Михаил Самсонов - Тайну хранит пещера

— Ты что? Может, сон нехороший видел? Озираешься… — засмеялся он.

— Да нет! Живот что-то… — юркнул Саша за выступ скалы.

Солнце уже скатывалось за снежные вершины, когда глазам юных путешественников открылось плато, покрытое ярким цветочным ковром. Почти в центре его стояло огромное дерево со срезанной, наверное, молнией вершиной. Над ним клубилось жужжащее пчелиное облако.

Арменак и Саша невольно остановились, напуганные этой встречей. А Шараф, продравшись сквозь заросли шиповника, смело подошел к дереву. Молодой пчеловод много слышал о пчелах, которые ютятся в дуплах, в расщелинах скал, находил Дикие улья и сам, но такого скопления пчел еще не видел.

«Вся наша пасека здесь», подумал Шараф и увидел, как у самой земли из трещины в сухой коре сочился мед. На земле он разливался небольшим озерком и тонкой струйкой стекал по скале вниз. Там тоже кружились пчелы.

— Сколько пропадает меда! — ахнул Шараф и крикнул — Идите сюда, не бойтесь! Покажу вам медовое озеро и реку!

И видя, что товарищи боятся даже пошевельнуться, подошел к ним и повел, словно детей, взяв за руки.

— Идите тихо и смирно. Если пчела сядет даже на нос, не трогайте ее. Тронете — все на вас бросятся. Думайте, друзья, только о том, сколько меда зря пропадало и сколько фляг мы в колхозный амбар сами отвезем!

Арменак отошел в сторону и стал, по его выражению, «мозговать», определять объем дупла, кубатуру озерка.

— Около 5 тонн, — почему-то шепотом сообщил он.

— Даже, если ты ошибся в десять раз, все равно хорошо, — «выставил ему оценку» Шараф. — А теперь давайте хорошенько запомним место — ив путь. Завтра же вернемся сюда с флягами. Хотя нет… Лошадей нужно или ишаков привести. Как такую уйму меда унесём?

Назад Арменак предложил идти низом, по ущелью, берегом реки. Ребята согласились и, не теряя времени, двинулись в обратный путь.

И на обратном пути Шараф шагал впереди. Ребята гуськом держались за ним. Узкая кабанья тропа диктовала такой порядок передвижения.

Обратный путь показался намного труднее и дальше. Ущелье, по которому шли, петляло на каждом шагу, и часто ребята снова оказывались там, где уже были час тому назад.

— Смотрите… Архары, — остановился Шараф.

Ребята взглянули туда, куда он показывал, и увидели стройных, мирно пасшихся красивых животных.

— Те же антилопы. Охота на них запрещена. Благородные животные, — с видом знатока изрек Арменак.

Двинулись дальше. Откуда-то сверху, из-за скалы, доносился сердитый клекот орла. Миновали заросли шиповника, рябиновую рощу, с трудом поднялись по сыпучему щебню на перевал. Отсюда открывалась чудесная картина, будто выпи-санная кистью талантливого художника. До снеговых шапок, казалось, рукой подать. И тут же, чуть ниже, большие зеленые пятна — заросли ореха, миндаля, диких яблок. Неподалеку, с шумом, мириадами брызг падал ручей. Над ним клубилось светлое облако. Ребята долго стояли, не отрывая глаз от горной панорамы и не произнося ни слова. Голоса здесь были совсем лишними: можно было спугнуть эту красоту. Наконец, Шараф махнул рукой: пошли! Тропинка неожиданно оборвалась и дальше пришлось продвигаться по отполированным веками и водой камням.

Солнце мягко опустилось на вершины гор, заливая их нежным розовым светом. Теперь и пасека недалеко, но засветло не дойти, а в темноте можно сорваться в пропасть да и по камням много не напрыгаешь, когда темень — хоть глаз коли. Шараф поделился этими своими соображениями с ребятами, и друзья стали выбирать место для ночлега.

И тут Шараф схватился за голову. Ведь вот же грот, где прятал старик свой турсук! Значит, лагерь совсем рядом, но все равно нужно переночевать здесь. Вдруг удастся поднять эавесу над тайной?

— Привал, — скомандовал Шараф.

Сбросили рюкзаки. Много времени заняла заготовка дров. Искали сушняк, а угловатые кривые стволы низкорослых елочек, затейливо выгнутых ветром, крепче дуба или карагача.

— Ребята, сюда! Смотрите, что нашел! — вдруг крикнул Арменак. Шараф и Саша тут же подошли. На ладони у Арменака шевелился голенький птенец. Он пронзительно пищал, широко раскрывая клюв. Арменак торопливо снимал с его красненького тельца муравьев, а те и не думали опасаться бегством, впившись в беспомощного малыша.

— Этого вылупыша я видел, — безучастно произнес Саша. — Тоже мне птица! От муравьев отбиться не может!

— А почему не поднял? Видишь, как его облепили? — возмутился Арменак.

— Все равно не выживет, — махнул рукой Саша, — Его все равно мать с отцом сами из гнезда теперь выбросят.

— Дубина! — сердито крикнул Арменак и с презрением глянул на товарища. Сняв с птенца муравьев, отдуваясь и пыхтя, залез на дерево и осторожно водворил его в гнездо.

Саша не стал ужинать и молча начал устраиваться спать. На землю бросил куртку, под голову — рюкзак. В его ушах все еще звучала брошенная не на шутку рассердившимся Арменаком «дубина».

— Ты что, так хочешь ночевать? — поинтересовался Шараф, передвигая костер ближе к выходу. Ничего не ответив, Саша повернулся на другой бок.

— Встань, сделай подстилку из сухой травы, — властно произнес Шараф.

— Тепло, — отмахнулся было Саша, но, взглянув на Шара-фа, нехотя поднялся.

— Это сейчас тепло, а ночью — дрожжи во всю продавать будешь, — вслед ему бросил Шараф.

Камнем с гор на землю упала темнота — густая, тяжелая, какой она бывает только в горах.

Друзья на месте отодвинутого костра устроили ложе. Полуметровый слой из хвои и травы покрыли брезентом.

— Вот теперь будет не только мягко, но и тепло от разогревшихся камней, — довольно произнес Шараф.

Рядом, закрывая вход в грот, полыхал новый костер.

Лишь только ребячьи головы прикоснулись к рюкзакам, в пещере послышалось ровное посапывание: тяжелый дневной переход, усталость давали себя знать…

— А может, ночи и не было? — сквозь сон услышали ребята Сашин голос. — Смотрите! И на улице солнце, и у нас в пещере солнце!

— А вот и луна, — протирая глаза, показал Арменак на большое серое пятно под самым потолком грота.

— Что за луна? Там, кажется, ниша? — вскочил Шараф. — Интересно, интересно…

— Интересный факт, — в тон ему многозначительно произнес и Арменак.

— Не могу заглянуть туда! Высоко! Подсадите! — крикнул Шараф.

Ребята, согнувшись и уткнувшись лбами в стену, подставили ему спины. Шараф взобрался на выступ скалы и, Подсвечивая лучиком фонаря, заглянул внутрь.

Там в глубине лежали кошмы, седла. Все было под толстым слоем пыли.

«Здесь кто-то бывал, но, видно, давно», — подумал он.

Светлый экранчик забегал по бугристым стенам. В эту пещеру-грот, как заключил Шараф, был только один вход. Просунул голову, а потом и весь забрался во внутрь и потянул за угол кошмы.

— Отойдите! — крикнул вниз,

Арменак и Саша выбежали из пещеры. Полуистлевший войлок рассыпался в руках, но же Шараф сбросил его Вниз. В первые минуты Шараф ничего не мог увидеть, сотрясаясь от безудержного чихания.

— Что там такое? — кричали ему ребята, но в ответ только слышалось все то же: апчхи!

Наконец, пыль улеглась, и Шараф увидел под обрывками кошм груду винтовок, наганов, клинков, ножей.

— Вот это находка! — ахнул он. — Ребята! Смотрите, что здесь! — и протянул им винтовку, саблю, револьвер. Следом он и сам спрыгнул, отряхиваясь от пыли, толстым слоем покрывшей голову, лицо, одежду.

Ребята внимательно рассматривали трофеи. Металлические части оружия покрыты ржавчиной. Нигде ни следа смазки.

— Видно, давно они здесь лежат, — заметил Арменак.

— Вот здорово! — радовался Саша, стирая с лица рукавом грязный пот. Он вертел в руках наган, пытаясь повернуть барабан.

— Возьмем по одному, отмочим в керосине, почистим. Жалко, патронов нет, постреляли бы.

— Нет, не возьмем, — отрезал Шараф. — Все положим на место и — на свежий воздух!

Сели на овринг, упираясь спинами в скалу, взметнувшуюся вверх на десятки метров. Под ногами отвесная стена, падающая далеко вниз, где глухо рокотал не знающий покоя ни днем, ни ночью горный поток.

— Что будем делать с кладом? — вздохнул Саша.

— Как, что делать? — удивился Шараф. — Оружие пока полежит здесь, никто не возьмет, а потом сдадим в милицию, А мы займемся своим кладом… Медом!

Арменак одобрительно кивнул головой.

Саша промолчал, но весь его вид говорил о полном несогласии с этим решением.

— Подъем! — скомандовал Шараф.

Нуритдин-ака будто знал, когда ожидать ребят, потому что казан с пловом был уже накрыт крышкой. А плов лучше старого пасечника вряд ли кто мог готовить во всем селе. Но к его удивлению и обиде, ребята очень холодно отнеслись к сообщению, что на обед — плов. А он-то так старался! И пастухи словно чувствовали, что он ждет путешественников, принесли свежего мяса.