Р. Стайн - Десять историй ужаса

— Черта с два! — воскликнула Тамара. — Я видела ваших кукол! Я знаю, что вы делаете!

И тогда пожилая леди пошла на Тамару — медленно, но неумолимо. Лицо ее было суровым и злобным.

— Ты понятия не имеешь о том, что я делаю, — проговорила она сквозь сжатые зубы. — В твоем мире никто не в силах постичь мое древнее искусство.

Тамара внезапно почувствовала, что у нее закружилась голова. Что значили эти слова — «в твоем мире»? Насколько же стара эта страшная женщина?

Кукольница сунула руку за пазуху и извлекла оттуда какой-то сосуд. В нем Тамара увидела то самое вещество, которое Нил называл «кукольным желе».

— Думаю, голубушка, пришло тебе время сгинуть, — тихо промолвила старуха. — В нынешнем веке молодые люди исчезают с поразительной частотой. Ты станешь еще одной из них…

Кукольница зачерпнула пальцами жирную массу. Затем она двинулась к Тамаре, бормоча нараспев какие-то заклинания.

Тамара пыталась сдвинуться с места. Но не могла.

Она была как птичка, загипнотизированная холодным взором змеи. Старуха и выглядела змеей с холодными, немигающими глазами, подползающей все ближе и ближе…

— Нет! — завизжала Тамара и рванулась вперед. Звук собственного голоса придал ей сил.

Она выхватила сосуд из старухиной руки. Затем повернулась и бросилась наутек.

— А ну отдай! — закричала старуха ей вслед.

На окраине ярмарки Тамара увидела маленький детский бассейн. Она подняла сосуд с загадочным веществом и бросила его в воду.

— Идиотка! — взвыла ведьма. — Идиотка! Что ты наделала?!

Тамара с изумлением увидела, как вода в бассейне заклокотала, зашипела. Удушливое облако черного дыма поднялось над бассейном. Вода позеленела, потом посинела, а после сделалась кроваво-красной. Ее гладь пошла яростными волнами. А сверху клубился черный дым.

Когда Тамара обернулась, старуха пропала, словно растворилась в воздухе.

Из фургончика доносились радостные вопли. Неужели это куклы праздновали долгожданное освобождение?

У нее не было времени выяснять. Она подбежала к велосипеду и принялась запихивать куклу Нила в притороченную к сиденью сумочку.

Но к ее удивлению, кукла больше не походила на Нила. Ее лицо снова сделалось гладким и лишенным черт.

Передернувшись от отвращения, Тамара зашвырнула куклу как можно дальше. После чего на полной скорости помчалась домой.

— Ради Бога, Тамара, где тебя носило? — напустилась на нее дома миссис Бейкер. — И посмотри на себя! Что за вид!

— Извини, мама, — промямлила Тамара. — Я приведу себя в порядок к ужину.

В кухню ворвался Нил. Он ухмыльнулся Тамаре.

— У тебя такой вид, будто ты валялась в грязи! — завопил он. — Хрюшка! Хрюшка!

— Нил! Ты совершенно прав! — радостно воскликнула Тамара. Она опустилась на колени и крепко обняла его.

— Представляешь? — сказала миссис Бейкер. — В один момент всю его лихорадку как рукой сняло, и он вновь стал самим собой.

— Невыносимым собой, — засмеялась Тамара, взъерошив братишке волосы. — Что ж, лучшего и пожелать нельзя!

Жизнь вернулась в нормальное русло. Тамара решила навсегда забыть о старухе-кукольнице. И о страшных живых куклах.

Она выбросила старую ведьму из головы и больше не вспоминала о ней — до одного вечера несколько недель спустя.

Родителей не было дома. Тамара присматривала за Нилом.

Кто-то постучал в парадную дверь.

— Кто там? — крикнула Тамара.

Ответа не последовало.

— Кто там? — повторила она.

По-прежнему нет ответа.

Тамара выглянула в окно гостиной. Ночь была темная, безлунная. У двери Тамара никого не увидела.

В недоумении она отворила дверь. И обнаружила на крыльце тщательно упакованную коробку.

— Эй!.. — Она окинула взглядом темную улицу.

Кто ее прислал?

Она отнесла коробку в гостиную и начала разворачивать коричневую бумагу.

— Это мне? — в комнату, подпрыгивая, влетел Нил. — Это подарок? Мне?

— Не знаю, — отозвалась Тамара, возясь с оберткой.

Под ней обнаружилась простая коробка. Тамара сняла крышку.

И увидела куклу. Безобразную куклу. Куклу с седыми волосами, похожими на солому. Грубое, морщинистое лицо. Узкие, раскосые глаза.

— Ох-х-! — Тамара мгновенно узнала куклу. То была старуха. Кукольница.

«Она последовала за мной, — поняла Тамара.

Она нашла меня.

Она здесь, в моем доме, и она исполнена злобы».

Тамара похолодела. Казалось, даже дыхание замерзло у нее в груди, когда она смотрела на безобразную, зловещую куклу.

Она чуть не выронила коробку.

«Что же мне делать? Что тут вообще можно сделать?»

Внезапно ее осенило.

Она протянула куклу Нилу.

— Спорим, эту ты поломать не сможешь! — заявила она.

— Чего? — Он вытаращился сперва на куклу, а потом на Тамару.

— Я говорю, спорим, что эту куклу тебе не сломать! — сказала Тамара.

— Это вызов?

Тамара кивнула:

— Ставлю пять баксов, что ты не сумеешь ее сломать.

— По рукам! — ответил Нил и с огромным усердием взялся за дело.

Мы с самого начала знали, что Хельга не такая, как все.

Например, это странное имя. Хельга. Такое старомодное.

Выглядела Хельга тоже старомодно. Она каждый день носила одну и ту же черную юбку в школе. Такую изношенную, вышедшую из моды, словом — безвкусную.

Я со своей подругой Кэрри сидела в конце класса мисс Уилинг, когда Хельга первый раз пришла к нам в школу.

— Мэдди, зацени, — прошептала Кэрри, показывая на нее глазами.

Я повернулась ко входу и удивленно уставилась на девочку, говорящую с мисс Уилинг. Густые черные кудри и бледно-серая блузка, заправленная в черную юбку, придавали девочке сходства с героиней старого фильма.

— Это Хельга Ньюдженшторм, — объявила мисс Уилинг. — Здесь она новенькая, и я уверена, вы поможете ей почувствовать себя как дома.

Хельга опустила глаза в пол. Ее кожа была такая бледная, будто она никогда не была на солнце. Еще она красилась помадой. Черной помадой.

— Она чудная, — прошептала Кэрри.

— А, по-моему, милая, — ответила я. — Никогда не видела никого, похожего на нее.

Позже мы с Кэрри, Ивонной и Джоуи заняли свой столик в столовой. Мы вчетвером — самые близкие подружки. Мы дружим очень, очень давно. И каждый день сидим вместе в столовой.

— Видели новенькую? — спросила я. Мы в это время перекидывались яблоком через стол.

— Чудная, да? — спросила Кэрри.

Ивонна и Джоуи кивнули.

— Такая бледная, а красится этой мерзкой черной помадой, — сказала Ивонна.

— Может, это и не помада, — пошутила Джоуи. — Может, у нее губы черные!

— Кто-нибудь знает, где она живет? — спросила я, ловя яблоко и бросая его Джоуи.

— Она въехала в особняк Добсонов, — ответила Ивонна. — Я прогуливалась рядом и видела, как она вселяется.

Кэрри, Джоуи и я открыли рты от удивления. Яблоко выпало из руки Джоуи и откатилось в сторону.

Особняк Добсонов стоял отдельно от всех на краю Кальверского леса. Он пустовал уже целую вечность.

— От этого древнего домины в дрожь бросает, — сказала Кэрри. — А родителей Хельги ты видела?

Ивонна покачала головой.

— Нет. И это странно. Я видела грузчиков, носивших тяжелую старую мебель. И Хельгу видела. Но никого из взрослых не было.

— Чудная, — вновь пробормотала Кэрри. Ее любимое слово.

Я собиралась добавить что-то еще. Но, подняв взгляд, увидела Хельгу, неуклюже застывшую в дверях столовой.

— Приглашу-ка ее сесть с нами, — заявила я, вскакивая на ноги.

— Зачем, Мэдди? — спросила Джоуи.

— Постараемся разузнать о ней побольше, — ответила я и поспешила к Хельге.

— Меня зовут Мэдди Саймон, — представилась я ей. — Мы с тобой в одном классе. Хочешь сесть со мной и моими подругами?

Она вытаращилась на меня блеклыми серыми глазами — самыми странными, которые мне приходилось видеть. Призрачными глазами, я бы сказала.

— Нет, спасибо, — возразила она. Голос ее был мягким и шелестящим. — Я никогда не обедаю.

Мы решили, что она — вампир.

Нам всегда хотелось найти вампира.

— Хельга точно вампир, — высказалась Кэрри. — Она не ест. Старомодно выглядит. Ни с кем не общается. И бледная, как смерть.

Это было три ночи спустя. Мы сидели на корточках через дорогу от дома Добсонов. Дома Хельги.

Длинная низкая изгородь тянулась вдоль темной улицы. Мы прятались за ней, прижавшись друг к другу и перешептываясь.

Ничего другого не оставалось. Нужно было проследить за ней. Узнать всю правду.

Перед нами высился этот старый жуткий дом, освещенный бледным светом полной луны. За ним трепетали на ветру деревья Кальверского леса.