Жозефина Яновская - Кулибин

— Я человек простой, русский, — ответил Кулибин. — Русским родился, русским и помру. А за чинами и почестями я не гонюсь.

Кулибин в Таврическом дворце.

Многие посмеивались над Кулибиным. Но Кулибина это не трогало.

Зато великие люди, современники Кулибина, высоко ценили его.

На одном из торжественных приемов у Потемкина было много знатных вельмож и иностранных гостей. Все ждали выхода всесильного фаворита.

Впереди, ближе к двери, откуда должен был появиться Потемкин, стояла группа военных. Все в шитых золотом мундирах, с орденами и лентами. Немного правее стояли иностранные гости и дипломаты, а дальше — придворные всяких чинов и званий.

Слышался французский говор, смех.

Кулибин был сзади всех, недалеко от входной двери.

Вдруг от толпы, стоявшей впереди, отделился военный и пошел через весь зал назад. Придворные почтительно расступались перед ним и провожали его глазами. Это был победитель турок, прославленный полководец Александр Васильевич Суворов. Куда это он так спешит, когда вот-вот выйдет светлейший князь?!

Суворов прошел несколько шагов и поклонился в сторону Кулибина.

— Вашей милости! — сказал Суворов.

Разговор вокруг смолк. Кое-кто пожал плечами, кое-кто отвернулся, стараясь скрыть улыбку. Иностранцы зашушукались.

— Ну и чудак же этот Суворов. Кланяется какому-то мужику!

А Суворов подошел ближе и, ещё раз поклонившись, промолвил:

— Вашей чести!

И, подойдя совсем близко, поклонился в третий раз по старинному русскому обычаю в пояс, протянул руку и сказал:

— Вашей премудрости мое почтение!

Спросил о здоровье и тут же обратился к окружающим:

— Помилуй бог, сколько ума! Он нам изобретет ковер-самолет!

И многие известные ученые также высказывали о Кулибине самое высокое мнение.

Леонард Эйлер с удовольствием проверял Кулибинские расчеты, поражаясь, насколько Кулибин глубоко знает законы механики.

Румовский не раз выражал похвалу Кулибину.

Даниил Бернулли, который так восхищался моделью кулибинского моста, писал впоследствии секретарю Петербургской академии: «Эйлер произвел глубокие исследования упругости балок… не могли бы Вы поручить г. Кулибину подтвердить теорию Эйлера подобными опытами, без чего его (Эйлера) теория остается верной лишь гипотетически».

Бернулли предлагал, чтобы теоретические выкладки великого математика и механика Эйлера опытным путем подтвердил Кулибин. Только тогда эта теория могла считаться верной!

Так оценивали Кулибина его знаменитые современники.

Но царский двор видел в Кулибине только иллюминатора, декоратора, искусного изобретателя разных диковин и развлечений. Починить автоматы, устроить увеселения для празднества, сделать игрушки для царевичей или разные поделки во дворце — всё это считалось делами первостепенной важности. Только для этого был нужен Кулибин.

Кулибин безотказно выполнял любые поручения. И даже в самые малозначительные и неинтересные он вкладывал всё свое умение и мастерство. Всё, что он ни делал — фейерверки, игрушки, разные автоматы, — поражает своим остроумием и оригинальностью. Но истинные его стремления и замыслы были гораздо шире и глубже. Человек исключительного таланта, он всю жизнь мечтал о грандиозных технических сооружениях, которые приносили бы пользу Родине.

Но на все его изобретения смотрели, как на малонужные вещи, которые, в лучшем случае, можно, за их оригинальность, сдать в Кунсткамеру.

В этом была трагедия Кулибина. И не только его одного, а многих талантливых людей из народа.

Но всё же Кулибин не терял надежды и продолжал работать над серьезными изобретениями.

В 1791 году на улицах Васильевского острова появился странный экипаж. Он не был похож на карету. Он был значительно легче и всего на трех колесах: два больших — сзади и одно поменьше — спереди.

Но удивительнее всего было то, что экипаж этот ехал без лошади.

В экипаже сидел человек, второй стоял сзади. Ноги стоявшего сзади были вдеты в особые устройства, похожие на железные туфли. Он попеременно поднимал и опускал ноги вместе с туфлями, прикрепленными на тягах к коляске.

Коляска ехала довольно быстро, но на поворотах или там, где ей навстречу попадались другие экипажи, она замедляла ход.

Прохожие с удивлением оглядывались. Что это за чудо?

Коляска едет без лошади, да ещё так быстро. И человек, передвигающий её, видимо, нимало не устал. Уж не кулибинская ли это опять затея?

Только он может придумывать такие хитроумные диковины.

Действительно, это было новое творение Кулибина — коляска-самокатка.

Кулибин задумал построить её давно, но всё мешали разные повседневные дела, поручения.

То императрица приказала ему придумать какой-нибудь способ для более легкого открывания окон во дворце. Окна были такие высокие, что для того, чтобы отворить верхние переплеты и форточки, приходилось каждый раз ставить лестницы. Кулибин сконструировал такой механизм, с помощью которого, стоя на полу, без лестниц можно было легко отпирать и открывать, а затем закрывать и запирать окна и форточки.

То Академия наук дала задание починить планетарий, или «систему света», как называли его в то время.

В планетарий вмещалось двенадцать человек. Внутри были видны небесные светила, но они стояли в неподвижности. Планетарий был испорчен.

Кулибин осмотрел его. Он увидел, что некоторые части сломаны, других вовсе не хватает. Пришлось разобрать весь планетарий. В разобранном виде он увез его к себе домой. Многие вечера ушли на работу над планетарием.

В конце концов он привел его в порядок и сдал в академию совершенно исправленным. Теперь в планетарии можно было проследить весь ход движения светил в мировом пространстве.

Всё это отнимало очень много времени. Но как бы то ни было, самокатка была окончена.

Это была легкая повозка для одного седока. Двигал её человек, стоящий на запятках. Он нажимал на педали, сделанные в виде туфель.

Для придания равномерности хода в самокатке было сделано маховое колесо. Самокатка могла по желанию ехать быстрее или медленнее. Скорость регулировалась стоящим сзади человеком с помощью специально сконструированного механизма. Легкость хода самокатки достигалась уменьшением трения, для чего у всех вращающихся частей были устроены подшипники качения, явившиеся прообразом современных подшипников. Для остановки самокатки имелся тормоз.

Кулибин сконструировал в России самокатку одним из первых. Раньше него подобную коляску создал дворовый крестьянин Казанской губернии Леонтий Шамшуренков.

В 1751 году Шамшуренков подал в Сенат бумагу с предложением построить «самобеглую коляску». В это время сам изобретатель сидел в тюрьме в Нижнем Новгороде, осужденный на четырнадцатилетнее заключение как свидетель по делу купцов, мошенничавших на винокуренных заводах.

Сенат вызвал Шамшуренкова в Петербург. Здесь он в 1752 году сделал свою коляску. Испытания показали хорошие результаты. Коляску признали годной и оставили в Петербурге, а изобретателя отправили обратно в нижегородскую тюрьму.

Сидя в тюрьме, Шамшуренков продолжал изобретать. В 1753 году он снова подал «доношение в Сенат», в котором предлагал усовершенствовать коляску и построить самоходные сани с часами-верстомером. Стрелкой, двигающейся по кругу, часы-верстомер должны были отсчитывать версты, причем на каждой версте должен был звонить колокольчик.

Однако Сенат согласия не дал, и сани-самоходы с часами-верстомером так и не были построены, а коляска-самокатка никакого распространения не получила и где-то затерялась.

Строя свою самокатку, Кулибин ничего не знал о коляске Шамшуренкова. Лишь значительно позднее, уже после смерти Кулибина, в архиве Сената были найдены бумаги казанского изобретателя.

Самокатка Кулибина очень оригинальна. Таких деталей, как маховое колесо, коробка скоростей, подшипники, мы не находим даже в самокатках, построенных позднее. Как и во всём, Кулибин и здесь перегнал свой век.

К сожалению, самокатка Кулибина не сохранилась до наших дней. Остались только чертежи. По этим чертежам уже в наше время удалось восстановить внешний вид и устройство самокатки.

Кулибин был искуснейшим чертежником. Его чертежи отличаются большой точностью и выполнены по всем правилам начертательной геометрии, хотя такой науки тогда ещё и не существовало. У Кулибина был свой особый способ черчения. Он чертил не карандашом, а острием циркуля. При этом, чтобы циркуль не рвал бумагу, он его немного стачивал. Циркулем Иван Петрович чертил полностью весь чертеж, вместе со всеми вспомогательными построениями. Затем он основные линии обводил чернилами, а все вспомогательные линии оставлял необведенными. Если на чертеж смотреть прямо, видна была только основная конструкция. Если же на чертеж посмотреть сбоку, видны были все вспомогательные построения, благодаря которым чертеж становился совершенно понятным и сразу можно было проверить его правильность. Кулибин умел хорошо раскрашивать свои чертежи. Многие чертежи у него выполнены в красках.