Валентин Томин - Избранные труды

Адъюнктура

Что меня смущало в следственной работе – так это отсутствие реальных возможностей разрешиться от бремени распирающих меня аналитических потребностей. Как я уже сказал, я не умею отдыхать. Но свободное время все же иногда бывало. Значительную часть его я тратил на то, чтобы побуждать, как написал потом, неопределенный круг лиц, обладающих информацией, полезной для производимого расследования, к самовыявлению. Иными словами, сотрудничал с местными газетами, писал в них, страшно сказать, фельетоны. Правда, не только фельетоны. Нередко это помогало. Я надеюсь, что Омская Академия МВД РФ переиздаст к моему 80-летию написанную в омский период и посвященную факторам активности населения в правоохранительной сфере одну из любимых моих книг – могут же у автора быть пристрастия! – «Привлечение населения к расследованию преступлений». Я, в частности, делюсь в ней опытом сотрудничества с журналистами.

Словом, я все больше приходил к выводу, что у меня, во-первых, не хватает нетрадиционных знаний для эффективной следственной работы и, во-вторых, мне необходимо квалифицированно проанализировать тот материал, который я накопил, служа обществу в качестве следователя, и рассказать коллегам о результатах такого анализа. Выход из создавшегося положения подсказал приказ Министра, объявивший прием в адъюнктуру Высшей школы МВД СССР (после серии преобразований сейчас это Академия управления МВД РФ).

Следственная работа привела меня к убеждению, что научно-исследовательскую работу надо совмещать не с преподавательской, а с практической. С этой идеей в 1961 году я поехал поступать в адъюнктуру. Идею эту разделяли далеко не все, но я все же добился своего и по окончании адъюнктуры вернулся на Сахалин уже на руководящую следственную работу. Кандидат наук в следственном отделе – боюсь, что в то время кое-кто смотрел на меня, как на экспонат кунсткамеры.

Научным руководителем мне назначили заведующего сектором Института прокуратуры профессора И. Д. Перлова, одного из самых продуктивных авторов в советской правовой науке. За исключением, может быть, М. С. Строговича и В. М. Чхиквадзе. Правда, тогда мы еще не знали о продуктивности некоторых современных авторов.

Илья Давидович был уверен в том, что говорил. «Значит так, – сказал он, встретившись со мной, – будем писать следующую тему…» – «Простите, Илья Давидович, но у меня есть не только соображения по теме. Я привез сто пятьдесят страниц текста, который, надеялся, прочтет научный руководитель при обсуждении диссертационной проблемы». Словом, я писал диссертацию по своей теме. Илья Давидович даже сказал как-то: «Сочинять диссертацию – это ваше дело. Мое – организовать защиту».

Защита проходила с приключениями. В то время кандидатов наук в системе органов внутренних дел было немного, так что все авторефераты проходили через письменный стол министра. Я не могу утверждать, что исключений не было. Мой, во всяком случае, там побывал. Министру не понравилось, что я сравнил часть населения страны с афинскими аристократами, которые скорее позволили бы арестовать себя рабу, чем пошли бы служить в жандармерию. Министр вызвал к себе начальника кафедры, при которой я проходил адъюнктскую подготовку – С. В. Бородина и научного руководителя (меня почему-то не вызвали, может, потому, что уже не было в Москве). Министр, при котором находилось два его заместителя, пообещал собеседникам, что, если мы не согласимся отозвать автореферат и отложить защиту, он пришлет на заседание диссертационного совета двух своих заместителей и они покажут диссертанту «кузькину мать».

Таким образом, у меня по одной кандидатской диссертации – два автореферата. Сам проверял в библиотеке им. Салтыкова-Щедрина.

Вернувшись на Сахалин, я узнал о трагической судьбе Н. Он тяжело и надолго заболел. В больнице его навещали немногие. Среди них тот оперуполномоченный, у которого он был на связи вначале. После его смерти родственники отказались взять тело. Скромно похоронили Н. сотрудники УВД.

«На материк, на материк идет последний караван». Я приехал защищаться, как оказалось, в буквальном смысле этого слова уже с Острова. Совсем не нервничал. Может быть, зря. Министровы слова в ведомственном совете, в котором, кроме ученых, достаточно чиновников, могли аукнуться. Дискуссия была горячей, но доброжелательной. А слова действительно аукнулись – при голосовании. Четверо из отмолчавшихся в дискуссии проголосовали против. Я не расстроился. Тем более, что это не сказалось на принятии решения: тот совет был велик. А я, к слову, и не люблю голосований «на ноль». Да и ВАК диссертация прошла, помнится, неожиданно быстро. Тронули неформальные поздравления двух сторонних для МВД членов совета. Эти поздравления последовали до объявления результатов голосования.

Когда же результаты были объявлены, присутствовавший на защите начальник Управления учебных заведений МВД генерал Н. Н. Бокарев вместе с поздравлениями пригласил меня на следующее утро появиться у него. Я появился, уже проинформированный, что УУЗ прорабатывает вопрос о создании в Омске третьего в стране юридического вуза в системе МВД.

Генерал начал с того, что это не по-государственному держать кандидата наук на моей теперешней должности. Я вообще-то не хотел уезжать с Сахалина, я считал, мне еще пару лет надо было бы там поработать, и попытался объяснить это начальству. Однако генерал хитрый был. Он предложил мне командировку в Омск: посмотрите, дескать, город, вы ведь в нем никогда не бывали, познакомьтесь с начальником школы. Ну, я и согласился.

А в Омске меня встречают уже собранные в стенах будущей школы закадычные друзья по адъюнктуре: А. И. Марцев, В. П. Бахин, Д. Д. Максаров. Словом, создали мы вместе с генералом И. Р. Алексеевым, отличным человеком и опытнейшим руководителем, ей-богу, совсем неплохой вуз. Но мне не хочется рассказывать об этом этапном для меня периоде своей жизни скороговоркой. Может, напишу когда-нибудь книгу «Юристы, которых я знал». В ней будет рассказано и о том, как мы работали по 25 часов в сутки, и о том, как будущий Заслуженный деятель науки проиграл мне в шахматы свою шевелюру, а от сострижения ее увиливал. Тогда я привел его в парикмахерскую, пошел к мастеру первым и состриг свою шевелюру. Другу не оставалось делать ничего другого, и он тоже уныло поплелся к своей «мастерице». Очень хочется написать такую книгу. Я, собственно, начал писать ее несколько лет назад и продвинулся достаточно далеко. Однако, болезнь века – компьютерный вирус.

В Омске я прошел практически всю лестницу преподавательских должностей: и. о. доцента – начальник кафедры – заместитель начальника школы по учебной и научной работе.

В 1974 году я развелся с женой. Партийные органы в то время бдительно следили за моральным обликом руководителей, и мне пришлось уехать из Омска.

Бывший в то время заместителем начальника только что созданной Горьковской высшей школы по учебной работе и фактическим организатором ее создания и становления К. Е. Игошев избавил меня от необходимости ходить по кабинетам УУЗ, где начальником был уже не хорошо знавший меня генерал Бокарев, а генерал Черненко. Да, да – брат секретаря ЦК КПСС. Константин Еремеевич сам согласовал и решил все вопросы, связанные с моим переходом.

В Горький вслед за мной потянулись из Омска ученики. Первым из них назову А. Н. Подрядова. По таланту из моих учеников он должен был стать первым доктором наук. Уже в Горьком он, играючи, защитил кандидатскую диссертацию. Уже готова была и обсуждалась рукопись докторской, когда он трагически погиб в Риге. Анатолий Николаевич отыскал и привел ко мне выпускника ОВШМ С. П. Гришина, пребывавшего в следователях в г. Дзержинске Горьковской области. Сейчас Сергей Петрович – первый проректор Нижегородской правовой академии.

Перераспределился из адъюнктуры Академии МВД СССР направленный туда из Омска еще при мне энергичнейший В. В. Черников. Сейчас он начальник Главного правового управления МВД РФ. Не перепутать бы наименование управления.

Я занял должность начальника не существовавшей еще кафедры уголовного процесса и криминологии и сам ее организовывал. Я всегда полагал, что в основе руководства кафедрой лежит принцип «делай, как я». Хочется надеяться, что мой преемник и ученик – доктор юридических наук профессор М. П. Поляков, который был у меня и слушателем, и адъюнктом, и докторантом, придерживается той же позиции.

В Горьком я в 1981 году написал и докторскую диссертацию «Взаимодействие органов внутренних дел с населением». Пожалуй, это наименее известное мое сочинение. Оно – закрытое. Из-за анализируемых мною кадровых приказов. Они сплошь секретные. Хоть я и пытался при защите иронизировать, заявляя, что не знаю, как можно секретно взаимодействовать с населением, факт остается фактом.