Буало-Нарсежак - Тайна дуэльных пистолетов

— Так надо радоваться, — сказал Франсуа.

Боб взял кусок сахара, разгрыз его и продолжил раз­мышления:

— Конечно. Вроде надо радоваться. Но знаешь, когда я вижу, как отец тратит последние силы на производство этих игрушек… Нет, здесь что-то не так. Я не смогу тебе этого объяснить, но я чувствую. Понимаешь, получает­ся, что мой отец в чем-то больше ребенок, чем я.

Госпожа Хамфри принесла полную тарелку жареных хлебцев.

— Клади себе, — сказал Боб.

— Ты слишком много ешь, — заметил Франсуа. Боб пожал плечами.

— Так говорит и врач. Он мне сделал на эту тему целый доклад. По его мнению, ожирение связано с психикой. Ну и что? Я не жирный, я толстый, а это не одно и то же!

Он старательно намазал хлебец маслом, а затем поло­жил на него мед.

— Шотландский мед! Пахнет поляной! Часы пробили шесть.

— Похоже, надо уже собираться, — сказал Боб. — Я знаю отца. Когда он погружается в свои записи, выта­щить его оттуда… — Он поискал французское слово. — …трудновато!

— Я должен переодеться? — спросил Франсуа.

— Нет. У нас рано начинают спектакли и концерты, чтобы люди могли успеть после работы. Так что никто особенно не наряжается.

— Отец разрешает тебе одному ходить в театр?

— Когда угодно! Мне ведь, старик, пятнадцать! Прежде чем встать из-за стола, он еще раз облизал лож­ку с остатками меда. Потом мальчики постучали в кабинет.

— Папа!

Господин Скиннер открыл дверь. Он держал в руке очки, как автомат Том. Взгляд его был еще где-то далеко. Фран­суа заметил на столе красную папку и целую гору листков с заметками. Боб, чисто выговаривая фразы, произнес:

— Господин Том, хорошо ли вы провели день? В со­стоянии ли вы поехать с нами?

Господин Скиннер поддержал игру и ответил, подра­жая автомату:

— С большим удовольствием.

Потом он улыбнулся, обнял сына за шею и дружески потряс его.

— А вы, Без Козыря, тоже подсмеиваетесь над своим отцом? Боб никого не уважает, он просто держит нос по ветру. Все! Пошли.

Он сложил свои бумаги в папку и завязал тесемки. Потом поставил папку в шкаф, запер его на ключ и по­смотрел на часы.

— У нас еще есть время. Я покажу вам Стрэнд[10]. Фес­тиваль-холл совсем рядом, на другом берегу Темзы.

Старый «моррис» ждал на улице. Машина была уже старая, кое-где со следами ржавчины.

— Это черта нашего характера, — сказал инженер. — Мы любим старые вещи, которые имеют свою историю. Это относится как к машинам, так и к одежде.

Уже зажигались уличные фонари. Автомобиль ехал по тихим кварталам, очень напоминающим Версаль.

— К семи вечера, — объяснял господин Скиннер, — все жители Лондона уже собираются по домам. Но центр го­рода еще долго остается оживленным. Особенно Стрэнд — центр зрелищных заведений. Кстати, посмотрите-ка.

Машина выехала на широкую, хорошо освещенную, оживленную улицу. Люди стояли в очереди за билетами в театры и кино.

— Здесь идет пьеса по Агате Кристи, — сказал Боб. — Надо сходить на нее.

Машина повернула в сторону Темзы, и Франсуа по­чувствовал влажное дыхание реки. Впереди вдруг откры­лось широкое, усеянное светящимися точками простран­ство'. Вдали справа виднелись большие здания.

— Это парламент, — показал Боб.

Они повернули на широкий мост, и Франсуа увидел совсем другой, чисто индустриальный пейзаж.

— Эта часть города была разрушена во время бомбар­дировок, — сказал господин Скиннер. — Фестиваль-холл — это совсем новый театр. Вот мы и приехали.

Он остановил машину и высадил мальчиков.

— Хорошего вам вечера. Возможно, я вернусь поздно, с Меррилом всяко бывает, так что не беспокойтесь. Ах, я чуть не забыл дать вам билеты. Поторопитесь!

Зрителей было много. У Франсуа появилось радостное ожидание предстоящего праздника. Это настроение еще более усилилось, когда он вошел в огромный, но очень гар­моничный зал. Никаких лож и балконов в нем не было, толь­ко ступени амфитеатра. В целом ансамбль зала казался не­много строгим, но элегантным. Франсуа и Боб заняли два места около прохода. Они еще как следует не уселись, когда оркестр заиграл «Боже, храни Короля» и весь зал встал.

— Здесь так принято, — прошептал Боб. — Тебе не кажется, что очень жарко?

Но Франсуа его уже не слушал. Он дрожал от возбуж­дения, и как только знаменитый дирижер поднял палоч­ку и оркестр заиграл увертюру «Эгмонт»[11], он сжал руки. Он был счастлив. Но что это Боб все время вертится? Он вытирает платком лоб и пальцы рук и то и дело двигает ногами, то их скрещивает, то выпрямляет.

— Тебе нехорошо? — прошептал Франсуа.

— Кажется, я слишком много съел, — признался Боб.

Гром аплодисментов наполнил зал. Франсуа восполь­зовался моментом, чтобы внимательнее разглядеть Боба. Тот был очень бледен, и на лбу его блестели капли пота.

— Сейчас пройдет.

Боб попытался улыбнуться.

— Какая досада! Вот тебе и первый выход в свет! Франсуа беспокоился за друга и уже только краем уха слушал «Пасторальную симфонию»[12]. Он наблюдал за Бобом и чувствовал, что бедняга едва держится. Как только кончилась первая часть, он наклонился к товарищу:

— Хочешь, мы выйдем?

— Думаю, что это было бы кстати, — пробормотал Боб. — Я больше не могу.

Поддерживая Боба, Франсуа подошел к двери. Боб шел медленно и с трудом дышал. Когда они вышли на улицу, он жадно вдохнул свежий воздух.

— Бедный мой старик, — пробубнил Боб. — Знаешь, я себя просто ненавижу.

Он с трудом сдерживал тошноту.

— Давай вернемся домой, — предложил Франсуа. — Уверяю тебя, что так будет лучше. Не расстраивайся.

— Папа будет вне себя от гнева!

— Ничего! Подожди, я поймаю такси.

Стоянка оказалась всего в двух шагах от них. Франсуа было нелегко объяснить водителю, куда надо ехать, и он подумал: «Снова на сцену выходит Без Козыря, который должен найти способ выпутаться!»

Дорога была долгой. Боб, подавляя позывы тошноты, временами стонал.

— Я запомню этот пирог со сливами, — сказал он, когда такси остановилось. — Я заплачу. Сейчас вроде немного лучше.

Они молча прошли через сад. Дом был погружен в тем­ноту.

— Госпожа Хамфри уже в постели. Когда мы уходим, она пользуется моментом, чтобы отдохнуть.

Они закрыли дверь и направились на кухню. Со вто­рого этажа раздался голос гувернантки:

— Это вы, господин Боб?

— Да, это я, не беспокойтесь. Концерт кончился рань­ше, чем мы предполагали.

Франсуа порылся в аптечке, а Боб наполнил стакан водой и растворил в нем две таблетки.

— Я думал, что у меня глаза на лоб вылезут. Как мне было плохо! Хорошо, что отец еще не вернулся. Если бы он уже был здесь, чего бы я наслушался от него! Ты на­стоящий друг, Франсуа.

— Ну что же, теперь пойдем спать.

Четверть часа спустя Франсуа потушил свет в своей комнате. Уф! Ничего себе начало его пребывания в Лон­доне! Все-таки какие странные эти Скиннеры. Он стал восстанавливать в памяти прошедший день и вдруг по­чувствовал, как кто-то сжал его руку. Это был Боб. Он шептал:

— Внизу вор!

— Что?

— Тише! Говорю тебе, что внизу вор. Франсуа приподнялся на локте.

— Ты уверен?

— Я не мог уснуть и вдруг услышал в кабинете какой-то шум.

— Это твой отец.

— В том-то и дело, что нет. Пошли посмотрим. Толь­ко не зажигай свет.

Боб на ощупь пересек комнату и осторожно открыл ставни. Франсуа на цыпочках проследовал за ним. Ночь была черной и влажной. Мальчики свесились из окна и увидели свет в окне кабинета инженера. Световое пятно перемещалось. Сомнений не было: кто-то светил карман­ным фонариком.

— Если бы это был отец, он зажег бы электричество.

— Который сейчас час? — спросил Франсуа.

— Половина десятого.

Что делать? Телефон находится в кабинете, за преде­лами досягаемости. Человек может быть вооружен.

— Я пойду туда, — сказал Боб.

— Постой!

— Я не могу допустить, чтобы изобретение отца укра­ли.

— А я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! Совершенно ясно, что вора интересовали автоматы.

Тем более надо было действовать осторожно. Боб так резко рванул от окна, что Франсуа еле успел схватить его.

— Стой, балда!

— Отпусти меня! Папа на меня рассчитывает!

Боб высвободился из рук Франсуа и ринулся в кори­дор. Франсуа побежал за ним. В этот момент появилась испуганная госпожа Хамфри в ночной рубашке.

— Внизу в кабинете кто-то есть, — прошептала она.

— Мы уже знаем, — бросил Боб.

— Остановись! — крикнул Франсуа. — Да постой же!

Он решил, что единственно возможный выход—вспуг­нуть вора и заставить его убежать. Франсуа бросился по лестнице вслед за Бобом, стараясь как можно больше шуметь. Боб был уже на первом этаже. Он кинулся в са­лон и зажег люстру. Схватив дуэльные пистолеты, он про­тянул один Франсуа. В этот момент из кабинета донесся звук бегущих шагов.