Николай Киселев-Громов - С.Л.О.Н. Соловецкий лес особого назначения

Я спросил мальчика, за что он попал в СЛОН. «Не знаю, гражданин-начальник», ответил Фадеев со слезами на глазах: «у моего папы была переплетная мастерская; в ней работали папа, мама, два рабочих и я. Финотдел наложил на папу большой налог. Заплатить его он не мог. За это ОГПУ арестовало его. Потом в ОГПУ вызвали маму и стали ее допрашивать куда мы дели заработанные деньги. Мама сказала, что мастерская у нас маленькая, работало в ней только 5 человек, и что мы зарабатывали только на жизнь, а таких денег, как требует финотдел, у нас с роду не было. Сперва маму не арестовали, но потом, когда из Москвы пришла бумага о папиной ссылке на 5 лет в Соловки, арестовали и маму, и тоже сослали в СЛОН на три года. Где папа и мама здесь работают, я не знаю. Когда папу и маму повезли в Соловки, к нам домой пришли 2 человека в фуражках ОГПУ и с кубиками на петлицах и два человека из финотдела. Они опечатали нашу квартиру и мастерскую, а мне велели итти к знакомым. Сперва жил у тети, но ее тоже скоро арестовали за торговлю на базаре мануфактурой и сослали на три года в Соловки. Тогда я поехал к бабушке — она жила в другом городе. На узловой станций я стал просить у людей на хлеб; ко мне подошел агент железно дорожного ГПУ и арестовал меня. Две недели я просидел в тюрьме, а потом меня отправили в Соловки. На сколько лет не знаю. Гражданин-начальник, может быть вы скажете, какой у меня срок, и за что я сослан в Слон?

Разыскав его формуляр, я сказал ему, что он осужден Особым Совещанием при Коллегий ОГПУ на два года, как социально-опасный элемент.

— А что это такое, социально-опасный элемент?...— спросил он.

Вместе с нэпманами и членами их семейств, в СЛОН и в ссылку на поселение в большом количестве шли лица, которые работали в частных предприятиях в качестве наемных служащих и рабочих. Эту категорию советских «граждан» ОГПУ всегда считало элементом социально-опасным и вредным в деле социалистического строительства.

К этой же категории заключенных надо отнести бывших владельцев средних и мелких домов и таких же промышленных предприятий. Многие из них, воспользовавшись изданными советской властью в период НЭПа законами о денационализации и демунипализации средних и мелких частно-собственнических владений, стали ходатайствовать перед соответствующими инстанциями о возвращении бывшей их собственности. Но «советские законы, как дышло—куда повернешь, туда и вышло», пишутся они больше для втирания очков... Владельцы домов и предприятий ходатайствовали, а коммунисты их ходатайствовами раздражались.

В результате — директива от ГПУ: арестовать всех ходатайствующих «буржуев»; а также адвокатов, через которых эти ходатайства осуществляются, и сослать и тех и других на принудительные работы в СЛОН... Приказано —-сделано: в СЛОН едут и буржуи и их адвокаты. В одном только 1927 г. в СЛОН за 2 недели прибыло 4.765 бывших домовладельцев и 113 адвокатов. Адвокаты давно раздражали ОГПУ своими ходатайствами за лиц, арестованных ОГПУ, и последнее решило отделаться от них. И отделалось: адвокаты теперь пилят СЛОНу экспортный лес.

Вот первая категория лиц, заключенных в СЛОН — нэпманы, их жены, их дети старше 13 лет, лица, состоявшие у них на службе, владельцы мелких и средних домов и предприятий. Все они заочно осуждены Коллегией ОГПУ на сроки обычно не ниже 3 лет и до 10 лет включительно. По отбытии срока наказания (что случается не часто, так как редкий из заключенных выдерживает более 3 лет заключения), они, как правило, ссылаются на три года в ссылку на поселение в глухие и отдаленные места России.

  

Крестьяне. Вторая группа заключенных в СЛОНе — крестьяне. Слезы навертываются на глаза при виде крестьян, когда они прибывают на Попов остров, где расположены штаб 1 Отделения СЛОНа Кемьперпункт (Кемьский пересыльный пункт) и карантинные роты.

В лаптях, в изорванных и грязных, домотканного сукна, поддевках, сами, как шахтеры грязные, все худые, бледные, изнеможденные, со страхом на страдальческих лицах, с дрожащими губами и выпученными глазами они заискивающе смотрят на принимающих их в лагерь, психически не вполне нормальных, чекистов-надзирателей. По несколько часов стоят они на морозе в строю, дрожа всеми членами от пронизывающего их насквозь северного холодного ветра. Каждого, кого надо и не надо, они называют «гражданином-начальником». В их движении, на их страдальческих худых лицах чувствуется сильнейшее желание угодить каждому чекисту и снискать его милость...

Крестьяне в СЛОН попадают, главным образом, за пассивное нежелание итти в колхозы, насаждаемые теперь в целях «коллективизации сельского хозяйства». «Индивидуальных собственнических хозяйств и частной собственности вообще в социалистическом обществе не должно быть», говорят коммунисты. «Частная собственность это пережиток старины», авторитетно добавляют 18 - 20 летние комсомольцы, важно шагающие по русским деревням с портфелями из крокодиловой кожи и занятые там проведением коллективизации.

Но какая связь коллективизации со ссылкой в СЛОН? спросит читатель. Ведь коллективизация добровольна. Связь тут прямая и тесная. О добровольных действиях «свободных» граждан СССР, в России существует такой анекдот: Макдональд, в дружеской беседе с Чичериным сказал: «Скажите, пожалуйста, господин Чичерин, как это вы умудряетесь распространять в России всякого рода внутренние государственные займы? Бросьте в сторону дипломатию и давайте говорить просто». — «Э, чудак вы, мистер Макдональд. Дело все в том, что мы, коммунисты хорошо знаем психологию нашего народа; мы знаем пути правильно и вплотную подойти к нему. Граждане воспитаны нами в духе классового самосознания, они научены у нас мыслить государственно, — вот где лежит та причина, которой вы интересуетесь». — «Но помилуйте, господин Чичерин, наши англичане тоже также государственно-мыслящие люди; однако у нас, в Англии, никак этого нельзя было бы сделать; раз англичанин знает, что преподносимая ему пища горькая, он ни за что не станет ее кушать». — О, мистер Макдональд, вы ошибаетесь,—сказал Чичерин. Он тут же подозвал к себе собаченку и намазал ей горчицей под хвостом. Собака сначала; завизжала, закрутилась, а потом присела и начала вылизывать горчицу... «Вот видите, сказал Чичерин, горчица, как будто и горькая, однако собака облизывает ее». — «Да, ответил Макдональд, вы правы, господин Чичерин»...

Вот типичная обстановка, при которой производится в деревнях коллективазация... Председатель, например, какой-нибудь деревни на Кавказе — не житель ее. Ни жизни этой деревни, ни людей ее совершенно не знает; он прислан для местной административной работы откуда-нибудь из центра России. Он — не выборное лицо, как это полагается по советской конституции, а назначенен; его на эту работу назначил партийный комитет, по указанию ОГПУ, потому что он состоит активным секретным сотрудником его. От партийного комитета председатель исполкома имеет дерективу о проведении сплошной коллективизации в деревне («так как ваш район объявлен районом сплошной коллективизации»), а от ОГПУ приказ «брать на карандаш весь тот контр-революционный элемент, который не пожелает вступать в коллективы, и немедленно доносить нам с одновременным представлением списка всех кулаков деревни.»

В обоих приказах председатель исполкома предупреждается: «невыполнение директивы партии повлечет за собою привлечение вас к уголовной ответственности за халатность».

Такое же предупреждение получают секретари коммунистической и комсомольской ячеек и секретарь союза воинствующих безбожников, — все сотрудники ОГПУ. Эти комдворяне собирают крестьян на общее собрание и начинают доказывать им, что «собственность — пережиток старины», что «собственностью попы затемняют классовое сознание пролетариата», что крестьяне, — если они не враги сов. власти и не контр — революционеры,— должны немедленно записаться в коллективы, в которых для них будет не жизнь, а рай. «А если кто не будет записываться в коллективы, — обычно, с пеной у рта, добавляет секретарь комсомольской ячейки, то он — враг советской власти. Врагам советской власти нет места в СССР, ибо, как сказал тов. Сталин, врагов сов. власти мы должны вырвать с корнем и уничтожить кулаков и собственническую гидру контр-революции». — После такого заключения крестьяне, за 13 лет достаточно хорошо наученные понимать сов. приказы о социалистическом строительстве, записываются в коллектив. Некоторые «же черезчур умные», как их называют на своем языке чекисты, зная из газет, что коллективизация — добровольна, в коллективы не записываются. Чекисты расценивают это, как «пассивное сопротивление делу социалистического строительства». На таких крестьян председатель исполкома совместно с секретарями коммунистической ячейки, комсомола и союза воинствующих безбожников, немедленно составляет списки и направляет их в распоряжение ОГПУ. Последнее «виновных», вместе с семьями, арестовывают и ссылают: главу хозяйства на принудительные работы в СЛОН (как правило на 10 лет), а членов и родственников,, если они жили вместе, в разного рода ссылки на поселение. Имущество их конфискуется и передается в собственность коллектива.