Виссарион Сиснев - Записки Виквикского клуба (с иллюстрациями)

— Ты сам их читаешь или тебе папа читает? — спросил я Вовку.

— Сам. Папа ещё в третьем классе начал мне задавать порции для самостоятельного чтения. Сначала по полстраницы, потом по целой, потом по две. Я и привык постепенно, уже почти и словарь не трогаю.

— Здорово! И ты все это прочёл?

— Не-ет, что ты! Это папа мне, как говорит, впрок покупает. Но, в общем, я стараюсь так делать: день на русском читаю, день на английском.

— У тебя, наверное, по английскому круглые пятёрки.

— У нашей Нины Петровны получишь круглые пятёрки, держи карман шире! Сам увидишь.

— Но ведь ты уже книжки читаешь.

— Ей не книжки, а грамматика нужна.

— А вообще отличников у вас много?

— Нас и всего-то в классе восемнадцать человек. Тут тебе не Москва. Самый большой всегда — первый класс.

— Значит, каждый класс — единственный?

— Ну да.

Удивительная школа, подумал я. У нас, в моей московской школе, пятых, как и всех остальных, классов было — «А», «Б» и «В».

— Здание, наверное, тоже крохотное?

— Ясно, не как в Москве. Сам увидишь. Хотя теперь только в сентябре увидишь. Скоро в лагерь поедем, в замок, про который я тебе вчера рассказывал, его на лето нам отдают. Мы там знаешь как отлично живём! В Лондоне летом со скуки помрёшь.

— Это ты, Вовка, помрёшь, — возразил я. — Ты тут все знаешь, тебе, ясное дело, скучно, а я-то только приехал, мне посмотреть охота.

— Неделя у тебя ещё есть, — успокоил он меня. — И потом, все равно целый день смотреть не будешь, родители-то на работе, только на уикенде смогут с тобой по городу покататься. А ребят в доме будет — никого, вот и торчи один день-деньской.

Нарисованная им картина одиночного заключения в пустом доме не вдохновляла. Я понял, что в лагерь нужно выбираться во что бы то ни стало. Тем более, что это, оказывается, все тот же легендарный замок.

Увлёкшись, мы заговорили в полный голос и, видимо, разбудили дядю Глеба. Просунув в дверь голову, он, откашливаясь, осведомился:

— Вы чего раскричались с утра пораньше? Самим не спится, так о других подумали бы.

— Пошли на улицу, — шепнул Вовка, когда дверь опять закрылась.

Но исчезнуть мы не успели. Дядя Глеб появился опять, растираясь на ходу жёстким махровым полотенцем, и уже добродушно сказал:

— Так что ты говоришь, Витя? Не спится на новом месте?

Вовка поведал ему, как я напутал со временем, и он совсем по-доброму посмеялся. Кажется, хороший характер Вовка унаследовал от отца.

Выпив две большие чашки крепкого чая, дядя Глеб спросил:

— Так что бы это нам такое предпринять воскресенья ради? Куда пойти, куда поехать?

— Да ведь все ещё спят.

— Что значит — все? А мы с вами не люди? Пока можем втроём куда-нибудь катануть, а после обеда всем гуртом. Оллрайт?

— Оллрайт! — одобрили радостно мы с Вовкой.

— Какой же мы с вами, братцы-кролики, изберём маршрут?

— Можно поехать на Бейкер-стрит?

— А откуда ты… Ах, ну да, Шерлок Холмс. Стало быть, желаешь поглядеть квартиру самого знаменитого на свете сыщика?

Дядя Глеб почему-то подмигнул Вовке:

— Как, отвезём товарища на Бейкер-стрит, раз товарищ желает?

Вовка с улыбкой посмотрел на меня и кивнул:

— Раз товарищ желает, надо отвезти.

Через несколько минут мы уже катили по широкой улице Бейзуотер.

Сначала мы долго двигались по прямой, потом свернули налево и скоро остановились у обочины — «припарковались». Наши, живущие в Лондоне, таким образом приспособили для собственного удобства многие английские слова.

На синей табличке, прикреплённой к серому угловому зданию, было написано: «Бейкер-стрит». У меня даже в ушах как-то зашумело от волнения. Подумать только — та самая Бейкер-стрит!

Первый этаж серого здания занимало какое-то учреждение. Над его дверью значилось: № 221. Значит, мы почти у цели. Холмс и доктор Ватсон жили в доме № 221-б.

Дядя Глеб и Вовка молчали и чего-то ждали. Я перевёл взгляд на дом, стоявший на противоположном углу по той же стороне, и обнаружил, что он числится под номером 223.

— А где же номер 221-б? — растерянно спросил я дядю Глеба.

— Нет такого номера.

— Как же нет? Ведь у Конан-Дойля он есть.

— У Конан-Дойля есть, а на Бейкер-стрит нету. И не было никогда.

— Значит, он все выдумал? И никакого Шерлока Холмса тоже никогда не было?

— Не выдумал, а создал такого героя, — поправил дядя Глеб. — На то он и писатель. Но, между прочим, в определённой степени он писал с натуры. В университете, где он учился, преподавал профессор, который умел разгадывать всякие запутанные случаи почти так же, как Шерлок Холмс. Я читал, что к этому профессору часто за помощью обращались из Скотленд-Ярда, лондонской сыскной полиции. И не огорчайся, Виктор, не ты один был уверен, что Холмс реальное лицо. Многие думают, что он и по сей день жив. В этот дом № 221 чуть ли не каждый день приносят письма, адресованные Холмсу. Кто просто так пишет, а кто и о помощи просит. Вот такие дела. Ладно, Вовка, чтобы товарищ не до конца разочаровался, покажем товарищу, что всё-таки квартира Шерлока Холмса в городе Лондоне существует!

— Покажем товарищу, что существует, — поддержал Вовка.

И мы опять забрались в машину.

Огибая по окружности большую площадь, в центре которой чернела высоченная колонна с четырьмя каменными львами у подножия, дядя Глеб сказал:

— Это, Виктор, самая знаменитая площадь не только в Лондоне, а и во всей Англии. Трафальгарская. Здесь всякие митинги происходят.

— Какие митинги?

— Ну как — какие. Скажем, участники движения за уничтожение ядерного оружия тут часто собираются. Устанавливают микрофоны вон там, возле львов, и произносят речи против атомной бомбы.

— А почему так называется — Трафальгарская?

— Видишь — статуя на колонне? Это знаменитый адмирал Нельсон, национальный герой. В битве при Трафальгаре он разгромил армаду французских кораблей, но сам погиб, отсюда и название.

С площади мы съехали по узкой, покатой улице и почти сразу остановились около здания, первый этаж которого представлял собой одну сплошную витрину из матового стекла с золотыми узорами. А между узорами красовались хорошо известные всем профили Шерлока Холмса — с трубкой, в шляпе «здравствуй-прощай» с козырьками впереди и сзади.

Мы вошли в дом, и я понял, что это какая-то пивная. Кругом сидели и стояли англичане и англичанки с кружками и бокалами в руках. Они все говорили разом, в помещении стоял гвалт.

Человек, наливавший за стойкой пиво, заметив нас, что-то крикнул, но мы не расслышали. Дядя Глеб поговорил с ним о чём-то, человек за стойкой заулыбался и почему-то пожал ему руку, а мне приветственно помахал.

И тут я вдруг увидел собаку Баскервилей. То есть не всю собаку, а только её огромную синюю голову в стеклянном ящике, приделанном к стене. Приблизившись, я убедился, что так оно и есть — табличка у ящика сообщала, что это собака Баскервилей. Рядом висели другие стеклянные ящички с разными предметами и документами, выглядевшими так, будто Холмс на самом деле когда-то жил на свете и всё это действительно принадлежало ему.

— Пошли наверх, — тронул меня за плечо дядя Глеб, — бармен разрешил.

По узеньким — двоим еле разойтись — крутым ступенькам, витком ведущим наверх, мы прошли на второй этаж и увидели, что часть одной стены, выходящей на площадку, застеклена, как большое окно без рамы.

Через стекло я увидел… Холмса и доктора Ватсона, сидящих в креслах с высокими спинками. Передо мною находилась комната, описанная Конан-Дойлем во всех деталях, и все эти детали тут присутствовали, в том числе скрипка и трубки сыщика, без которых он, как известно, не мог прожить ни одного дня. Значит, квартира самого знаменитого в мире сыщика всё-таки действительно существует в Лондоне, только надо знать, где её искать.

— Налюбовался? — добродушно спросил дядя Глеб. Я кивнул.

— Дядя Глеб, а откуда все это взялось, вещи все, комната эта?

— Умный хозяин здесь был, вот и взялось. Когда этот бар открылся, Конан-Дойль был самым популярным писателем. Вот хозяин и решил оформить своё заведение соответствующим образом. И не прогадал. Любой турист уж куда-куда, а сюда обязательно завернёт. Холмса посмотрит, а заодно кружку-другую пива пропустит. Коммерция, братец ты мой. Кстати сказать, у этого заведения много лет имелась обширная постоянная клиентура. Помнишь инспектора Лэстреда из Скотленд-Ярда? Так этот Скотленд-Ярд, их уголовный розыск, до недавнего времени помещался в старом доме квартала за два отсюда, на набережной Темзы. Для тех, кто там служил, этот бар был самым излюбленным местом. Тут ведь и пообедать недорого можно.

— А теперь куда он девался, Скотленд-Ярд?

— В другое помещение переехал, далеко отсюда. Выстроили специально оборудованное современное здание, но называют все равно Скотленд-Ярд. Как-нибудь съездим, покажем тебе. А сейчас — домой.