Мария Некрасова - Толстый против похитителя дракона

– Что это, как не терроризм, я вас спрашиваю?! – вещал Александр Семенович.

Пафоса было столько, что Сашка и не усомнился: Александр Семенович страшно гордится, что похищены не работы всемирно известных художников, а его, любимого. Ну и еще пейзаж восемнадцатого века и деревянная скульптура. Подумаешь, какие мелочи! Интересно, ему самому-то пропажа не кажется странной? Или этот индюк считает, что так и надо и что у воров в отличие от искусствоведов есть вкус? Он так и спросил:

– Вам не кажется это странным?

Александр Семенович повернулся к нему всем корпусом и скорбно ответствовал:

– Мне кажется странным, что молодые люди вроде вас лезут не в свое дело и перебивают старших.

Понятненько.

– Индюк в своем репертуаре, – шепнул Серый Тонкому и Светке, и ни у кого не возникло возражений.

– Народ! – Охранник, с которым Сашка и Серый ездили искать вора, стоял у своей комнатушки и делал знаки подойти.

– Санек! Вот ты где, я тебя ищу… – А это дед. Материализовался. Вроде спать уходил, хотя разве тут уснешь?

Дед с нестариковской резвостью подскочил к ребятам и начал рассказывать то, что они и так уже знают:

– Тут музей обокрали! И взяли не Петракова, а какую-то чепуху: фигурки-скульптурки… А вы где-то ходите…

– Ездили догонять, – на автопилоте ляпнул Сашка, не сообразив, что сейчас придется объяснять, куда ездили, с кем, кого нашли… Причем не только деду. Они подошли к комнате охраны. Оттуда выглянула женщина в форме и молча затащила Сашку с дедом внутрь, велев остальным подождать.

Она прикрыла дверь, заняла стул, один из двух в комнате, предоставив Сашке с дедом второй. Дед хотел усадить внука, который полночи где-то ездил и может рассказать что-то интересное, а Тонкий, понятно, сопротивлялся. Так они и стояли вдвоем по стеночке, а вопросы на них уже сыпались:

– Фамилия? Имя? Рассказывай, что видел?

– Я ведь уже все рассказал, – не понял дед, но через секунду понимающе покосился на Сашку: – Извини, Санек, рассказывай.

И Санек стал рассказывать. Про взрыв, про то, как Леночка застряла в лифте, как Марьсанна звонила мастеру и как они с охранником потом этого мастера нашли. Про Толстого и украденную фигурку тоже пришлось рассказать. Дед все время перебивал и вставлял свое: «Да ну!», «О как!» и «А я думал, ты спишь», женщина в форме одергивала его, он извинялся, Тонкий продолжал, дед опять перебивал. В общем, допрос прошел в теплой непринужденной обстановке. Под конец их с дедом спросили, не собираются ли они съездить домой, заверили, что даже если собираются – фиг им, а не дом, из гостиницы никого не выпустят еще несколько дней. Велели наслаждаться общением и отпустили на все четыре стороны.

В холле народу уже поубавилось. В числе прочих Тонкий разглядел охранников, которые ездили в погоню за монтером. Лица у них были такие, что сразу видно: никого они не поймали. М-да.

Дед шел за Сашкой по коридору, подпрыгивая, как первоклассник, и так же вопя:

– Сань, а ты правда его видел? Он какой?

– Кто?

– Монтер, настоящий. А то вдруг опять понадобится, ребята говорят, этот лифт последнее время часто барахлит.

– И опять придет вор, – хмыкнул Тонкий. – Дед, не смеши, тем более тот парень в больнице.

– А что с ним?

– Я же рассказывал при тебе…

Так они дошли до номера, и говорить стало не о чем. Дед сказал: «Я пойду спать», – и отправился к себе. Тонкий толкнул дверь в номер.

Андрюха, все в той же маске монстра, валялся на собранной кровати. Кто его разберет: спит или нет? Сереги не было, наверное, еще гуляет в холле. Тонкий плюхнулся на кровать, резко, чтобы скрипнуло как следует, но Андрюха не шевельнулся. Спит.

Валяться и ничего не делать быстро надоело. Тонкий подошел к окну: со двора выруливали на парковку машины охранников. Странно вообще-то. Шоссе, конечно, большое, но одно. Выскочили на дорогу, тормознули у ближайшего поста ГАИ, приметы машины они знают… ГАИ передала другим постам – и вот он, Монтер, никуда не делся бы. Шоссе одно. До следующего – много километров, хотя и там можно было перехватить. «Не учи ученого», – шепнул мерзкий внутренний голос. А умный внутренний голос шепнул такое, отчего жить стало легче, веселее и срочно захотелось переодеть носки. Это же элементарно, Ватсон! Если Монтера не поймали на шоссе, это значит, что, скорее всего, его там и нет! В деревне Монтер наш! В де-рев-не! Машину в гараж, ушанку на лоб – и никто тебя не найдет днем с огнем, потому что никому просто не придет в голову здесь тебя искать. Воров с такой добычей ловят на шоссе, в аэропорту… А отсидеться в двух шагах от места преступления – что может быть проще и безопаснее при таком раскладе?!

Охране сказать? Кто станет слушать подростка, который предлагает поехать в деревню в первом часу ночи?! Нет, придется действовать самому.

Тонкий надел сухие носки, сразу несколько пар, путь неблизкий, положил в рюкзак маленькие лыжи и стал соображать, как отсюда выбираться. После десяти без взрослых не выпустят. Простое и логичное решение – взять дедушку и спокойно идти на все четыре стороны – Тонкий отмел сразу. Честно говоря, он не был уверен, что после сегодняшнего из гостиницы сейчас выпустят хоть кого-нибудь, да еще на ночь глядя. А раз так, то и нечего светиться, только охрану нервировать.

В сотый раз Тонкий глянул в окно и наконец понял, что третий этаж вообще-то. Не пойдет. Со второго спуститься – еще куда ни шло: решеток нет, сугробы высокие. На втором этаже девчонки. Если в первом часу ночи к ним завалится этакий придурок с лыжами, скажет «Здрасьте», откроет окно и упорхнет в темноту, девчонки вообще-то поймут. Не понять может Марьсанна, дежурная по этажу. Она женщина пожилая, впечатлительная… А в это время, между прочим, все порядочные пожилые и впечатлительные люди давно уже спят.

Тонкий свернул куртку, кинул ее в рюкзак, решительно толкнул дверь, вышел в коридор и поймал на себе сонный взгляд Славика.

– Дед звонил, просил заглянуть, – объяснил ему Тонкий и с независимым видом зашагал к лифту. Славик удовлетворился его объяснением и уткнулся в свой ноутбук. Вот и хорошо, вот и ладно. Ему же там не видно, какую кнопку лифта мы нажимаем: четвертую или вторую…

Марьсанна, как и ожидалось, дремала над вязанием. На цыпочках Тонкий прошествовал мимо нее, символически постучал (ой, не разбудить бы!), открыл дверь, шагнул в номер и первым делом предостерегающе зашипел:

– Тихо все, это я!

А то знаем мы эти прикольчики! К Ленке, например, в неуставное время попробуй зайди: такой визг поднимет, что проснется весь микрорайон.

– Ты так ты, – пожала плечами Светка. – Чего орешь-то?

Она сидела на собранной кровати и читала журнал. Наташка и Танюха за столом играли в дурака. Увидев Тонкого, они, конечно, отвлеклись, впрочем, лица у них были точно такие же: «Ну, здравствуй. А че орать-то?»

– Конспирация, – нашелся Тонкий, и Светка понимающе кивнула.

Тонкий прошел через комнату, под протестующее мычание Танюхи и Наташки выключил ночник и уставился на улицу. Ага, вон камера наблюдения, а другая во-он там. Если спрыгнуть отсюда, то его, пожалуй, ни одна не увидит. А увидит, найдем что наврать. Он достал куртку, облачился, открыл окно, сказал на всякий случай: «Вы меня не видели», – и спрыгнул в темноту.

Маленькие лыжи бодро скользили по заледеневшим сугробам. Далеко позади горели фонари во дворе гостиницы, впереди, уже не так далеко, чернели на снегу бревенчатые дома. Карманный фонарик бил метра на два, но снег искрился и не давал сбиться с пути. Во-он там лес, а вот деревня. К тому же там окошечко горит… В деревне вообще принято рано ложиться и рано вставать. Интересно, кому не спится в столь поздний час?.. Хотя радоваться рано: может быть, это дачники какие устроили посиделки, а Тонкий себе уже нафантазировал преступника на блюдечке.

Сашка свернул на разрытую деревенскую дорогу, и лыжи сразу стали мешать. Переобулся, пошел пешком. Так даже лучше: мало ли, придется убегать по крышам сараюх или так… Он шел вдоль заборов, останавливаясь у каждого и вглядываясь во двор. Собак пока не попадалось, и это было здорово: ни к чему будить всю деревню, привлекая к себе лишнее внимание.

Во многих дворах не было гаражей, и это здорово облегчало поиски. Вон стоят видавший виды «уазик» и мотоцикл, явно не джип «Тойота», правда? Идем дальше… Иногда гаражи все-таки встречались, тогда приходилось что-то придумывать. Тонкий светил фонариком в щель между досками, забирался на крышу, чтобы зайти с другой стороны и заглянуть в окошко.

Один раз получил зубами по руке: старая овчарка, дремавшая на крыше гаража, очень возмутилась, когда прямо перед ее носом появилась посторонняя рука, куртка и все остальное. К счастью, собака решила, что лаять – много чести такому гостю, как Тонкий, и сразу приступила к своим обязанностям.

Сашка спрыгнул с гаража, сунул руку в грязный сугроб и от души сказал овчарке «Спасибо».