Валерий Роньшин - Тайна танцующей коровы

И дома в последнее время все шло хорошо. К нам в гости из Караганды приехала мамина школьная подруга с дочкой, и родителям стало некогда пилить меня за плохие отметки. Подругу звали тетя Клара, а ее дочку — Катька. У Катьки были огненно-рыжие волосы, и я дала ей прозвище — Рыжик.

Рыжику только-только исполнилось шесть лет, но она уже все на свете знала. Прямо не девочка, а ходячая энциклопедия. Когда мы с ней в первый раз пошли прогуляться по старому Арбату, она мне тут же сообщила, что дельфины умеют разговаривать как люди, но не хотят; что если холодную и горячую воду поместить в холодильник, быстрее замерзнет горячая; что в Австралии ученые скрестили пчелу со светлячком, и теперь бедным австралийским пчелкам приходится собирать нектар с цветов днем и ночью… И так далее, и тому подобное. За один день я узнала от Катьки столько интересных вещей, сколько не узнала за семь лет учебы в школе. Честное слово.

— Рыжик, — изумленно спросила я, — откуда ты все это знаешь?

— Книжки надо читать, — гордо ответила Катька, задрав свой курносый нос.

Вот ведь финтифлюшка.

По дороге мы зашли на мои курсы по кик-боксингу, и я показала Катьке парочку приемчиков. И эта нахалка сразу же применила их на практике. Заехала моему тренеру ногой поддых.

— Хороший удар у девочки, — кисло улыбнулся тренер.

— Моя школа, — похвасталась я.

В общем, мы с Катькой так сдружились, что буквально все дни напролет бродили по заснеженной Москве и говорили, говорили, говорили… Как-то вернулись совсем уж поздно.

— Эмма, — всплеснула руками моя маман, — как можно таскать ребенка целый день по морозу, да еще голодного?!

— И вовсе я не голодная, — насупившись, пробурчала Катька. — Человек, если хотите знать, может сорок дней без еды обходиться, без сна — четыре дня, а без воздуха — семь минут.

— А тебя никто не спрашивает, — подала голос тетя Клара.

— Уже одиннадцать вечера, — продолжала разоряться мамочка. — Катеньке давно пора спать. И тебе, кстати, тоже. Не понимаю, где вы так долго болтаетесь?!

— Да мы в ночной ресторан зашли, — небрежно сказала я. — Пропустили там по стаканчику виски с содовой.

— Куда вы зашли?! — ошеломленно переспросила тетя Клара.

— Чего вы пропустили?! — ошеломленно переспросила мамочка.

— Виски с содовой! — бойко повторила Катька. — Называется «Белая лошадь». Это один из лучших сортов американского виски. Я его просто обожаю.

— Доченька, — растерянно пролепетала тетя Клара, — я думала, ты обожаешь молоко.

— Не-а. Теперь я пью только виски.

Тетя Клара, схватившись за сердце, начала медленно оседать в кресло.

В комнату вошел мой папочка.

— Ну вы даете, девчонки, — сказал он, обращаясь к маман и тете Кларе. — Неужели вы не понимаете, что дети шутят?

— Хороши шуточки, — слабым голосом произнесла тетя Клара. — Когда я была маленькая, я так с родителями не шутила.

— Да, да! — запальчиво поддержала ее моя мамочка. — Я тоже так с родителями не шутила. Раньше за подобные шуточки можно было и ремня получить!

— Так то раньше, — засмеялся папочка. — Раньше вообще лучше было.

— Ага, — согласилась я с ним. — Сахар был слаще.

— И вода мокрее, — с озорством подхватила Катька.

— Вот что, юмористы, — шлепнул нас папочка по мягкому месту, — а ну марш мыть руки, ужинать и спать!

Мы с Рыжиком наперегонки помчались в ванную.

А поздним вечером, после ужина, забравшись в одну кровать, мы лежали, укрывшись теплым одеялом, и Катька шепотом рассказывала арабские сказки «Тысяча и одной ночи».

За окнами мела метель, протяжно завывал ночной ветер, а по знойной пустыне на своем верном верблюде Улюме скакал отважный принц Бахтияр, чтобы спасти прекрасную принцессу Гюзель, попавшую в лапы коварного визиря Фаиза… Катька тихонько говорила, а я, закрыв глаза, видела, как принц въезжает в ворота аль-Хаббата, едет мимо многочисленных мечетей и минаретов, а на золотом поясе у него висит волшебный меч — подарок могущественного джина Бедр-аль-дина… Одним словом, полный кайф!

Но вот прошло несколько дней, и тетя Клара собралась уезжать. Я кинулась к ней и стала уговаривать погостить еще чуть-чуть. Хотя бы до тех пор, пока Рыжик не расскажет все сказки «Тысячи и одной ночи». И тут выяснилось, что тетя Клара уезжает вовсе не с Катькой, а с моими родителями. И не к себе, в Караганду, а в австрийские Альпы.

Оказывается, моему папочке в туристическом агентстве, где он теперь работал, дали три бесплатные путевки на горный курорт Нойштифт. И они уже послезавтра отправляются туда кататься на лыжах. А мы с Катькой остаемся вдвоем в Москве!

Я чуть не спятила от радости. Ух ты!

Перед самым отъездом маман накупила нам кучу всяких пакетов — с овощами, супами, мясом… А тетя Клара, в свою очередь, накупила кучу пригласительных билетов почти на все елки Москвы. Ну, мне-то эти елки были до лампочки, а Катька прямо запрыгала от восторга, заранее предвкушая, как она будет ходить на новогодние представления и получать там подарки от Деда Мороза.

Наконец родители и тетя Клара уехали, и мы зажили в свое удовольствие. Весело и свободно. Особенно веселилась Катька, ей ведь не надо было каждый день таскаться в школу. Пока я сидела на уроках и слушала всякую тягомотину, она успевала сходить на утренник; а уж на дневные и вечерние елки мы ходили с ней вдвоем. Катька там играла в разные игры, танцевала, читала стихи, принимала участие в викторинах… А в конце каждой елки получала подарок.

Вскоре у Рыжика набралось столько этих подарков, что мы, забросив куда подальше дурацкие пакеты с супами и овощами, стали обжираться исключительно сладостями и фруктами. На завтрак у нас были яблоки с конфетами, на обед мандаринки с шоколадками, а на ужин пряники и печенье…

— Мухина! — внезапно раздался над моей головой недовольный голос биологички. — Опять ты меня не слушаешь?!

Я даже вздрогнула. Тьфу ты! Уйдя в свои мысли, я совсем забыла, что нахожусь на уроке биологии.

— Да нет, Зинаида Аркадьевна, я вас внимательно слушаю.

— Что-то не похоже. О чем я сейчас рассказывала?

Я искоса взглянула на своего приятеля Володьку Воробьева. И украдкой ему моргнула — мол, выручай, Воробей. Он сразу все понял и, оскалив зубы, тихонько зарычал.

Я тоже сразу все поняла.

— Вы рассказывали о хищниках, Зинаида Аркадьевна.

— Верно, — смягчился тон у биологички. — А о каком конкретно хищнике я говорила?

Я вновь бросила взгляд на Володьку. Он обеими руками взъерошил свою шевелюру.

— О льве, — без запинки выдала я.

— Хм, правильно. А мне показалось, ты не слушала.

— Ну что вы, Зинаида Аркадьевна. Вы всегда так интересно рассказываете, — польстила я этой мымре.

— Хорошо, Мухина, — отстала она от меня и продолжила урок: — Львы панически боятся огня…

Опасность миновала, и я снова ушла в свои мысли. «Определенно, мне везет в последнее время… — думала я. — Прошел октябрь… ноябрь…. заканчивался декабрь, а особых неприятностей со мной не случалось. Так, глядишь, и дотяну до своего дня рождения без новых заморочек».

Не успела я об этом подумать, как дверь широко распахнулась, и в класс буквально ворвался директор нашей школы Спартак Сократович Спиноза. На нем прямо лица не было. Вернее, лицо, конечно, было, но очень взволнованное. Вообще он весь был какой-то взбудораженный, словно его только что выкинули из поезда на всем ходу.

— Где Мухина?! — срывающимся голосом закричал директор. — Мухина где?!

Я обреченно вздохнула. Начинались новые заморочки.

— Я здесь, Спартак Сократович, — сказала я.

— Где?! — ошалело вертел он головой.

— У вас под носом. — Я встала.

— Слава Богу, — успокоился директор и, обращаясь к биологичке, сказал: — Зинаида Аркадьевна, я заберу Мухину на несколько минут.

— Пожалуйста, пожалуйста, — защебетала та в ответ и тут же меня заложила: — Хочу довести до вашего сведения, Спартак Сократович, что у Мухиной по биологии две двойки и одна единица.

Но директору было не до моих оценок.

— Потом, потом, — махнул он рукой. — Пошли скорее, Эмма.

И Спартак Сократович выскочил из класса. Я вышла вслед за ним, не преминув как следует грохнуть дверью. Чуть ли не бегом мы направились к директорскому кабинету.

— Войдешь, поздоровайся, — предупредил директор.

Мы вошли.

В кабинете, у окна, стоял высокий голубоглазый супермен с гаванской сигарой в зубах. Правда, вместо кольта 45-го калибра, в руке у него был зажат сотовый телефон.

— О’кей, — говорил супермен в микрофон. — Покупаю. Плачу двести тысяч баксов. Гуд бай. — Он спрятал трубку в карман.

— Здравствуйте, — сказала я, вспоминая, где же я видела этого человека.