Валерий Гусев - Сказка для злодеев

— Мамуля, — засмеялась счастливая встречей мама, — Алешка тогда вообще еще не ходил.

— И правильно! — бабушка рубанула воздух стеком, как саблей. — Молодец! Наша порода! Больно надо нам под стол ходить. Да еще пешком.

— Конечно, — согласился Алешка, — под стол лучше на лошади.

Бабушка рассмеялась. У нее были такие же голубые глаза, как у Алешки.

— Он всегда такой ехидный? — спросила она маму и, не дожидаясь ответа, спросила Алешку: — А ты лошадь-то видел, вживую? Или только на картинках?

— Я и на картинках-то лошадей не видел, — лукаво усмехнулся Алешка.

— Пойдем, посмотришь. — Бабушка подхватила мамин чемодан, и мы пошли к вокзалу.

Алешка, конечно, немного вредничал. Лошадей он видел не только на картинках. Возле нашей школы одно время была небольшая конюшня. Там держали верховых лошадей для конных прогулок в парке. Алешка быстренько подружился со всеми конюхами и со всеми лошадьми и «обаял», как она сама говорила, тренера Люсю.

Алешка помогал ухаживать за лошадьми, чистил, засыпал корм, поил. А ездил верхом почище самой Люси. Я думаю, лошадям очень нравилось катать его на своей спине — он невесомый и добрый. Он ни одной лошади никогда не сказал грубости. И они отвечали ему тем же. Они его носили на себе бережно и с удовольствием. Но бабушка-то этого не знала. Она думала, что Алешка — дитя городского асфальта и может ездить только на метро и на велосипеде в крайнем случае.

— Вот моя Принцесса Галльская, — гордо сказала бабушка, снимая с ветки повод. — Красавица?

— Ничего себе, — согласился Алешка. А Принцесса покосилась на него и ничего не сказала. — Я и не знал, что лошади такие большие! А это у нее копыта, да? А эта прическа не шее — грива? Ну, это хвост, я знаю. Я бы на ней прокатился.

— Давно не падал с высоты? — усмехнулась бабушка.

— Ни разу, — признался Алешка, продолжая валять дурака, — только вот эти штуки, — он указал на стремена, — эти железяки нужно повыше сделать.

И не успела бабушка открыть рот, как Алешка укоротил стремена под свой рост, я подставил ему руку, и он взлетел в седло. Бабушка ахнула. Принцесса затопталась на месте, грациозно переставляя тонкие изящные ноги, звонко стуча подковами по асфальту.

— Убьешься! — ахнула бабушка.

— Не дождетесь! — крикнул Алешка и, почти улегшись на лошадиную шею грудью, поднял Принцессу на дыбы. Это было жутко красиво. Жутко и красиво.

Принцесса его прекрасно поняла, сделала длинный скачок и, звеня копытами, помчалась вдоль вокзальной площади, перемахнула зеленую скамейку — коза шарахнулась и ошалело уставилась ей вслед. И мы тоже.

— Он всегда такой вредный? — выдохнула бабушка.

— Нет, — успокоила ее мама, — только до обеда.

— Тогда поехали скорей обедать. А то я от него уже устала. Я даже стала его побаиваться.

— Мы все его боимся, — вздохнула мама.

Алешка осадил лошадь прямо возле нас — мы едва не разбежались в стороны. Принцесса стала кивать своей красивой растрепанной головой и бить правой ногой в асфальт — аж искры из-под подковы летели. Ей, видно, здорово понравилось скакать с Алешкой на спине. Ведь наверняка бабушка не давала ей гонять по платформе. Кто знает: может, каждая лошадь об этом мечтает. Только не говорит.

— Бабушка, — Алешка спрыгнул на землю и отдал бабушке повод, — научи меня ездить верхом, ладно?

— Лучше ты меня научи, — проворчала бабушка и сказала маме: — Сейчас за вами машина придет. Отвезет по местожительству. Вы где хотите жить: на моей городской квартире или на конюшне?

— На твоей городской квартире, — поспешила заявить мама.

— На конюшне! — взвизгнул Алешка. — С лошадьми!

Но бабушка послушалась маму. И правильно сделала. Иначе мы никогда бы не разыскали неспящую красавицу и ее сокровища.

* * *

Квартира у бабушки была очень большая. И очень просторная. Такая просторная, что в ней почти ничего не было, почти никакой мебели.

На кухне — только столик, шкафчик, две табуретки и холодильник.

— Пустой! — Алешка захлопнул дверцу и с вопросительной укоризной взглянул на бабушку.

— А ты что хотел? Я была уверена, что вы, как нормальные люди, выберете конюшню.

— Ну да… Там овес, сено.

В большой комнате тоже ничего особенного из мебели не было, только паркет на полу и ковер в виде лошади на стене. А вместо обоев все стены были заклеены фотографиями лошадей. Всякой разной масти. И только одна фотография, между окон, была человеческая: какой-то молодой человек довоенного облика, в соломенной шляпе, с пятнышком усиков под носом, на фоне нарисованного озера и нарисованной лодочки, где сидела тоже нарисованная дамочка с лилией в руках, которую она нюхала, закатив в восторге глазки.

— Это мой отец, — объяснила бабушка. — Ваш прадед.

— А тетка с подсолнухом? — спросил Алешка. — Это ты?

— Это посторонняя тетка. Случайно попала в кадр.

Еще в этой комнате стоял громадный сундук, весь из темного дерева, обитый черным железом, и под здоровенным висячим замком. Я думаю, такими замками в старое время запирали города. Четыре суровых стражника. Потому что трем стражникам такой замок не поднять.

— Сундук не взламывать! — сразу предупредила бабушка Алешку. — Там все мои сокровища.

— Щаз! — фыркнул Алешка. — Такой замок сломаешь, как же. Да еще на ногу упадет, мне это надо?

В другой комнате, такой же пустой и такой же «лошадиной», стояли у стены три сложенные раскладушки.

— Это я для вас купила, — объяснила бабушка. — Я ведь здесь практически не живу.

— Конечно, — согласился Алешка. — На конюшне уютнее.

— Он всегда такой вредный?

— Только когда голодный, — сказала мама.

Они с бабушкой спохватились и пошли в магазин за продуктами. А мы с Алешкой по новой обошли всю квартиру и ничего нового в ней не нашли. Ничего в ней больше не было.

Но вода в кранах была, и газ на кухне работал.

— Бабушка одинокая, — пожалел ее Алешка. — Никого-то у нее нет, кроме табуна лошадей. — Он опять потрогал замок на сундуке. — И всяких запертых сокровищ. Там, наверное, Дим, целый сундук подков, правда? Вот бы нам столько!

— Зачем? — удивился я. — Тебе наших подков мало?

— Счастья много не бывает, — важно и задумчиво заметил Алешка.

Ишь ты, философ. Со взломом.

Алешка разыскал на кухне вилку и стал ковыряться в замке. Но тут вернулись бабушка с мамой, и Алешка быстренько сунул вилку под сундук.

Они что-то быстренько сготовили на кухне и позвали нас обедать.

Мама расставляла на столике разовые пластмассовые тарелки (посуды в бабушкиной квартире тоже почти не было), стала накладывать котлеты и вермишель, бабушка резала помидоры и огурцы.

— Эх, доча, — вдруг вспомнила она, — вилки-то мы не купили. Ну, ладно, обойдемся — у меня одна вилка есть — серебряная, фамильная.

— Это как? — спросил Алешка. — У нас в Москве ни у одной вилки фамилии нет.

— Прикидывается? — спросила бабушка маму, роясь в ящичке. — И эта куда-то делась. Мыши ее, что ли, утащили? Да у меня и мышей-то нет.

— С голода подохли, — посочувствовал Алешка.

— Кончай выступать, — прервала его бабушка. — Лучше сходите в магазин и купите разовые столовые приборы. Магазин найдете? — Бабушка лукаво взглянула на Алешку и сказала, оценив его умственные способности: — Сомневаюсь. Слушайте меня: из подъезда — направо, через городской сквер, напротив памятника увидите супермаркет в виде «Копейки», хозяйственный отдел. Ясно? Или повторить?

— Городской подъезд, — повторил Алешка, — памятник в виде «Копейки», хозяйственный сквер.

Бабушка усмехнулась, взглянула на маму и с сочувствием покачала головой.

Магазин мы нашли легко. Вот только у памятника немного задержались. Он был в виде усатого мужика в старинном камзоле и со шпагой на боку. Алешке непременно надо было узнать, кто он такой и за что его здесь поставили — напротив «Копейки». И он стал приставать с вопросом к прохожим. Отвечали ему примерно одинаково:

— Отстань!

— А я знаю?

— Тебе-то что?

И только один дядька, похожий на школьного учителя, терпеливо и даже с удовольствием объяснил, что этот памятник поставили в начале прошлого века (гораздо раньше «Копейки», что Алешку очень удивило) в честь то ли губернатора, то ли основателя этого славного древнего легендарного городка…

Как называется этот городок и имя его губернатора-основателя, я вам не скажу. Скоро поймете — почему. И не пытайтесь повторить… наши приключения. Это опасно и вредно!

В хозяйственном отделе Алешка начал требовать фамильные ложки и вилки. Продавщица смотрела на него и хлопала глазами. А потом что-то сообразила и отправила нас в сувенирный отдел. Хорошо еще — не в психушку.

Она не ошиблась. Среди всего этого барахла нашлись чашки с именами (полный набор — от Аси до Ядвиги; от Алеши до Яши), но ложек и вилок с именами не было. Алешка развоевался, тогда продавец отдела — молодой хитроватый паренек — сразу поправил дело.