Екатерина Вильмонт - В поисках сокровищ

– Ах ты моя умница! Тогда слава Богу, что ты вернулась! А то так застудиться можно!

Ну разве проживешь без вранья, если лю­бишь свою маму и не хочешь ее волновать?

– Что? – воскликнула Виктоша. – Ка­кие воры?

– Почем я знаю, кто-то пытается открыть дверь! – убежденно сказала Муся.

– Так чего ты стоишь! Звони в милицию! – Виктоша, как была, в Муськиной ночной ру­башке бросилась на кухню и схватила первое попавшееся на глаза оружие – Пестик от ста­ринной медной ступки.

– Вика! Телефон не работает! – закрича­ла Муська.

– Тогда ори! А-а-а-а! Помогите! – отчаян­но завопила Виктоша.

Но на воров, похоже, это не произвело ни­какого впечатления.

Тогда Виктоша набралась храбрости и спросила:

– Кто там?

– Лучше сама открой, меньше шуму бу­дет! – услыхала она в ответ тихий голос. – И крови!

Девочки похолодели.

– Что вам нужно? – пролепетала Муся.

– Только поговорить!

– С кем?

– С вами обеими!

– Говорите через дверь!

– Не получится, голуба моя, – раздался другой голос, тоже хорошо знакомый Виктоше. – Открой, мы поговорим и уйдем! Ничего мы вам не сделаем, не бойтесь! Насчет крови это он пошутил!

– Ну и шутки у вас!

В этот момент что-то в замке треснуло и дверь открылась. Клопик и толстяк с оклади­стой бородой ворвались в квартиру и закры­ли за собой дверь. Девочки онемели от ужаса.

– Ну, где разговаривать будем, не в при­хожей ведь, голубы мои! – пророкотал толс­тяк. – Ай, как нехорошо! Мы к вам с добром, а вы нас вон чем встречаете! Оружием, можно сказать! Клопик, как, по-твоему, пестик счи­тается холодным оружием?

– Скорее тупым тяжелым предметом! – усмехнулся Клопик. – Знаете, как в прото­колах пишут – смерть наступила от удара тупым тяжелым предметом!

– Брось свои шутки, Клопик, юницы бо­ятся, правда, кралечки?

Девочки в ужасе прижались друг к другу.

– Клопик, гляди, как ты барышень наших напугал, можно сказать, до бесчувствия! Так не годится.

Он по-хозяйски вошел в гостиную, окинул ее скептическим взглядом и хмыкнул:

– Небогато живете! Ох, небогато! Мои нищие из метро и то лучше живут!

Муська так оскорбилась, что даже страх отступил.

– Потому что вы воры, жулики, а мы – честные люди!

– Во-во! Честные люди! Слушай, кралеч­ка, у тебя есть талант, из тебя отличная ни­щенка получится. А, Клопик, ты как дума­ютешь? У нас таких еще нету, чтобы с патети­кой! Представляешь, как она входит в вагон и не столько просит милостыни, сколько об­личает жадных пассажиров! «Граждане, имей­те совесть! Это вы допустили, чтобы дети по­бирались в поездах! Это вы допустили, чтобы вместо лагеря „Артек“ они клянчили кусок хлеба!» И с таким благородным негодовани­ем. По-моему, ей все будут подавать!

«Что он такое несет?» – мелькнуло в го­лове у Виктоши.

– Как тебе, голуба, такая перспекти­ва? – обратился он к Муське.

– Никогда! Ни за что! – патетически вос­кликнула та.

– О! Я же говорю, у этой девчонки с пате­тикой все в порядке.

– Что вам от нас нужно? – вырвалось у Виктоши.

– А чтобы вы из наших преследователь­ниц превратились в наших сообщниц! Для этого мы сейчас прихватим с собой кое-что из ценных вещей, даже в небогатых домах есть ценные вещи, а заодно и подружку твою возьмем, – он по-прежнему обращался к Му­се, – и, естественно, подозрение падет на нее, а тебя, голуба, предупреждаю, если хоть ползвуком об нас обмолвишься, подружке твоей хана! Одно твое слово, и она на пере, это еще в лучшем случае! – Он сделал едва заметный жест, Клопик схватил Виктошу за плечи и оттащил к двери. А толстяк окинул взглядом гостиную и направился прямиком к серванту, выдвинул ящик и захохотал:

– Клопик! До чего же народ глупый, все ценности в одном месте держат, да еще ящик не на запоре. Так, денежки, колечки, очень хорошо, можно сказать, самая что ни на есть девичья кража! А ты, голуба моя, всю жизнь от этой кражи не отмоешься!

– Не смейте! – крикнула вдруг Муська.

– А ты помалкивай, толстомясая! Ты у нас подружку выкупать будешь! Месячишко по вагонам походишь, и хватит! Не волнуй­ся, мы тебя не в метро, мы тебя в электрички запустим! Все не так заметно! Только поху­деть тебе придется, голуба моя, а то для ни­щенки ты, пожалуй, толстовата!

Виктоша от всех этих ужасов совсем упала духом. А толстяк отправился в спальню, по­рылся там в шкафу и вышел с меховой жа­кеткой Мусиной мамы.

– Заодно еще и это прихватим! Отлич­но! – Он вытащил из кармана сотовый теле­фон, набрал номер и сказал в трубку: – Же­нечка, будь ласков, подъезжай поближе к дверям, чтобы из окон не видно было, что мы в багажник положим! – Он убрал телефон. – Ну, Клопик, воткни кралечке кляп!

И тут произошло нечто совершенно не­ожиданное.

Муська вдруг громовым, как показалось Виктоше, голосом крикнула:

– Стоять! Ни с места!

Бандиты в изумлении замерли, а Муська с широко открытыми глазами продолжала:

– Спать! Спать! Спать!

И, как ни странно, Клопик выпустил Виктошу, которая в ужасе шарахнулась в сторону, а толстяк прислонился к стене и стал медлен­но сползать на пол. Клопик стоял с закрыты­ми глазами. А Муська все так же монотонно командовала:

– А теперь положите на стол все, что вы взяли!

Толстяк встал на четвереньки, подполз к стулу и выложил из кармана все, что украл. Виктоша в полном ошалении взирала на про­исходящее.

– Так! А теперь встаньте, выйдите за дверь! Бандиты повиновались. Муська двинулась за ними. Уже на лестнице она сказала:

– А теперь раз и навсегда забудьте о том, что видели! И о нас! Она вызвала лифт.

– Входите! Они вошли.

– А теперь проснитесь! Вы все забыли! Просыпайтесь!

И она нажала на кнопку первого этажа. Лифт закрылся и ушел вниз. Муська продол­жала стоять у лифта.

– Муська! Муська! Что это было? Гипноз, да? Ты гипнотизерша? – теребила ее Виктоша.

Муська вернулась в квартиру, прислони­лась к стене, закрыла глаза, жестом попро­сив Виктошу помолчать. Потом вдруг откры­ла глаза и бросилась в объятия Виктоши.

– Получилось! Вика, получилось!

– Что? Что с тобой, Муська! Что получи­лось?

– Гипноз! Значит, я могу, я действитель­но это могу! Понимаешь, я подозревала, но уверенности не было. Я даже пробовала не­сколько раз, но ничего не получалось! А се­годня… наверное, это от стресса…

– Муська, гениально! Просто и грандиоз­но, как говорит мой папа. Я уж думала все, конец мне пришел…

– И я…

– Но как тебе в голову взбрело?

– Сама не знаю! Помнишь, в прошлом году я долго болела? У меня еще сотрясение мозга было?

– Ага, ты больше месяца в школу не хо­дила, а мы все тебе завидовали!

– Я тогда здорово башкой треснулась на катке, а летом стала вдруг замечать, что мне некоторые вещи совершенно точно заранее известны…

– Как сегодня, с мужем тети Зины?

– Вот-вот! Потом я стала про это читать и узнала, что после травмы головы у людей часто обнаруживаются какие-то необычные способности. Я пробовала загипнотизировать кого-нибудь, но у меня плохо получалось. А се­годня… Ура!

– Значит, ты теперь экстрасенс?

– Нет, просто обладаю даром гипноза, – гордо сказала Муська.

– Потрясающе! Ты же мне, можно ска­зать, жизнь спасла!

– Только, Вика, я тебя прошу – никому ни слова!

– Почему?

– Потому что ко мне все начнут бегать с разными глупостями, а я ведь еще ничего не умею! Мне надо учиться этому, и еще… Моя мама не должна об этом знать!

– Но почему?

– Она всегда говорит: я так рада, что моя Муся просто хорошая девочка, а то с этими высокоодаренными одни волнения… И жизнь у них чаще несчастливая.

– Странно, обычно мамы всегда жаждут обнаружить у своего дитятки какой-нибудь талант… – растерянно проговорила Виктоша.

– А моя мама предпочитает посредствен­ность, – не без горечи заметила Муся.

– И конечно, по закону подлости выходит наперекосяк: кто жаждет талантливого ре­бенка, у тех чаще всего самые заурядные де­ти, а тут – все наоборот.

– И потом еще – мама всего боится, она и тут обязательно испугается.

– Понятно. Буду молчать в тряпочку.

– Вика, скажи, а как это со стороны вы­глядело?

– Ну, если б я со стороны смотрела… А то ведь я…

– Да, верно!

– А кстати, почему это на меня твой гип­ноз не подействовал?

– Не знаю! – растерялась Муся.

– Скорее всего ты направила свою волю только на них…

– Может быть.

– Или я не поддаюсь гипнозу!

– Тоже бывает. Хочешь, попробуем?

– Нет уж, а вдруг я засну, а ты не смо­жешь меня разбудить! – поежилась Виктоша.

– Ой, Вика, а что, если они так и не про­снулись? – И Муся кинулась на балкон, как была, в ночной рубашке.

– Ненормальная, простудишься! – за­кричала Виктоша.

– Сидят! Сидят на лавке! – сообщила Му­ся, вернувшись с балкона, она даже не заме­тила, как там холодно. – И разговаривают, значит, проснулись!