Ослокрады. Говорящий сверток - Джеральд Даррелл

— Пожалуйста, мисс, — с мольбой проговорил запыхавшийся Этельред, когда они спрыгнули в грязный ров и зашлепали по дну. — Пожалуйста, мисс, держитесь рядом и не выкидывайте никаких штук.

— Ладно. — Лицо у Пенелопы разгорелось от возбуждения. — Какое увлекательное приключение, верно?

— Ух ты! — Ядро шмякнулось в ил совсем рядом с Этельредом. — Нет, мисс, для увлекательного оно слишком опасное.

Они достигли помеченных флажками водостоков, и Этельред разделил свой отряд надвое. Внушив горностаям необходимость соблюдать тишину, он послал их по одной трубе, а по другой пошел с Пенелопой и Ужас Наводящими жабами. Пенелопе, следовавшей в полной темноте за Этельредом, казалось, что труба никогда не кончится. Внезапно они наткнулись на железную решетку, за которой был виден коридор, ведущий к темнице с книгами. Они бесшумно сняли решетку и на цыпочках вышли в коридор. Немного поодаль в коридор высыпались из другой дыры горностаи. Снова объединившись, отряд стал тихо красться дальше.

Дойдя до поворота, Пенелопа и Этельред выглянули из-за угла и увидели десяток василисков, очевидно карауливших книги. Они столпились у подножия лестницы и спорили между собой. Было ясно, что они не ожидали нападения с тыла, — спор шел о том, следует им или нет подняться наверх во двор и вступить в драку. Наконец главный среди них решил, что один караульный останется здесь и, если понадобится, подожжет книги, а остальные пойдут во двор на подмогу сражающимся. После чего оставшийся василиск открыл дверь в темницу и стал возле книг, а другие потопали наверх.

— Что будем делать? — шепнула Пенелопа. — Если мы покажемся все сразу, он подожжет книги.

— Да, — шепнул в ответ Этельред. — Пособите-ка мне снять мундир, мисс, живо.

Пенелопа помогла ему, и в ту же минуту он обогнул угол и запрыгал к темнице с лавандовым пистолетом в лапе.

— Эй! — окликнул он часового. — Эй, часовой, а остальные куда подевались?

— Не подходи! — рявкнул василиск. — А то как дыхну на тебя.

— Чего это с тобой? — спросил Этельред. — Я просто пришел показать тебе и вашему главному, какую занятную штуку я подобрал. Погляди-ка.

И Этельред показал василиску издалека пистолет.

— Что это? — подозрительно спросил часовой.

— Да мне сейчас в трубе один горностай попался, ну я и дал ему камнем по башке. Так вот, у него была такая штука. Горностаи из них там наверху ваших косят. Раз — и готово. Только вот не знаю, как с ней обращаться.

Стоя у входа в темницу, Этельред вертел в руках пистолет.

— Давай сюда, я сержанту покажу, — сказал василиск и сделал шаг в коридор. В ту же минуту Этельред пустил струю лаванды прямо ему в клюв. Василиск мгновенно зашатался, закашлял и зачихал. «Сейчас или никогда», — подумала Пенелопа. Она обернулась к шеренгам жаб и горностаев и, крикнув: «В атаку!», бросилась по коридору вперед, животные хлынули за ней.

Василиск, увидев, что на него мчится полчище врагов, хотел бежать в другую сторону, но тут пятьдесят жаб и пятьдесят горностаев ударили в него лавандовыми струями из своих пистолетов. Василиск как-то забулькал, закрутился на одном месте и упал плашмя без сознания.

— Быстро, — скомандовал Этельред, — десять горностаев и десять жаб в темницу стеречь книги.

Он запер темницу и отдал ключ Пенелопе.

— Значит, так, мисс, — сказал он, — вы стойте здесь, а я побегу с остальными наверх.

Поднявшись по лестнице во двор, он увидел, что сражение, собственно, уже почти закончилось. Чихающих, задыхающихся василисков горностаи согнали в одну кучу и связывали по нескольку штук. Видя, что ему тут делать больше нечего, Этельред послал своих горностаев на подмогу товарищам вязать василисков, а сам опять спустился в подземелье. И на последней ступеньке в ужасе застыл.

Пенелопа, стоявшая на часах у двери, не замечала, что поверженный василиск уже пришел в себя и подкрадывается к ней с горящими от ярости глазами. Безоружный Этельред в отчаянии огляделся. К счастью, на полу валялась пика, оброненная кем-то из жаб. Схватив ее, он хорошенько прицелился и метнул ее в василиска как раз в тот момент, когда тот приготовился дунуть на Пенелопу огнем. Пика попала ему прямо между глаз, и василиск повалился навзничь.

— Ох, Этельред, ты спас мне жизнь. — Пенелопа с содроганием посмотрела на лежавшего василиска, из ноздрей у которого валил дым и огонь.

— Пустое, мисс, — скромно отозвался Этельред. — Как-никак вы мне тоже жизнь спасли, мисс.

Во дворе раздалось громкое «ура», и на мост въехал верхом на короле единорогов волшебник. Он медленно проехал под стенами, пострадавшими от ядер грифонов, через остатки расщепленных ворот — во двор, где горностаи стерегли жалкие кучки связанных василисков. Посредине двора он остановился, и из подземелья показалась процессия жаб: они несли вместе с золотыми подставками три Великие Управляющие Книги. При виде Книг, целых и невредимых, раздалось такое «ура», что его было слышно по всей Мифландии.

Затем волшебник, все так же на короле единорогов, двинулся к Кристальным пещерам. Попугай сидел у волшебника на плече. Пенелопа с полком жаб, несущих Великие Книги, следовала за ними. Дальше шествовали единороги, грифоны, Освальд с русалками, Табита, с гордостью шагавшая со своей корзиной яиц, горностаи, а над процессией летели воздушные шары с огневками.

Таким-то образом триумфальное шествие достигло Кристальных пещер, и Книги были водворены на место, под крылышко Хенгиста Хайрама Джанкетбери.

Рассказывать, по существу, почти уже нечего.

Волшебник отправил василисков на отдаленный остров в Поющем море, чтобы они там посидели и подумали, как стать порядочными существами. Замок василисков начали ремонтировать, с тем чтобы Освальд открыл там ресторан. Освальд был безмерно счастлив.

Из всех яиц Табиты в свое время благополучно вылупились дракончики, а это означало, что драконы в Мифландии никогда не переведутся.

В день отъезда детей Ха-Ха устроил в их честь прощальный и благодарственный обед. Происходило это на берегу Поющего моря. Поперек пляжа поставили огромный, составленный из нескольких столов банкетный стол. Одним концом он уходил в море наподобие пирса, чтобы водяные животные могли сидеть на морском конце стола, а наземные — на сухопутном.

Пир получился на славу, все яства были приготовлены самим Освальдом. Говорили речи, произносили тосты, а под конец встал волшебник.

— Дорогие Пенелопа, Питер и Саймон, — сказал он, — только благодаря вам, вашей доброте, уму, храбрости, спасена Мифландия. Нам жаль, что вы покидаете нас, но знайте: когда бы вы ни приехали, здесь всегда будут вам