Иоанна Хмелевская - На всякий случай

— Не мячи же мы с тобой собираемся дырявить! — возразила сестра. — Надо испробовать на настоящей машине.

— С ума сошла! Собираешься порядочному человеку колесо проколоть?

Яночка с презрительной миной ответила:

— Ну ты даешь! Кто собирается портить машину порядочного человека? Мошенников тебе мало? Столько мафий развелось, а он... «порядочному»...

— Какую мафию ты имеешь в виду?

— А хотя бы таксистов!

Дело серьезное, надо всесторонне продумать. О мафии таксистов наслышались немало. Правда, и раньше были в Польше частные такси, но работали честно, немногим дороже брали, чем государственные. Теперь же с такси полный бардак! Пользуясь своей монополией, лупят с бедных пассажиров сколько вздумается. Люди перестали ездить на такси, ловят частников: и дешевле, и приятнее. Такси теперь пользуются... кто, собственно, в настоящее время может пользоваться такси? Такие же мафиози, как и владельцы такси. Вон тетя Моника недавно рассказывала, Павлик сам слышал. Ее сослуживице потребовалось срочно ехать в аэропорт, из центра в Окенче, так с нее такую сумму заломили, что бедной женщине плохо стало. Или вот Рафал. Рассказывал, что, когда поехал в мастерскую залатать баллон, неосторожно остановился на стоянке, где имеют право стоять только привилегированные мафиози. Раньше это были места для высокопоставленных партийных деятелей, а теперь для бандитов. А он не знал, так ему все баллоны изрезали. И пожаловаться некому!

Все эти мысли хаотично кружились в голове мальчика, высказать членораздельно их нелегко, да и необходимости не было. Наблюдая за братом, Яночка словно читала его мысли и продолжила вслух размышления Павлика:

— Рафал говорит, некоторые мафии существуют совершенно легально. Они зарегистрированы, заплатили за регистрацию дороже, налоги платят больше, чем другие, вот власти им и потворствуют. У таких — свои стоянки, свои сферы или, как их там, свои районы обслуживания. И деньги они дерут бешеные.

— Так кто же на таких такси ездит?

— Богатенькие, которым денег девать некуда, или заграничные кретины, которые не разбираются в наших делах. За проезд такие дерут в пять раз дороже, чем нормальные такси, но иногда и по пяти дней стоят без пассажиров. Никто не понимает, как такие вообще существуют и какой смысл стоять, если можно заработать, пусть даже и не в пять раз больше.

— Действительно, непонятно.

— Такие орудуют в основном в аэропорту и на вокзалах. Там люди с вещами и детьми, и у них просто нет выбора. Приходится ехать на мафии за жуткие деньги. Свинство!

— А я слышал, на вокзалах, с другой стороны, стоят нормальные машины, например, у Центрального вокзала, но по другую сторону Иерусалимских Аллей. Туда с багажом и детьми не дотащишься.

— И я слышала, — подхватила девочка. — Тетка Аси из Щецина приехала вся зареванная, потому что ей велели заплатить за такси четверть миллиона, а у нее таких денег не было. Зато были два чемодана и простуженный грудной ребенок, а тут еще дождь лил. Мы даже на математике об этом говорили, пани Борковская не сердилась на нас, весь урок прошел в разговорах о мафии и их штучках, пани Борковская обещала нам потом рассказать, что ей удалось выяснить об этих особых мафиозных налогах, и на следующий день она сказала, что ничего не поняла, хотя и математик по образованию.

— Ну уж, если пани Борковская не поняла, — развел руками Павлик, у которого отношения с учительницей математики складывались не наилучшим образом. Вот и последнюю тройку поставила ему неизвестно за что, он же отвечал на... как минимум четверку с минусом!

— Значит, решено! — подвела итоги Яночка. — Эксперимент ставим на вокзальной мафии. Можно и в аэропорту, но туда далеко ехать. Начнем с вокзала. У Сейма пусть себе стоят до посинения... Ага, это еще не все. Попроси Бартека, пусть разузнает у отца, кто тот старичок с зонтиком. Как фамилия, где живет и так далее.

— Зачем?

— На всякий случай. Зачем же он такой зонтик сделал? Хотелось бы знать.

Павлик кивнул. Рассеянно кивнул, голова была занята обдумыванием технической стороны дела.

— А как будем проводить эксперимент, протыкать надо первого в очереди, — внес он конструктивное предложение. — Чтобы он хоть немного успел отъехать, пока воздух начнет выходить из камеры. А на стоянке какой смысл? Ничего не увидим, он будет себе спокойненько стоять. А как уже этого первого продырявим, смываемся, и надо все заранее продумать, как смыться незаметно. А то еще сделает «пуфф» со свистом!

— Что со свистом? — не поняла сестра.

— Воздух может выходить со свистом, ведь мы же еще не знаем, вдруг громко засвистит, на всю улицу!

— Значит, свист надо чем-то заглушить...

— Вот я и говорю — чем-то таким... громким. Вот если бы тетка Аси подвернулась со своим больным младенцем. Ведь небось орет...

— Ну, ты скажешь! А транзистор на что? Наш как раз немного испортился, сам знаешь, хрипит страшно. Очень подходит для глушения!

— Ты права. А вот такой, например «тир», вряд ли проткнешь, у него ведь на шинах резина толстенная...

— Об этом мы подумаем после, — решила сестра. — Начнем с легковой мафии. Вернее, завтра же ты начнешь с Бартека, пусть он придумает к этой штуковине какую-нибудь ручку поудобнее. И чтобы не надо было нагибаться, когда прокалываешь...

Утром на следующий день Бартек, как и обещал, пришел к Павлику вставлять в ворота замок. Естественно, первое, о чем Павлик спросил друга, была та самая штуковина. Не найдется ли у Бартека еще одной такой? Бартек ответил не сразу: все его внимание поглощали ржавые болты в воротах, которые никак не желали откручиваться. Минут десять, не меньше, ушло только на один болт! Открутив его, Бартек отдышался и произнес:

— Пошло все-таки! А я думал — совсем заржавели. А зачем она тебе?

Теперь Павлик не сразу ответил. Как-то вчера в разговоре с сестрой они совершенно упустили из виду этот момент. Говорить ли Бартеку об их замысле или не стоит? Ведь какими бы благородными целями они ни руководствовались, понимали, что в принципе нарушают закон. И еще неизвестно, как такая инициатива может быть воспринята общественностью. Павлик взглянул на сестру. Та сидела рядом, на каменном основании ограды их дома, слышала весь разговор и не сочла нужным вмешаться. Никакого знака брату не подала! Яночка обратилась к самому Бартеку:

— Как ты относишься к ворам, которые крадут машины? — вежливо спросила девочка.

Бартек пыхтел над второй гайкой, ему было не до воров. Сначала со всех сторон постучал молотком, потом принялся откручивать.

— Если не пойдет, — бормотал он, — завтра принесу специальную жидкость от ржавчины, распустится и как миленькая пойдет... О, и так вроде пошла, ничего не надо. А ты почему спрашиваешь?

— Интересно мне, — ответила девочка. — Что ты о них думаешь?

— Плохо думаю! — ответил Бартек. — Сказал бы, что именно, да выражаться не хочется. А теперь давай ты! — кивнул он приятелю.

Павлик давно уже истомился от нетерпения, так ему хотелось тоже что-нибудь отвинтить. Бартек вручил ему молоток и отвертку, а сам присел рядом с Яночкой.

— Ну? — сурово спросил он. — Давай начистоту!

Яночка постаралась как можно небрежнее изложить суть дела: вроде бы ничего особенного, они тут с Павликом подумали, что неплохо было бы понемногу этому жулью помешать, уж больно много их развелось, ступить некуда, и вот если полиция не может справиться с угонщиками, немножечко ей помочь, а угонщикам усложнить их задачу. По мере возможности. Мы тоже не любим. И что скажешь?

В настоящий момент Бартек не мог сказать ничего, ибо обливающийся потом Павлик с оглушительным шумом обстукивал со всех сторон последнюю гайку. Однако на девочку Бартек смотрел очень неодобрительно. И, когда Павлик сделал передышку, честно высказал свое мнение:

— У вас обоих никак крыша поехала! Вас же поубивают — и дело с концом!

Павлик тоже услышал слова друга и пожал плечами. Неожиданно это движение как-то подтолкнуло упрямую гайку, и она немного подалась. С помощью отвертки мальчик принялся ее откручивать, причем старался не очень шуметь, ведь ему тоже хотелось послушать разговор. Что ответит сестра?

— Ничего у нас не поехало, — спокойно сказала она. — Мы не совсем уж дураки и не собираемся попадаться им на глаза. Да и вообще, я первая начала разговор и только поинтересовалась, как ты к этому относишься. Ты за или против? Отвечай!

— За, конечно, еще бы! Дурацкий вопрос. А что толку? С ними глины не могут справиться, куда вам!

Девочка опять спокойно, не повышая голоса, возразила:

— Разве я сказала «справиться»? У нас хватает извилин, чтобы сообразить — нам с ними не справиться, да мы и не замахиваемся на такое. Я сказала — усложнить их задачу. Немного отравить жизнь. Что тут трудного? И спрашиваю тебя в третий и последний раз — ты за или против? .