Галина Гордиенко - Назови меня полным именем

К вечеру дождь прекратился, но огромная туча только потяжелела. Она ощутимо давила на город и его обитателей, жадно, даже плотоядно обволакивала дома и деревья. Электрический свет не разгонял мерзкую мглу, фонари смотрелись жалко, они не горели — тлели.

Таисия чувствовала себя птицей в тесной клетке. Она металась по квартире, не в силах подчинить эмоции. Разум ее оказался бессилен. Временами Таисии чудилось, что она сходит с ума.

Забывая недавно принятое решение, Таисия то бежала к фотографиям бабы Поли, то, будто случайно, пыталась прислушаться к себе и разобраться таким образом в происходящем.

И терялась еще больше.

Баба Поля по‑прежнему молчала. Со всех снимков она смотрела на Таисию так печально, словно прощалась с нею, и в ее карих глазах стыла тоска.

У девушки дыхание перехватывало, леденели кончики пальцев, когда она вглядывалась в любимое лицо.

Сегодня баба Поля не пыталась о чем‑либо предупредить. Не напоминала об осторожности. Не подсказывала, что делать. Не подталкивала к чему‑то. Но Таисия ни капли не сомневалась: баба Поля прекрасно знала, что сегодня случится. Просто ждала.

Встревоженной Таисии чудилось: вот‑вот произойдет что‑то страшное, иначе с чего бы ее так колотило?

Дурацкое воображение!

Прав Федор Федорович — ей давно пора лечиться, иначе она окончательно сойдет с ума…

Таисия раз десять пожалела, что ушла с работы раньше времени. Валерии Степановне показалось, что она плохо себя чувствует…

Валерия Степановна почти выгнала ее, даже такси не поленилась вызвать. Вытребовала с Таисии обещание лечь в постель, когда придет, а перед сном непременно выпить горячего чая с медом или малиной. И не являться завтра в офис такой выжатой, лучше еще день полечиться.

Мол, какая из нее, синюшной, работница?!

Теперь Таисия не находила чем заняться. Подолгу стояла у окна. Знакомый с детства вид не успокаивал — все серо, уныло, мокро, даже крики мальчишек во дворе слышны как сквозь вату.

Таисия то и дело поглядывала на настенные часы, но время будто застыло, девушка напоминала себе муху в сиропе — то ли погибла, то ли еще жива. Стрелки часов двигались еле‑еле — до девяти вечера она точно не выдержит, просто выбросится из окна, и плевать на все.

Таисия пробовала читать, потом дремать, потом слушать музыку, потом смотреть семейные альбомы, потом гладить постельное белье, потом мыть посуду и чистить старое серебро…

Когда позвонил Вячеслав, Таисия настолько обрадовалась живому голосу, что зачем‑то согласилась выйти вечером — а ведь не хотела! — погулять с Сусликом. Правда, не раньше одиннадцати.

И заверила себя — только из‑за Эльки. Она обычно появлялась к девяти, очень невежливо бросать ее сразу же и сбегать. Вот позже, когда они немного поболтают и выпьют кофе…

А Бекасова Таисия не ждала.

Может, он и не придет вовсе.

Неужели правда не придет?!

Элька сердито наблюдала за Тасей: этим вечером подруга вела себя по меньшей мере странно. Не сидела в своем любимом кресле — нянюшкином! — не болтала всякие глупости, бестолково кружила по квартире. Что‑то суетливо искала, что‑то роняла, что‑то невнятно бормотала под нос…

В какую‑то секунду Эльке даже почудилось, что Тася беседует с одной из фотографий — то ли спорит со своей умершей нянькой, то ли оправдывается… показалось, конечно.

Элька чуть ли не силой затащила подругу на кухню и потребовала приготовить кофе — гость она или не гость?!

И внимательно наблюдала, как артистично Таська управляется с медной туркой, кофе у нее всегда получался на удивление вкусным. Ароматный, крепкий, тревожаще терпкий… Элька только здесь такой пила.

Она пробовала приготовить дома по Тасиному рецепту, вроде бы простенькому, но не вышло. Абсолютно все делала так же — выдержка у нее железная, — а вкус не тот, хоть плачь. А ведь она и зерна кофейные отсыпала из Тасиной жестяной коробки, чтобы наверняка исключить любую мелочь.

Элька не пыталась понять, что у подруги на уме, иногда ей казалось — Тася и сама не знает.

Смешно, но Гончарова не могла толком сказать, нравится ли ей Вячеслав! Встречалась с парнем третий месяц подряд, морочила ему и себе голову, а разобраться, что к чему, не умела.

Эльку не удивило бы, не выдержи Вячеслав таких странных отношений и брось он Таську. Все‑таки мужик старше лет на десять, человек достаточно серьезный — а тут самый настоящий детский сад. Таська его ни разу в дом не пригласила, в голове не укладывается! И у него не была.

Элька хмыкнула: правда, Вячеслав возился с бультерьером, словно мальчишка, — может, эти двое друг друга стоят?

Изредка Элька пыталась представить на месте Тасиного парня своего шефа, но воображения не хватало. Вячеслав Юрьевич та‑акой сухарь…

Этот не влюбится!

И с собакой ни за что не станет нянчиться.

Кстати, шеф вообще перестал обращать на Эльку внимание. Приказы и те отдавал по телефону, а если они случайно сталкивались, смотрел рассеянно, будто не видел ее.

Элька хмуро улыбнулась: в последнее время Вячеслав Юрьевич все больше отсутствовал. С утра прибегал, быстро и небрежно проводил планерку, какое‑то время висел на телефонах и подписывал бумаги, а потом исчезал на обед, с которого не всегда возвращался.

В прошлом месяце его целую неделю не было на месте. Элька не знала, что и думать, — вдруг он обанкротился и пора искать новое место работы?

По инерции Элька изредка кокетничала с шефом, но как‑то неуверенно. Не то чтобы он совершенно перестал ее интересовать…

Эльку по‑прежнему устраивали его счета в банках, квартира в центре, особняк в Подмосковье и недвижимость во Франции, да и внешне Вячеслав Юрьевич… как бы это сказать… э‑э‑э… был вполне, вполне.

Но Бекасов?! Неизвестно откуда свалившийся на ее голову Бекасов смешал все Элькины карты!

Девушка не знала, подходят ли они друг другу. Скорее нет, чем да. Не знала, нравится он ей и насколько благополучен материально. Она даже не знала, не влюблен ли Бекасов в эту маленькую бледненькую дикарку?!

Впервые в Элькиной жизни все отступало на второй план. На первом стояла элементарная задача хотя бы видеть его каждый вечер, пусть у Таськи. Слышать его насмешливые и порой ядовитые комментарии. Касаться нечаянно его руки, передавая сахарницу. Ловить взгляд невероятно синих глаз и… уносить с собой.

Жаль, приходилось делиться с Таськой!

Вот как сейчас.

Элька сама встретила гостя. Сама приготовила ему кофе, сама подала. Заставила съесть яичницу и искренне огорчилась плохому аппетиту, ей почему‑то казалось — Бекасов сильно похудел.

Элька по‑хозяйски достала из холодильника масло, нарезала сыра, сделала бутерброды. Сердито покосилась на Таську: подруга сидела на подоконнике воробушек воробушком, и это вместо того, чтобы позаботиться о гостях. Обняла свои тощие колени, уложила на них подбородок и дремала с открытыми глазами, до чего все же странная девчонка…

Впрочем, пусть сидит!

Элька протерла кухонным полотенцем влажный «дипломат» и рассеянно поинтересовалась — почему его не оставили в машине. Перехватила быстрый взгляд Бекасова на неподвижно застывшую Таську и раздраженно сдвинула брови: ну что ему в ней?!

— Почему ты не оставил «дипломат» в машине? — сердито переспросила Элька. — Какой смысл тащить его с собой? Вон весь мокрый! Что, снова дождь пошел?

— Ну, дождь не дождь… — невнятно пробормотал Бекасов, он как раз доедал последний бутерброд. — Моросит, кажется. Или уже нет? Мелкая, что скажешь?

Тася на своем подоконнике вздрогнула, но промолчала. Лишь плечами пожала.

— Если капает, — хмуро заметила Элька, — Таське придется зонт брать.

— Вряд ли. — Бекасов добавил в кофе топленое молоко. — Думаю, к утру дождь кончится, весь день льет, сколько можно…

— Ну, Таське сейчас идти!

— Это ночью‑то? — равнодушно буркнул Бекасов.

— А на свидания как раз по ночам и бегают, — засмеялась Элька, цепко наблюдая за Федором Федоровичем и Тасей.

Она отметила, как помрачнел Бекасов и как тут же уткнулся носом в свою чашку. Обхватил ее обеими руками, будто замерз.

Таська же побледнела еще сильнее. И уставилась в окно, словно могла хоть что‑то рассмотреть на улице в такую темень.

Не похоже, чтобы она рвалась к своему Славику! А ведь сама пообещала выйти к нему в одиннадцать. Ага, а сейчас без пятнадцати десять, жаль‑жаль…

Элька поставила поближе к гостю вазочку с печеньем и бодро воскликнула:

— Счастливая Таська!

— Правда? — процедил сквозь зубы Бекасов.

— Конечно, я бы тоже хотела влюбиться!

— Так за чем дело стало? Тебе кто‑то мешает?

— Ну…

— Вот он я, перед тобой. — Бекасов угрюмо улыбнулся, его радужки потемнели, они были уже не синие, а темно‑серые, почти свинцовые, как небо за окном. — Красивый, умный, почти богатый…