поезд.

Мама сказала — это поезд на запад.

«Какой же я был тогда дурачок», — подумал Финн. Нет бы записать, куда шел поезд и во сколько отправлялся. В памяти остались только какие-то отрывки их путешествия. Он был такой же маленький, как сейчас Дервал, а она вряд ли запомнит, что происходило с ними после ухода из дома дяди Тоби. Так почему же должен был что-то запомнить маленький мальчик? «И все же я мог бы записать хоть что-нибудь толковое», — досадовал на себя Финн.

Дальнейшее он мог только слышать. Вокруг теснилось столько взрослых, что ему ничего не было видно. Но его это не огорчало. Напротив, среди толпы Финн чувствовал себя в безопасности. Ему захотелось даже подольше побыть под защитой этих людей, но пароход остановился, раздались крики, и все почувствовали, как борт парохода стукнулся о пристань. С берега сразу перекинули сходни, и толпа зашевелилась.

«Ну, будь, что будет», — подумал Финн, крепко сжимая руку Дервал.

Он шел за толпой. Билеты больше не проверяли. Все спускались вниз, в длинное узкое помещение, где за длинными столами служащие в форме открывали чемоданы, проверяли багаж и ставили мелом на вещах пометки. Финн сразу пошел через зал к выходу, где еще один служащий смотрел, как пассажиры с чемоданами выходили наружу.

Он был очень высокий.

— Постой-ка! — окликнула он Финна.

Мальчик замер.

— Твои вещи не помечены, — сказал таможенник. Финн посмотрел назад, в набитый пассажирами зал. — А, твои родители идут следом. Нет ли у тебя в ранце контрабандных товаров? — И он постучал по крышке пальцем.

— А у вас, молодая леди? — Мужчина наклонился к Дервал, — Может, в вашем маленьком ранце спрятаны вино или спирт?

Дервал замотала головой. Из-под капюшона выбились светлые прядки волос. Таможенник ласково потянул за одну из них.

— Ладно, ладно, проходите, — сказал он и потрепал Дервал по голове.

Финн понял, что сейчас Дервал им очень помогла. Все любят маленьких девочек. И сразу испугался: а вдруг этот человек их запомнит?

Там, где кончалась лестница, около платформы пассажиров ожидал длинный поезд. Вагоны состояли из отдельных купе с выходом на обе стороны. Финн с Дервал сели на лавку. В купе уже было несколько человек. Вошли еще пассажиры и разложили вещи по сеткам. Скоро купе заполнилось. Поезд тронулся. Финн ни на кого не глядел. Он смотрел себе под ноги. Дервал прижалась к брату и тоже не поднимала головы. Сколько они ехали, Финн не знал, но вот поезд остановился, пассажиры стали выходить, и после всех вышли Финн с Дервал.

С платформы, на которой они очутились, вел мост на другую платформу, и там Финн увидел поезд дальнего следования. Он шел на запад. Финн понял, что на этот-то поезд им и надо. На светящемся табло он прочел название станции назначения, но тут удача от него отвернулась. Взобравшись на мост, ребята увидели толстого контролера, и, когда они хотели пройти мимо, он загородил им дорогу.

— Ты, сынок, куда? — спросил контролер.

— На этот поезд. — Финн показал вниз.

— А билет у тебя есть?

Финн обернулся и посмотрел назад. С высоким таможенником этот номер прошел, а здесь — нет.

— Без билетов ехать нельзя, — сказал контролер. — Вы с родителями?

Надо было что-то ответить, уж тут не увильнешь. Да что толку врать, когда глаза говорят правду?

Финн видел, что этого человека ничем не проймешь. Подавай ему билет, и все тут!

— Без билетов ехать нельзя, — повторил контролер.

— А можно, за нас заплатят там, куда мы приедем? — спросил Финн.

— Это кто же? Вас, что ли, будут встречать?

Никто их, конечно, встречать не будет.

— Пойдем, — сказал Финн сестре.

Они повернулись, спустились с моста и покинули станцию. Длинная лестница привела их на оживленную улицу. Здесь было очень много домов и магазинов.

«Что же теперь делать? — спросил себя Финн. — Что делать?»

— Мне хочется есть, — сказала Дервал.

В жизни одно событие всегда связано с другим. Все идет гладко, по порядку, но вот что-нибудь разбрвет цепочку, и, глядишь, уже все пошло-поехало, только держись.

Когда дядя Тоби обнаружил, что дети исчезли, он не очень огорчился, однако это повергло его в некоторое замешательство. Осмотрев детскую, он увидел, что ребята забрали почти всю свою одежду и школьные ранцы. Ему пришлось самому приготовить себе завтрак, и справился он с этим плохо: чай перекипел, хлеб подгорел. Тоби не умел хозяйничать и теперь недобрым словом поминал Финна.

Дядя Тоби жевал свой невкусный завтрак и гадал: что же подумают обо всем этом соседи? Совесть его не мучила. Он ведь всем пожертвовал ради детей. Давал им все, что нужно: кормил, одевал, учил (он же платил налоги!). Тоби искренне полагал, что себя-то ему упрекнуть не в чем.

И все-таки что подумают соседи?

Правда, это не очень тревожило Тоби. Ведь соседи знают, какой он прекрасный человек, и посочувствуют ему. Но куда могли подеваться дети? Впрочем, пускай их. Они вернутся, когда этот негодник Финн поймет, как чудовищно то, что он сделал. Он приползет на брюхе и будет проситься обратно. В этом дядя Тоби не сомневался. Придя к такому выводу, он решил больше не думать о детях. Пускай себе помыкаются. Посуду он мыть не стал, а сложил ее в раковину. Стоит соседям прослышать о его беде, и они придут ему на помощь — не откажутся вымыть посуду, убраться в комнатах, а может, даже и сготовить обед.