Фрида Нильсон - Меня удочерила горилла

Герда разозлилась на детей, бежавших за нами следом.

– А ну марш на улицу! Вы ещё месяц будете с дровами возиться! – закричала она.

Когда мы оказались в коридоре, она в нерешительности остановилась.

– Где же мне тебя запереть? – жалобно спросила она, осматриваясь по сторонам. Во всём доме на замок запиралась одна-единственная комната – её собственная. – Делать нечего! – сказала Герда и повела меня в свои апартаменты, которые представляли собой спальню, переходившую в кабинет. – Поживёшь со мной. Но берегись, если будешь храпеть по ночам. А завтра у тебя банный день.

Герда была в ужасе от того, какая я грязная.

Остаток дня она жутко нервничала, грызла ногти и смотрела на меня так, будто я была самым большим несчастьем в её жизни. Вечером она натянула свою уродливую ночную рубашку. Притащила для меня из общей спальни матрас и положила его на полу рядом со своей кроватью. Что бы Герда ни делала, она постоянно посматривала в окно.

– Как думаешь? – прошептала она. – Твоя Горилла придёт за тобой?

Я подумала о ней, о моей Горилле. Придёт ли она?

– Конечно, – уверенно ответила я. – Она непременно вернётся.

Похоже, Герду не обрадовал мой ответ. Она сморщилась, как тряпочка для мытья посуды, и снова посмотрела в окно. Затем взяла со стола телефон и улеглась в постель.

– Если она придёт, я позвоню господину Фьюрдмарку, – сказала она и погасила свет. Мне пришлось пробираться к своему матрасу в темноте. По дороге я опрокинула стул.

– Тихо! Спи давай! – прошипела Герда и тотчас захрапела, как бензопила.

Я зарылась лицом в подушку. От неё сильно пахло стиральным порошком. Чистые вещи такие жёсткие и неуютные. Раньше я об этом не думала. Моё одеялко с пряничными сердечками было таким мягким и нежным. А какой мягкой была Горилла, мягкой и тёплой…

Я не заметила, как подушка стала мокрой от слёз. Горилла приедет за мной. Точно знаю. Возьмёт огромный топор, приедет сюда и раскрошит эту дверь. А Герда так испугается, что со слезами упадёт на колени. Горилла возьмёт меня на руки и понесёт к своей «Вольво». Так и будет. Она ведь однажды забрала меня отсюда, значит, заберёт и теперь.

Я всю ночь не спала и ждала, когда Горилла за мной приедет. Позовёт меня или постучит в дверь. Но было тихо. На рассвете мне наконец удалось заснуть.

Я проснулась от стука, который раздавался внизу. На часах было почти восемь. Герда выпрыгнула из постели и напялила платье.

– Ну кто там ещё? – проворчала она. – В такую рань приличные люди спят. – И тут она вздрогнула: – А вдруг это Горилла?

Я взлетела до потолка:

– Да! Наконец-то!

Выбежав в коридор, я бросилась к окну.

– Гори… – начала было я, но тут же прикусила язык и вернулась к Герде, которая тряслась в своей спальне. – Это Турд, – вздохнула я и плюхнулась обратно на матрас.

Герда воспрянула духом. Она поправила причёску и вышла из комнаты. Вскоре они вместе вернулись обратно и прошли в кабинет.

– Если речь о том, что приют перегружен, то я приношу управе свои извинения, – смущённо улыбнулась Герда.

Турд покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Я хотел лишь сказать, что девочку не стоит больше держать взаперти.

– Правда? – удивилась Герда.

– Горилла сбежала, – продолжил Турд, искоса посмотрев на меня. При этом он не смог скрыть улыбки.

У Герды был такой вид, будто ей вручили кулёк карамелек.

– Какое счастье! – зачирикала она, всплеснув руками.

Турд кивнул.

– Она очень расстроилась, что пришлось расстаться с ребёнком. Машина исчезла, все двери заперты. В городе её нет. – Он повернулся ко мне. – Тебе лучше забыть о времени, которое вы провели вместе. Радуйся, что всё кончилось так хорошо.

Глаза у меня чесались и припухли после бессонной ночи. Посмотрев на Турда, я сказала:

– Вы лжёте. Она никогда без меня не уедет.

Турд улыбнулся так, словно хотел сказать: ох уж эти дети, ничего не понимают. Он подошёл ко мне и тихо, чтобы Герда не услышала, сказал:

– Я только что был на свалке, хотел повесить там нашу табличку «Достижения муниципалитета» – помнишь такую? – Он сунул руку в карман, достал оттуда записку и протянул её мне. – Это я нашёл на двери.

На записке было написано большими корявыми буквами: «Юнне». Это, без сомнения, был почерк Гориллы. Я развернула её.

«Привет, малышка! Я решила уехать из города. Жаль, что мы попали в такую передрягу. Но на свете есть много прекрасных мест».

Ниже стояла подпись: «Обезьянья звезда».

Турд наморщил нос.

– Странный она себе выбрала псевдоним, – сказал он. – Тоже мне звезда нашлась. Да она просто мартышка безмозглая.

Я лишилась дара речи. Я перечитывала письмо, снова и снова убеждаясь, что так и есть. Горилла и вправду сбежала.

Турд и Герда стали расплываться – слёзы застилали глаза. Герда склонила голову набок. Похоже, ей действительно было меня жалко.

– Бедная малютка, – прошептала она. – Как сильно ты расстроилась!

Турд закатил глаза.

– Не понимаю, чего она так привязалась к этой Горилле? – удивлялся он. – Нет чтобы радоваться!

– Дети есть дети, – улыбнулась Герда.

Турд кивнул.

Я не могла сказать ни слова. Слёзы лились по щекам. Я легла на матрас и уткнулась в него лицом. Горилла меня бросила. В это невозможно поверить!

Когда Турд уехал, Герда вернулась и погладила меня по голове.

– Иди к остальным, детка, – сказала она. – Помоешься в другой раз. Не грусти.

Я вытерла лицо и надела джинсы. Сунув в карман записку Гориллы, я отправилась во двор.

Осень близилась к концу, листья облетели с деревьев. В лесу, простиравшемся за приютом, лишь сосны и ели не потеряли свой красивый наряд. Все дети были заняты работой. В сарае несколько человек строгали щепки для камина. Другие кололи дрова на пригорке. Возле кустов сирени двое детей работали граблями, а остальные что-то мастерили неподалёку.

Я немного попинала сапогами траву. В кармане лежала записка. Она стала рваной и мокрой, а я всё сильнее сжимала её в руке. На смену грусти пришла злость. Я чувствовала себя обманутой. Я представляла, как Горилла за рулём своей старенькой «Вольво» мчится прочь из Швеции. И только пожимает плечами, думая о том, что произошло.

– Юнна! – крикнул Арон. Он строгал рубанком доски, лежавшие на козлах. – Иди сюда!

Черноволосые братья были тут как тут. Когда я подошла ближе, они улыбнулись своей противной улыбкой. Арон был красный и потный. За лето его лицо покрылось веснушками. Я вынула руку из кармана и ударила его по плечу.

– Ой! – вскрикнул он. – За что?

– За то что врёшь, – сказала я. – Никто меня не съел.

– Жалко, – сказал один из братьев с таким видом, как будто удачно пошутил. Второй тотчас расхохотался.

– А ну заткнитесь, – сказал Арон. – Идите отсюда!

Братья в недоумении посмотрели на него, но ушли. Они отложили рубанки и послушно двинулись к малышам, которые сортировали щепки.

Арон посмотрел на меня.

– Я немного за тебя волновался, – сказал он. – Другие тоже переживали. Ну как там у Гориллы? Очень страшно?

– Да ладно, забудь. Чем это ты занимаешься? – спросила я, чтобы перевести разговор на другую тему.

– Мастерю новую дверь в погреб. Пока тебя не было, к нам забрались воры и украли еду. Герда ужасно разозлилась.

И тут вдали послышался шум автомобиля – привезли почту. В то же мгновение из дома выбежала Герда в одних тапочках:

– Дальше нельзя! Здесь только что разровняли гравий!

Арон засмеялся:

– Почему бы не повесить на заборе почтовый ящик? Охота ей каждый раз объяснять, что по дорожке ездить нельзя?

Почтальон вручил Герде большой конверт и уехал. Она вскрыла его и радостно подпрыгнула.

– Ура! – закричала она, помахивая бумагой. – Фотографию привезли!

Как же все обрадовались! Побросали свои дела и побежали к Герде. Вскоре её окружила толпа детей. Она держала фотографию над головой.

– Не трогать! – кудахтала она. – А то заляпаете снимок грязными пальцами! Я сделаю рамочку и повешу его на стенку вместе с другими.

Она стала подниматься по лестнице, дети шли по пятам.

Арон снова отложил рубанок и пожал плечами.

– Пойдём тоже посмотрим, – предложил он.

– Что-то не хочется. Иди без меня, – ответила я.

Тогда он взял меня за руку.

– Пойдём. Я знаю, ты на фотках плохо получаешься. Зато посмотрим, какой я красавчик!

Он потащил меня к главному входу. Внутри все набились, как сельди в бочке. Все глазели на фотографию и наступали друг другу на ноги. Герда вышла из своего кабинета с важной физиономией. Она несла фотографию в рамочке, словно это была золотая медаль, которую она собирается вручить нобелевскому лауреату.

– Осторожно!