Валерий Квилория - В погоне за «Бешеной Каракатицей»

– Но как?

– Мысленно, – постучал себя пальцем по лбу Той. – Представь, что он – живое существо. Обратись к нему с искренней любовью и попроси опуститься на землю.

Бубульк наморщил лоб и напрягся. По лицу его было видно, как он старается любить. Но камень не шелохнулся.

– Брось, – хлопнул кока по плечу капитан. – Нет времени, надо штурмана выручать.

Старик, а за ним и все остальные снова спустились под землю. Последним в квадратный лаз шагнул Энтот, который и вернул плиту на прежнее место.

Высеченные в горной породе полустёртые ступени, закручиваясь винтом, вели на немыслимую глубину. Там подземелье пролегало под рекой Ледой и уходило в долину.

Спуск был столь длительным, а лестница настолько крутой, что у Бубулька закружилась голова. Покачнувшись, кок стал валиться навзничь.

– Полундра, – выдохнул он и, совсем обессилев, нечаянно сел на любимую шумовку.

Никелированная ложка для снятия шума с варева была сделана на совесть и без труда выдержала вес хозяина. Мало того, едва кок оторвал от ступеней ноги, шумовка, словно санки с ледяной горы, легко заскользила вниз. Высекая из камня снопы искр, Бубульк мгновенно набрал невероятную скорость и сбил с ног шедшего перед ним Баца. К несчастью кока, свалившийся на него коротышка не придумал ничего лучшего, как ухватить его за нос. С дикими воплями кок с матросом разбросали всю остальную команду по стенам и унеслись по лестнице.

– А-а-а! – доносилось снизу всё тише и тише.

– Что это было? – схватились за ружья поверженные матросы. – Неужели амазонки?

– Кричат похоже, – почесал ушибленный бок старик Той.

К ним спустился Энтот.

– Да это ваш кок сорвался, – внёс он ясность. – Сел на свою железку, и только дым пошёл.

Чародей объявил перекличку. Не хватало двоих.

– Ну, если и Бац с ним, то дело табак, – заключил матрос Табачок.

Ни слова больше не говоря, отряд поспешил вниз. Кружили долго. Лестница закончилась крошечным помещением. В одном его углу сидел Бубульк, в другом – Бац. Даже при скудном освещении подземелья на одном ухе коротышки были видны следы мелких хищных зубов. Кроме того, лоб Баца приобрёл синеватый оттенок, на фоне которого белело множество мелких белых кружочков. В целом картина очень и очень напоминала отпечаток камбузной шумовки. Чародей посмотрел на кока. В руке Бубулька победоносно блистало никелированное орудие. А вот его распухший нос больше походил на хорошо вызревшую сливу.

– Вылитые глюки, – заметил Энтот.

Капитан осуждающе покачал головой.

– Как здоровье? – поинтересовался он у драчунов.

В ответ из обоих углов раздалось жалобное кряхтение.

Новое подземелье встретило моряков сыростью. С потолка капало. Где-то над ними шумели быстрые воды Леды.

– Сейчас станет суше, – пообещал старик Той.

Миновав реку, они пошли по широкой галерее. Тут было намного светлее, чем в недрах Малахитовой горы. В потолке имелись многочисленные отверстия, через которые проникал самый настоящий дневной свет. Между тем, над ними висело, по меньшей мере, метров пять каменного грунта.

– Электричество? – показал на отверстия капитан.

– Нам это не под силу, – вздохнул старик. – Даже если перекрыть Леду и построить плотину для гидроэлектро– станции[23], у нас нет ни турбин, ни генераторов.

– А для чего вам трибуны и генералы? – вклинился в разговор коротышка Бац, который в школе постоянно прогуливал уроки физики и о гидроэлектростанциях, конечно, ничегошеньки не знал.

– Не трибуны, а турбины, – пояснил Чародей. – Их крутит падающая вода. Турбины вращают генераторы, а не генералов, и те вырабатывают электричество.

– Ага, – ничего не понял Бац и потрогал укушенное ухо, – генералов, выдающих электричество, у вас нет. Откуда тогда свет? Опять фиолетовые штучки?

Старик Той не знал, то ли ему смеяться над безграмотностью матроса, то ли обижаться на его недоверие.

– Освещение устроили ещё наши деды и прадеды, – грустно улыбнулся он.

– Система зеркал, – догадался Чародей. – Одно зеркало с поверхности земли передаёт свет другому, то – третьему и так далее до самого низа.

– Верно, – подтвердил Той. – Только мы разработали оптическую систему из шлифованных кусков горного хрусталя[24].

– А ночью как же? – не сдавался Бац. – Ночью ведь солнце не светит, значит, и тут темно.

– Ночью гнилушки дорогу указывают, – кивнул старик на вырезанные в стенах полочки, на которых лежали куски трухлявого дерева.

Неожиданно все почувствовали запах рыбы.

– Выходит, мы вернулись к океану? – насторожился капитан.

– Да нет же, – поспешили успокоить его проводники. – Это хранилища.

Через десяток метров в стене обнаружился проём, закрытый вытесанной из камня дверью. Коротышка Бац побежал вперёд и насчитал ещё шесть подобных дверей.

– Для рыбы, для дичи, для черепаховых яиц, для фруктов, для овощей, для зерна и сливочного масла, – перечислил Той.

Матросы отодвинули первую каменную дверь, и перед их взорами предстало огромное помещение, заставленное бамбуковыми этажерками. На них грудами лежали самые разнообразные обитатели океана.

– Смотрите, макрель, – показал Бубульк на рыбу, похожую на веретено. – Её можно в тесте запечь – пальчики оближешь. А вот салака, – ткнул он шумовкой в другую. – Очень хороша, если её тушить с морковью и подать к столу с отварным картофелем.

Далее лежали грудой кальмары.

– Из кальмаров, – причмокнул кок, – и белокочанной капусты получаются восхитительные оладьи.

При этом он задорно подмигнул Энтоту, который смотрел на него во все глаза. Малыш почесал затылок и вдруг обиделся, невесть отчего решив, что заезжий кок надсмехается над кулинарными способностями островитян.

– А вы морскую лисицу едали? – спросил он с вызовом и похлопал по боку пятиметровой рыбины с громадным хвостом.

– Но это же акула! – удивился Бубульк.

– А раков, варенных в квасе? – спрашивал Энтот, явно стараясь поразить гостя.

– Ха, – надулся тогда кок. – А вы Копенгагенский салат на атлантической осетрине пробовали?

– Нет, – невозмутимо парировал малыш. – Зато вы не знаете, что такое отварной лещ с изюмом и пряниками.

– Ставлю против вашего леща воздушный пирог по-милански из филе зубатки.

– А вот ещё форель, – не сдавался Энтот.

Спору их не было видно конца, и капитан Чародей отошёл со стариком в сторонку.

– Несколько раз в год мы устраиваем рыболовные дни, – принялся рассказывать Той. – Все мужчины острова выходят в океан на промысел.

– Зачем же так много припасов?

– Половина их, как и провиант в других кладовых, предназначен для амазонок.

– То есть как?! – поразился капитан. – Они объявили вас вне закона, а вы их кормите?

– Мы же их любим, – напомнил Той. – А кроме того, мужчины не хотят враждовать. Амазонки не мешают нам жить в долине по нашим законам. К тому же, они охраняют остров от нашествия врагов и присматривают за плантациями, с которых мы тоже кормимся. Ведь в долине ничего не растёт, там сплошной камень и песок.

Постояв у двери рыбной кладовой, матросы порядком продрогли.

– Почему так холодно? – недоумевал Бац. – Над нами жара несусветная, а тут, как в айсберге.

– А вот, – показал Энтот на пол. – Под нами два метра льда. А ещё стены льдинами обложены.

– Не может быть?! – не поверил Бубульк и шагнул вглубь холодильника.

Нога его тотчас поехала на скользком льду, и он сходу врезался в ближайшую этажерку. Бамбуковая конструкция зашаталась, и на кока свалилась груда морской капусты, а на колпак упал увесистый осьминог.

– Но позвольте, – возмутился Бубульк из-под осьминога, – откуда в тропиках лёд?

– С вершины Малахитовой горы, – пояснил Энтот, помогая коку подняться. – Там за облаками на горных пиках, окружающих долину, лежат огромные ледники.

Там круглый год зима, оттуда в Леду стекают холодные ручьи. Но для кладовых мы пилим лёд только на Зелёной горе, она ближе других.

Миновав кладовые, они попали в круглую залу, из которой в четыре стороны уходили четыре галереи.

– Настоящий перекрёсток! – воскликнул Чародей. – Только под землёй! Куда теперь?

– Налево – в город, направо – в долину, а прямо – к Лазуритовой горе.

– Где сейчас находится штурман Тополёк?

– Его поместили в башне Порция, что стоит мористей[25] городских ворот.

– Тогда нам налево – в город.

Но старик Той недовольно покачал головой.

– Весь город опутан сетью тайных лабиринтов, – как всегда издали начал он. – Подземные пути ведут в храмы, в дома, в крепостные башни, даже в колодцы с питьевой водой. Мы знаем об амазонках всё. Мы слушаем их разговоры в саду, за обедом, во время заседаний, на посту, да где угодно. Мы слышим каждое их слово, каждый вздох. Но в башню Порция для нас хода нет. Ни одна наша пила, ни одно наше долото не берёт в тех местах камень, настолько он прочен. Проникнуть в таинственную башню можно только с улицы или с крепостной стены. Но там повсюду караулы. Ты, брат Чародей, и шагу не сделаешь, чтобы не повстречать амазонок.