Анна Масс - Я и Костя, мой старший брат

Мама несколько раз намекала, что книжку, когда я выздоровлю, придется уничтожить. Но это уж нет! Ни за что! Книжку, которая стала мне таким другом, даже больше, чем другом, — частью меня самой, старую, растрепанную книжку с мягкими от дряхлости страницами, с засаленными, а кое-где оторванными уголками, с расслоившейся обложкой, такую родную, живую, — уничтожить! Не дам! Так спрячу, что никто не найдет.

Четыре недели прошли почти незаметно.

Когда мама разрешила мне одеться и встать и я прошлась по комнате, меня зашатало от слабости. Но мне это даже понравилось: я подумала, что Дик Сэнд тоже шатался от слабости после пыток.

Только на третий день мама разрешила мне выйти погулять. Во дворе меня сразу все окружили, стали рассматривать. Аня Горчакова сказала:

— Какая ты бледная стала!

Я огорчилась. Конечно, побледнеешь, если целый месяц лежишь почти без движения.

Вскоре все занялись своими делами, и я почувствовала, что, пока я болела, от меня отвыкли. Наташка с Аней Горчаковой отошли в угол двора и стали шептаться. Я подумала, что у Наташки с Аней какие-то свои секреты появились. После мне Юля рассказала про их секрет: они вырезали из «Огонька» фотографию киноартиста Севы Ларионова в роли Дика Сэнда и по очереди целовали ее. Я обиделась и решила с Наташкой не водиться.

Выздоровела я как раз вовремя: на экраны наконец-то вышел фильм «Пятнадцатилетний капитан». Мишка ходил к кинотеатру «Художественный» и сказал, что там такое творится, что и к кассе не подберешься. Он пытался пролезть без очереди, но там стояли специальные дядьки и следили за порядком.

Я-то готова была стоять в очереди хоть до самого вечера, так мне хотелось скорее посмотреть фильм. Я еле дождалась воскресенья. В варежке у меня лежали деньги — я выпросила у мамы побольше на случай, если вдруг удастся купить билет с рук. Некоторые мальчишки покупали в кассе билеты и продавали за двойную цену.

Пошла я не в «Художественный», а в клуб имени Горького — он находился недалеко от нашего дома, возле Зубовской, в переулке. Я рассчитала, что там мне скорее удастся достать билет: кинотеатр маленький, может, и народу поменьше. Но не тут-то было! Народ запрудил весь переулок перед клубом. Я с трудом отыскала конец очереди. Простояла с полчаса и почувствовала, что надежды достать билет мало. Я все стояла и стояла, ноги у меня стали мерзнуть, а очередь не продвинулась ни на шаг.

И вдруг случилось чудо: рядом со мной остановилась женщина в вязаном платке и сказала:

— Кому два билета?

Она так тихо это сказала, что на ее слова даже не сразу обратили внимание. Если бы чуть погромче, уплыли бы от меня билеты.

— Мне! — сказала я и сразу протянула ей деньги, которые сжимала в кулаке, в варежке.

Она взяла деньги, а мне дала два голубеньких билета. И ушла. А я даже не сразу еще вышла из очереди: привыкала к своему счастью.

Сеанс начинался в два часа, а сейчас еще двенадцати не было. Я шла домой, сжимая в варежке билеты и медленно осознавая свою удачу.

Когда я уже подходила к нашему дому, я вдруг подумала: билетов-то два! Значит, я могу кого-нибудь осчастливить! Но кого? Наташку — не стану. Чтобы знала! Аню? Юля обидится. Юлю? Аня обидится… У нашего дома я едва не столкнулась с Сережей.

— Привет! — сказал он, — Выздоровела?

Я просияла от счастья. Ведь он уже в седьмом классе учится, а вот запомнил, что я болела.

Как-то получилось, что на нашем дворе у Сережи не оказалось сверстников, и он иногда играл с нами в ножички. Но куда было нам до него! Он нас обставлял в одну минуту.

Юля сказала про Сережу, что он самый красивый и самый вежливый мальчишка изо всех, кого опа знает, и что если бы она не была уже влюблена в киноартиста Дружникова, она бы влюбилась в Сережу. Я не обладала такой цельностью натуры. Мне нравился Дружников, но и Сережа мне нравился не меньше.

— Выздоровела! — ответила я и предложила: — Пошли на «Пятнадцатилетнего капитана»? У меня липший билет.

— Да-а? — обрадовался Сережа.

— В два часа.

— Ладно!

Подумал и добавил:

— Спасибо!

Как долго тянется время, когда нужно, чтобы оно, наоборот, шло побыстрее! Нет никакой возможности терпеть!

В половине второго я зашла за Сережей, но он обедал. Минут пятнадцать я переминалась с ноги на ногу в передней и слушала, как Сережина мама кричит:

— А я говорю: пока не доешь, никуда не пойдешь! А я говорю— доедай! Слушать ничего не хочу! А кисель? А я говорю — пей! Тебя ветром качает! Опоздаешь— так тебе и надо.

Наконец Сережа выскочил из кухни, натянул пальто на одну руку и ушанку задом наперед, и мы помчались. В самый раз успели. Только отыскали свои места в одиннадцатом ряду, свет погас, и начался кинофильм.

…Пасмурное вечернее море. Волны, ударяясь о берег, вздымают брызги. На берегу стоит чернобородый человек и прячет лицо в поднятый воротник куртки. Нэгоро! Я сразу его узнала. А вот и корабль «Пилигрим». Старый капитан Гуль встречает гостей: миссис Уэлдон, маленького Джэка, смешного кузена Бенедикта. Все похожи! Всех я себе представляла именно такими. Но Дик Сэнд! В книжке, на картинках, он мне, по правде говоря, не очень нравился. А в фильме он был как раз такой, каким мне и хотелось его видеть. И ведь чем-то Сережа на него похож! Да, да! Похож! У Сережи такое же смелое, открытое лицо.

Схватка с китом! Видение Летучего Голландца! Негодяй Нэгоро крадучись пробирается в рубку и кладет топор под компас. Корабль меняет направление.

— Ничего, они потом все равно победят! — успокоила я.

— Отстань, я знаю!

Я не обиделась: не до того! Ух, какой фильм! Когда он кончился, у меня болели пальцы, так я сжимала ручки кресла. Мы вместе с толпой двигались к выходу и делились впечатлениями:

— Жуткая сцена, как он у столба стоял привязанный! Даже рот веревкой перетянули!

— Ага! А как Геркулес того по башке! Тот сразу — бенц!

— Ага! А как Альвец загорелся! Помнишь?

— А руки отрубленные — правда, жуть?

Мы шли и продолжали вспоминать. Это было чудесное ощущение — идти рядом с мальчиком, который учится уже в седьмом классе, почти взрослым! Я то и дело поднимала голову, чтобы видеть его лицо, и оно казалось мне все больше и больше похожим на лицо Дика Сэнда из кинофильма. Сережа и Дик Сэнд в моем воображении как бы слились воедино.

А я? Ведь еще недавно я сама была Диком Сэндом. Ничего. Пусть он, мне не жалко!

А я… я стану его младшим братом. Конечно! Эх, хотела бы я очутиться с ним на «Пилигриме», а потом пробираться сквозь джунгли. Я бы хоть по три раза в день подвергалась смертельной опасности, это так здорово… Интересно, сам-то Сережа догадывается, на кого он похож? Сказать ему? Нет, успею, потом…

Уже предо мной не Садовое кольцо, а саванна. Я зорко вглядываюсь в даль — не туземцы ли притаились за тем углом?

Навстречу нам и правда двигались два туземца в расстегнутых пальто.

Я уже знала мальчишек этого типа. Сколько раз они стреляли в меня из рогаток гнутыми проволочками. А как больно они дергали за косы! Нередко я плакала — не так от боли, как от их противного, оскорбительного гогота, от обиды и бессилия. Они шлялись по улицам словно нарочно для того, чтобы не давать житья девчонкам. Я их очень боялась. Но только не сегодня! Уж сегодня-то мне не придется трусливо перебегать на другую сторону или сворачивать в переулок. Пусть попробуют тронут! Мой Дик Сэнд так им даст! Мне даже захотелось, чтобы они пристали.

Какое удивительное, прекрасное чувство — чувство неуязвимости. Как редко нам, девчонкам, приходится испытывать его на улицах. Я, пожалуй, впервые ощутила его с такой силой, и мне захотелось, чтобы оно подольше не кончалось. Чтобы вот так же опасность двигалась мне навстречу, а я бы смотрела ей в глаза и смеялась. Потому что у меня есть защитник.

Когда они поравнялись с нами, один посмотрел на нас, ухмыльнулся и произнес:

— Жених и невеста, тили-тили тесто!

Другой ловко подставил Сереже ногу. Сережа споткнулся.

— Хулиганы! Дураки! — крикнула я.

— Ште-е? — тонким, противным голосом протянул парень. Он был приземистый, ниже Сережи, но, видно, не слабый. — Это ште за писк?

— Отстаньте, мы же вас не трогаем! — сказал Сережа.

— Слыш, кореш, он еще тявкает, — обратился парень к своему приятелю.

Тот стоял молча, со скучающим видом. И вдруг схватил Сережу за отворот пальто.

— А ну пошли! — произнес он сипло.

Сережа старался освободиться, отпихивал от себя парня, но тот словно прилип к нему, стараясь прижать к стене.

Дик Сэнд в руках пиратов! С неожиданным для себя чувством ликующего бесстрашия я бросилась на парня и лягнула его ногой.

Он отпустил Сережу и обернулся ко мне.

— Ты смотри! — произнес он удивленно. — Салага, а тоже туда же!

Он схватил мою руку и быстрым движением завернул за спину. От боли я согнулась.