Галина Гордиенко - Назови меня полным именем

Эти отношения редко продолжались больше месяца и постфактум, как правило, вызывали у Бекасова лишь чувство брезгливости.

Федор Федорович с легкостью менял случайных знакомых и, посмеиваясь над собой, как мальчишка, мечтал о настоящей любви. Понимал, что глупит, и по‑детски обвинял во всем бабу Полю с ее сказочками о высоком предназначении человека и его второй половине, без которой он, Бекасов, как бы и не человек вовсе. Правда, старуха честно признавала, что далеко не всякий способен на любовь, — выходит, он как раз из бездарей, ну и ладно, ну и не очень‑то хотелось…

Эльвира Эмих была симпатична Бекасову. Причем не только внешне, что уже немало, и он прекрасно это понимал.

Федору Федоровичу казалось — они похожи в чем‑то важном. По крайней мере, оба достаточно прагматичны, а значит, смогут стать не только любовниками, но и друзьями.

Казалось бы, все благоприятствовало его планам. Подруга Мелкой открытым текстом давала понять, что и он ей нравится. Мало того, Эльвира не раз звала к себе. Еще пару месяцев назад Бекасов ни за что не отклонил бы подобного приглашения, теперь же…

Теперь Бекасов отказывал Эльвире на удивление твердо. Злился на себя, не понимал толком, что с ним, и клялся, что вот в следующий раз непременно… А назавтра находил новые причины отложить визит.

Ну не мог Федор Федорович лечь в одну постель с этой симпатичной и бойкой девицей! Если честно, его мутило от одной мысли об этом.

Еще больше Бекасова мутило от мысли, что у Мелкой появился приятель. Он гнал от себя совершенно бредовую идею — именно после этой новости его перестала интересовать Эльвира Эмих. Равно как и остальные девицы.

Такого просто не могло быть!

Проще считать, что в нем проснулся собственник, — уж слишком привык он за эти годы опекать девчонку. Привык быть единственным, на кого она могла опереться.

И это все.

Все!

Федор Федорович с трудом представлял молодого парня, называющего свою девушку полным именем. Светлана, Наталья, Ольга, Таисия — все это больше подходило для анкетных данных, чем для общения.

Правда, сумасшедшая баба Поля произносила полное имя Мелкой, как рублем одаривала. Оно в ее устах звучало так, словно каждая буква выписана заглавной и непременно с виньетками! Но чтобы современный мужик…

Стыдно признаться, но Бекасов опустился до слежки. Услышав от Эльвиры — девица совершенно не умела хранить секреты, — что «влюбленные» встречаются вечерами в сквере и вместе выгуливают собаку, Бекасов решил взглянуть на парня. Только чтобы составить о нем собственное мнение. И объяснить потом глупой девчонке, с кем та связалась.

Бекасов почему‑то не сомневался, что парнишка окажется жалким типом, эдаким плюгавеньким мужичонкой. Обязательно жутким педантом — кто еще мог звать девушку полным именем?! — и занудой. Считал, Мелкая приняла парня только из‑за пророчества, уж слишком она верила няньке.

Он был буквально шокирован, увидев Мелкую с высоким, достаточно дорого одетым мужчиной, лет на десять старше. Приятным внешне, этого не отнимешь, как бы ни хотелось.

Стиснув зубы, Бекасов неохотно признал: этот лощеный тип чуть ли не влюблен в девчонку, тут ошибиться трудно. Пока Мелкая увлеченно играла с уродливым псом — Сусликом — ха! — он глаз с нее не спускал, уж ТАК смотрел…

Бекасов в кровь разбил костяшки пальцев о старую березу и в сердцах едва не прибил любопытного бультерьера, подбежавшего знакомиться. Хорошо, пес не выдал его лаем.

Бекасов наблюдал за троицей из‑за деревьев и нервно выкуривал сигарету за сигаретой. Больше всего ему хотелось подойти и за руку, бесцеремонно, утащить Мелкую из парка, не говоря ни слова. Усадить в машину и увезти домой. Лучше к себе.

А холеного мужика приголубить как следует, чтобы не лез в другой раз к чужим девчонкам, не подтасовывал факты в свою пользу — тоже нашел «Таисию»…

И не обязан Бекасов что‑либо объяснять Мелкой!

Он знает, что делает, этого вполне достаточно!

Он мужик, и точка.

Бекасова трясло от плохо контролируемой ярости, он с трудом заставлял себя оставаться на месте.

Нет, если бы обещанный давним предсказанием «принц» — Славик, кажется? — не выглядел стопроцентно добропорядочным… Если бы не держался с Мелкой так, словно они находились в воскресной школе под надзором тысяч глаз… Если бы Мелкая не смотрела на него доверчиво, а криволапый Суслик не скакал вокруг девчонки ласковым зайцем…

Короче, ни одного повода вмешаться!

Бекасов за эти месяцы похудел на двенадцать килограммов, вся одежда мешком висела. Даже мать встревожилась, все пыталась подкормить его лишний раз. Осторожно расспрашивала, все ли у него в порядке, как Таечка, не болеет ли, она такая слабенькая…

Бекасов едва не зарычал от внезапной тоски, стоило подумать, что мать единственная, как выяснилось, понимала суть его странных отношений с Мелкой. А он, болван несчастный, злился на ее деликатные намеки — мол, она не отказалась бы когда‑нибудь назвать Таечку невесткой.

Столько лет был слеп и глуп, как пробка!

Оказывается, хватило угрозы потерять девчонку, чтобы раз и навсегда прочистить мозги.

У Бекасова дыхание перехватывало, стоило подумать, что он больше не увидит ее. Не услышит никогда чистого негромкого голоса. Не заглянет в глаза — удивительно прозрачные, меняющие цвет в зависимости от настроения. Не коснется случайно изящных, слабых пальцев. Не вдохнет запаха легких волос, тонких, словно осенняя паутина, так же серебрящихся на солнце…

Лучше не жить!

С другой стороны, а вправе ли он вмешиваться? Вполне могло быть, что с Морозовым — Бекасов разузнал об избраннике Мелкой все! — она будет счастлива, почему нет?

Мужик небедный, два вуза за спиной, собственное дело, воспитан неплохо и не злой. Слышал Бекасов кое‑какие сплетни о его первом браке. Бывшая жена до сих пор деньги из него выжимает, а ведь как скверно расстались…

Морозов неплох, незачем себя обманывать.

И гораздо состоятельнее Бекасова.

Что он может предложить Мелкой, кроме себя? Свой сомнительный бизнес? Жалкой прибыли едва хватало на самое необходимое!

Правда, Бекасов не собирался заниматься тротуарной плиткой все жизнь, были у него кое‑какие наметки, и даже первые шаги уже сделал. Нужные договоры подписаны, послезавтра он получит обещанный кредит, и тогда года через два‑три…

Бекасов тысячи раз восстанавливал в памяти сцену в парке и глупо утешал себя — в самой Мелкой особой влюбленности незаметно. Она держалась с Морозовым как с любым из знакомых — спокойно и отстраненно. Больше думала о своем и постоянно забывала, что в парке не одна.

Жаль, Морозова это не раздражало!

И пса тоже, как ни странно. Этот увалень не ленился напомнить о себе весьма энергично. А Мелкая лишь смеялась и прикрывала лицо руками, Суслик все норовил ее лизнуть.

Чтобы выбить из головы дурные мысли, Бекасов работал так, как не работал в жизни, буквально на износ. И за день успевал столько…

А вечером все равно спешил к Мелкой — в конце концов, почему он должен что‑то менять?

Бекасов старательно делал вид, что не в курсе ее нового знакомства. Равнодушно позевывал, когда Эльвира пыталась что‑то рассказывать. Привычно подтрунивал над подругами. Демонстративно ухаживал за Эльвирой. Выговаривал Мелкой за легкие кроссовки на тонкой подошве, забытую кофточку, прохладно все‑таки…

Он сам не знал, на что надеялся.

Проклинал бабу Полю — напредсказывала на его голову.

С неприязнью всматривался в фотографии.

Физиономия старухи на всех снимках без исключения почему‑то казалась Бекасову довольной‑предовольной, словно у кошки перед полной миской сметаны. Бекасов злился — так и до шизофрении недалеко.

Временами Бекасов ненавидел себя за эти спектакли и чувствовал вину перед обеими девушками.

Он упорно подражал страусу, прятал голову в песок!

Эльвира продолжала на что‑то надеяться, а он не решался объясниться, да и что бы он ей сказал? Что безнадежно влюблен, только недавно это понял, и до сих пор не может смириться?

А Мелкая… Мелкую он должен был оставить в покое, и как можно быстрее. Морозов куда лучший вариант, чем он сам, — Бекасов отлично это понимал.

Да, понимал.

Да, должен был.

Но… не мог!

Первые дни ноября выдались теплыми и солнечными. Таисии иногда казалось, что вернулось лето, и она по‑детски радовалась бесхитростному и щедрому подарку природы.

Таисия как‑то особенно полюбила прогулки в сквере — из‑за Суслика, наверное. Ей нравилось наблюдать за псом. Грозный внешне бультерьер вел себя словно дитя малое, радовался солнцу и лету ничуть не меньше ее.

Он кругами носился вокруг, смешно вывалив из пасти язык, тяжеленький, криволапый и одышливый, настоящий бочонок на ножках. А то заваливался на спину и, восторженно повизгивая, катался по траве. Или приносил к ее ногам различные сокровища, у Суслика оказалось доброе сердце.