Герман Балуев - Командир Иванов

Топограф Иванов ушел в тайгу летом, а вернулся только к зиме. Пока он отсутствовал, в Усть-Кут понаехало много народа. Даже койки ему не нашлось. Постелили на раскладушке и двух табуретках.

Отоспавшись, Иванов помылся как следует в бане, зашил дырки на одежде и пошел в штаб строительства. Ему надо было доложить, что задание он выполнил, и еще — получить валенки.

Пришел, а в штабе — не протолкнуться. Иванов сильно отвык от людей и потому стал в сторонке, вновь к ним привыкая. Однако был он такого высокого роста, что начальник штаба сразу его заметил, растолкал народ, подошел и обнял.

— Ну, как, Саша? — спросил он, заглядывая снизу в глаза.

Голос у Иванова от вольной жизни стал гулким, и он сказал на весь штаб:

— Трассу я всю прошел… Можешь посылать десант.

И хоть было тесно, комсомольцы отступили, оставив топографа Иванова на свободном месте, чтобы лучше на него посмотреть. А посмотреть было на что: громоздкий, худой, с пиратской бородой и сумрачным взглядом Иванов выглядел диковато.

Иванов знал это и стеснялся.

— Ребята! — ликующим шепотом сказал начальник штаба. — Мы начинаем БАМ! По зарубкам Саши Иванова сквозь тайгу пойдет первый комсомольский десант.

Тут все закричали: «Ура!»

— Ну, Саша! — сказал начальник штаба. — Огромное тебе спасибо! Здорово устал?

— Ничего, терпимо, — ответил топограф, а сам подумал: «Долететь до Черного моря сил еще хватит». Он, пока шел до штаба, даже свою изодранную в тайге шапку-ушанку выбросил: на юге она ни к чему.

— Ага, ага, ага! — закивал начальник штаба и сказал со значением: — Это очень и очень хорошо!

Затем он стал говорить о дороге, которую проделает в тайге десант, а топограф Иванов стал думать об отпуске. Он стал думать о том, как получит валенки, оставит их на хранении у начальника штаба, а сам сядет в самолет и полетит на южный берег Крыма. К морю, к соленой голубой волне…

Иванов так ярко представил себе замечательную южную жизнь, что улыбнулся. С этой «отпускной» улыбкой он посмотрел на начальника штаба, а тот сказал:

— Кто же поведет первый комсомольский десант? Конечно, самый опытный, самый смелый… Такой человек у нас есть. Это — Саша Иванов.

Иванов перестал улыбаться. Плечи его вспомнили лямки рюкзака, а ноги — тайгу.

— Рад, Саша? — сияя, спросил начальник штаба.

— Еще бы! — сказал Иванов.

— Постой! — встревожился начальник штаба. — Но ведь ты, действительно, ужасно устал. Все-таки два года без отпуска…

— Когда уходит десант? — спросил Иванов.

— Завтра.

— Ясно, — сказал Иванов. — Вездеход?

— Готов!

— Люди?

— Готовы!

— Ясно, — сказал Иванов.

Начальник штаба с тревогой посмотрел на его сумрачную фигуру и улыбнулся:

— Мы все будем следить за вами. Если надо — поможем. Так что проси что хочешь.

— Мне бы валенки, — сказал Иванов.

Начальник штаба даже засмеялся.

— Для тебя — хоть вагон!

— Вагон не надо. Одну пару, сорок восьмого размера.

— Саша! — виновато сказал начальник штаба. — Не делают валенок такого большого размера.

Иванов колыхнулся и пошел к дверям.

— Все, кто в десанте, за мной! — прогудел его медленный бас.

Выйдя из штаба, Иванов облокотился на заборчик и посмотрел вниз. Внизу были крыши, крыши, крыши — до самой реки Лены. А над крышами — трубы. А над трубами — дымы, как кошачьи хвосты. Иванов потянул носом, поймал запах домашнего борща и даже зажмурился. Потом он поднял глаза, посмотрел на красные от осени горы, за которые надо вести десант, и вздохнул.

За его спиной поднялась и стихла возня. И, обернувшись, Иванов увидел, что десант выстроен.

А правофланговый — могучий юноша с румяным лицом — грянул:

— Смирно! Подобрать животы! — и посмотрел на Иванова, как будто сказал: «Да, нелегко, друг Саша, придется нам с этим народом. Ну да ничего: такие парни, как ты и я, справятся с чем угодно».

Строй подобрался. Только щуплый паренек в середине шеренги лениво сказал:

— Распустить животы! — и сдвинул на лоб старую шапку. На нем были резиновые сапоги и драный ватник. А в руках — дорогой транзисторный приемник. Там кто-то задушевно пел.

Строй развалился. А юноша-гигант лишь снисходительно улыбнулся: мол, ничего иного он и не ожидал от этого, который в ватнике. И опять со значением посмотрел топографу в глаза. Был он ростом почти с Иванова, только не такой плоский, а наоборот — обросший мускулами.

— Грузчик? — с уважением спросил Иванов.

Юноша с улыбкой развел крупные, как лопаты, ладони.

— К сожалению, нет. Я всего лишь чемпион по тяжелой атлетике среди юниоров. — Он поднял руки, словно выжимал штангу. — Игорь Любавин. Может, слышали?

— Нет, — сказал Иванов.

— Ну, а теперь… — Игорь улыбнулся. — Теперь я простой покоритель тайги. Как все мы. Как Вася! — И с добрым смешком Игорь Любавин указал на паренька в ватнике.

Скуластый Вася зло прищурился:

Печальное лицо Васиного соседа — сутулого молодого человека в черном демисезонном пальто — стало еще печальнее. Он мечтал, что в десанте соберутся замечательные ребята. А теперь ему показалось, что они не очень замечательные.

— Лева, — представился он, когда к нему подошел Иванов, и вежливо склонил голову.

— Лева, — сумрачно повторил Иванов. — Что ты умеешь, Лева?

— Я историк… В смысле — студент. В смысле — бывший…

Иванов мрачно оглядел фигуру бывшего студента, похожую на вопросительный знак.

— Так чего ж тебе не сиделось дома, Лева?

Лева поправил очки и вопросительно посмотрел на командира.

— То есть как?.. Мои ровесники в тайге, а я буду отсиживаться в теплой квартире? Нет, это невозможно!

— Теплая квартира — это, конечно, неприятно, — медленно сказал Иванов.

Вася с удовольствием загоготал. Лева опустил голову.

— Ничего, ничего! — зычно сказал Иванов. — Будешь полезен. И голову выше, Лева!

Лева с благодарностью посмотрел на пиратскую бороду начальника десанта.

Ладный и молчаливый Толя Голуб понравился Иванову.

— Чем занимался в колхозе? — спросил Иванов.

— Робыл, — серьезно ответил Голуб. — Шо треба, то и робыл.

Одет был Голуб прочно, по-хозяйски: новые сапоги, крепкие штаны на вате, брезентовая куртка с капюшоном.

Иванов похмыкал от удовольствия.

— Назначаю комендантом, — сказал он. — На складе получишь продовольствие, оружие, инструмент. Понял?

— А як же? — солидно ответил Голуб. — Усе понял. Прошу помоганца.

— Какого еще помоганца?

— Помощника.

— Зачем?

— А як же! Я буду считать, а помощник будет пересчитывать. Чтобы не обманули.

У Иванова шевельнулись усы.

— Тебя обманешь!.. Ну, ладно, — сказал он. — Лева, назначаю тебя помощником коменданта… Понял?

— А як же! — от волнения по-голубовски ответил Лева.

Пятым стоял маленький и крепкий, как гриб, паренек — Коля Малина по прозвищу Дед. Дедом его прозвали потому, что он был самый молодой в десанте, и еще — за недавно появившуюся бородку.

Иванов, заложив руки в карманы куртки, задумчиво оглядел строй.

— Кому приходилось бывать в тайге? — спросил он.

Ребята переглянулись.

— Ясно! — сказал Иванов. — Кто держал в руках бензопилу «Дружба»?

Десант виновато молчал.

— Ясно! — сказал Иванов. — И ты тоже — нет? — Он внимательно посмотрел на огрубелые руки Деда.

Дед пожал плечами:

— А что я, лучше других?

Ребята стояли понурив головы. Только Игорь Любавин задумчиво смотрел на красные горы.

Весь его вид говорил о том, что бензопилы, топоры — все это пустяки, по сравнению с тем, чем владеет он, Игорь.

Топограф Иванов прошелся вдоль строя. И бодро сказал:

— Очень хорошо! Поедем в тайгу.

Погрузились еще до рассвета. Было темно, мерцали звезды. Иванов забрался в кузов вездехода и посветил фонарем. Кузов был забит ящиками, тюками, мешками, коробками. От бочек с горючим удушливо пахло бензином.

Ребята кое-как пристроились на лавках вдоль бортов.

Иванов посветил наружу. И в луче фонаря возник шофер — маленький, черноголовый Ахмет. Он только недавно демобилизовался из армии и был еще в солдатском бушлате и пилотке.

— Ну что? — спросил Иванов.