Совет Алтайбек - Казахстан-Россия: тернистый путь к современной интеграции. Хронологическое собрание. 1731 – 2017 гг.

11 июля 1837 года генерал-губернатору Оренбургского края направляется отчаянная петиция за подписью 15 старшин и с приложением 615 тамг сторонников Исатая, которая гласит:

«Мы решаемся убедительнейшее просить Ваше Превосходительство о дозволении нам вступить в состав служилых людей Уральского ведомства, чтобы нам дозволено было прожить в близких местах около Урала и помогать по службе Государю Императору, исполнять походы в дальные города, как, например, Ново-Александровское укрепление и другие ему подобные места. Мы готовы услуживать всем: лошадьми, запасами, верблюдами, а в случае надобности и самими людьми, как требуется верноподданному россиянину… При сем покорнейше просим, чтобы мы остались под управлением старшины Бершева рода Исатая Тайманова, через которого мы и желали бы получать все приказания и распоряжения имеющегося над нами быть начальства… Обратите, Ваше Превосходительство, свое милостивое внимание на бедственное положение наше и не откажите нам осчастливиться правосудием вашим…»».

Ровно через два года начался поход на Хиву под командованием генерала Перовского – губернатора Оренбургского края. Можно только предполагать, что казахи были наслышаны об этом и готовы участвовать в военной экспедиции. Возможно, они лишились благосклонности российского правительства в результате роковой ошибки самого Исатая. Судить об этом можно, исходя из анализа дальнейших трагических событий.

Петицию Исатая и его приверженцев, как свидетельствует А.Ф. Рязанов, доставили генералу Перовскому. Ознакомившись с ней, 15 августа Перовский отправил в Орду свой ответ – предписание старшинам Бершева рода:

«Старшинам Внутренней Орды Усе Тюлегенову, Иманбаю Калдыбаю, Ибакуте Дикмамбетову и др.

Получив просьбу за вашей и других ордынцев ваших подписью о дозволении им отдельно кочевать от Внутренней Орды под личным управлением старшины Исатая Тайманова, извещаю Вас, что по рассмотрении в подробности просьбы вашей последует на то от меня решение, но вместе с тем напоминаю вам, что всякое самовольное многолюдное скопище есть дело противозаконное и непозволительное, почему предписываю вам объявить всем товарищам вашим и однородцам, чтобы немедленно разошлись по своим обыкновенным местам и продолжали бы пасти свой скот по-прежнему мирно и спокойно, в ожидании моего решения, а в противном случае вы будете виноваты.

Что же собственно до старшины Тайманова, то, наперед всего, должен исполнить приказание мое и явиться ко мне лично. Ослушание его было бы крайне неблагоразумно и гибельно для него. У меня всегда есть средства принудить его силой к исполнению моих приказаний, но тогда уж он будет наказан за ослушание свое. Вам же всем приказываю быть в деле том крайне осторожными, не забываться и не делать ничего, в чем бы впоследствии могли поздно раскаиваться, а ждать спокойно моего решения и приказания».

Одновременно с этим Перовский отправил еще одно предписание – на имя Исатая, текст этого документа приведен в работе А.Ф. Рязанова:

«Получив просьбу за подписью нескольких старшин и простых кайсаков 251 о дозволении им отделиться от внутренней Орды и кочевать отдельно под твоим управлением, я отвечал им, что рассмотрю просьбу и дам вскоре предписание, но что, наперед всего, они должны разойтись спокойно со своим скотом и кочевать на прежних местах. При том случае предписываю тебе явиться ко мне для личного со мной объяснения; надеюсь, не нужно тебе напоминать, что в случае ослушания твоего ты сам доказал бы только, что признаешь себя виноватым и что ослушание это было бы уже само по себе немаловажной виной, за которую ты подвергся бы наказанию. Поэтому ожидаю, что приказание будет тобой немедленно исполнено».

Здесь перед нами классический вариант реакции любой власти на непослушание ее воле, основанный на страшной боязни власти перед угрозой многочисленного, организованного и, тем более, даже отчасти вооруженного выступления народной массы.

«Джангер-хан, – пишет А.Ф. Рязанов, – чувствовал смертельную опасность, которую готовил ему Исатай, и не переставал посылать донесения Оренбургскому губернатору, Пограничной Комиссии, Уральскому атаману и Астраханскому губернатору, требуя немедленной помощи.

Исатай, по-прежнему подготовляя свое решительное выступление, старался усыпить бдительность оренбургских властей и продолжал уверять их в своей покорности и преданности государю императору. По-видимому, к этому времени в лагере Исатая созрел окончательный план отомстить Джангер-хану и султанам за все грабежи, обиды и притеснения народа, отнять у них все имущество и затем уйти за Урал… Объединяя вокруг себя активные элементы Орды, способные взяться за оружие в борьбе с угнетателями народа, Исатай принимал решительные меры против слабых и колеблющихся ордынцев, которые в критический момент могли перебежать в лагерь противника. Он стремился застраховать себя и свое дело от измены. У старшин, которым он имел основание не доверять, он отбирал скот, брал в заложники их семейства и вовлекал их в активную борьбу с ханом, заставляя связать свою судьбу с судьбой восставшего народа».

Не надо удивляться категоричности А.Ф. Рязанова. Он писал в 1925 году, когда многие исторические события интерпретировали с точки зрения классового подхода.

«Генерал Перовский, видя, что Исатай отказывается добровольно явиться на суд русских властей, 18 сентября обратился к нему с новым посланием:

«От 15 августа было тебе мною предписано явиться ко мне немедленно для личных объяснений. В том предписании моем я, между прочим сказал: «Надеюсь, не нужно тебе напоминать, что в случае твоего ослушания ты доказал бы только, что сам признаешь себя виновным, да и самое ослушание было бы немаловажной виной, за которую ты подвергался бы наказанию». Но вместо того, чтобы воспользоваться милостивым разрешением моим и прибыть ко мне немедленно, ты вздумал заводить со мною переписку…

Если ты понимаешь сколько-нибудь поступки и отношения свои, то сам рассудишь, что ты теперь испортил дело свое и должен отвечать за то, что ослушался. За этот поступок будет непременно с тебя взыскано. Но если ты и теперь еще не исполнишь строгого предписания моего и не явишься ко мне добровольно, то не ожидай никакого снисхождения; в таком случае отдано уже приказание схватить тебя силою и представить под караулом». <…>

В половине октября из донесений, полученных генералом Перовским из Орды, выяснилось, что события в Букеевской орде приняли крупный размах. Волна восстания Исатая охватывала все новые и новые аулы, приближаясь к Ханской Ставке, вокруг которой бушевала восставшая народная стихия. Хану грозила смертельная опасность, и дальше медлить было нельзя. Это побудило генерала Перовского командировать в район восстания одного из самых энергичных своих офицеров, чиновника особых поручений подполковника Геке, в котором Исатай-батырь нашел своего Михельсона 252 . Командируя подполковника Геке в Букеевскую Орду, генерал Перовский 17 октября дал ему следующее предписание:

«Ввиду того, что от действий Тайманова могут произойти весьма вредные последствия, вынуждаюсь я неотлагательно принять самые ближайшие меры к восстановлению в Орде порядка. Командируя вас в ставку хана, предписываю задержать Исатая Тайманова, Махамбета Утемисова, Усу Тюлеганова, Иманбая Калдыбаева, Сарта Идилева, а шайку Исатая разогнать. Средства для этого: убеждение и внушение; при недейственности же их употребите воинские команды, избегая, однако действия оружием, но не ограничивайтесь действиями нагайками, тупыми концами пик и палками. В необходимости же, при явном вооруженном сопротивлении, разрешаю действовать оружием. Если же находящейся в распоряжении хана команды будет недостаточно, то атаман Уральского войска подкрепит вас 400 казаками».

Еще до приезда Геке в Уральск войсковой атаман Покотилов приказал подготовить 600 доброконных и исправно вооруженных казаков для предстоящей экспедиции в Букеевскую Орду. Из числа назначенных для этой цели людей 400 казаков должны были быть готовы к 31 октября. Предполагалось, что этот отряд выступит двумя отдельными колоннами из Зеленовского форпоста и Кулагинской крепости, в каждой команде по 200 человек, третья колонна, в составе 200 человек, должна была выступить из крепости Горской 4 или 5 ноября. Все три колонны предполагалось направить отдельно в урочище Терекли, в аулы Исатая Тайманова, где они должны были соединиться для совместных действий против восставших. Для усиления внутренней Уральской линии было назначено 150 казаков, которые должны были держать посты – от Глининского форпоста до Калмыковской крепости – в виде заслона, чтобы не дать возможности прорваться на этом участке Исатаю Тайманову»