Анна Масс - Я и Костя, мой старший брат

Я придумывала целые истории про то, как мы с Юрой Афанасьевым случайно где-нибудь встречаемся, как со мной что-нибудь происходит: я тону или на меня нападают хулиганы, и он меня спасает, а потом мы начинаем дружить. Я сочиняла всякие разговоры и походы, где мы вместе, но ни одна из моих подруг, даже самых лучших, про эти мои мечты не догадывалась.

— Сбор макулатуры? — догадался Афанасьев, — А я всю свою макулатуру еще вчера в школу отнес.

Вот она и состоялась, случайная встреча. А я стою, как дура, и не могу выжать из себя ни одного слова.

— А, ну ладно, — промямлила я наконец.

— Погоди-ка, а ты не из нашей ли школы? — спросил он.

— Из нашей, — робким голосом ответила я. — Из пятого «А».

— Вот я и смотрю, будто личность твоя мне знакома. Много собрала?

— Вон лежит! — Я кивнула в сторону своей добычи.

Афанасьев переступил порог своей квартиры и посмотрел.

— Ничего, — сказал он. — А как ты все это до школы дотащишь?

— Мне не до школы! Мне только до нашего дома, он тут рядом. У нас сбор макулатуры назначен на завтра, а мы, нашим звеном, решили начать сегодня…

— Гениально придумано! — одобрил Афанасьев. — А где остальные, тоже тут?

— Нет, остальные по другим домам пошли. Сейчас уже, наверно, закончили.

— Ну ладно, — сказал Афанасьев. — Пошли, что ли. Подожди, веревку только возьму.

Он скрылся в квартире, а я стояла неподвижно. Не сон ли это? Неужели вот сейчас мы пойдем с ним по улице, и, кто знает, может, как раз и случится то, о чем я мечтала: нападение, драка, Афанасьев спасает меня, и мы с мим — друзья на всю жизнь!

Юра вышел с мотком бечевки и ножницами. Он ловко перетянул пачки крест-накрест, отнес ножницы и моток и вышел уже в куртке.

— Пошли!

Он вызвал лифт, мы втащили туда пачки и поехали вниз. На первом этаже все так же сидела злая тетка. Но Афанасьев сказал ей:

— Здрасте, тетя Паша.

Тетка улыбнулась и сразу из злой превратилась в добрую.

— Здравствуй, Юрик! — сказала она. — Ишь, захомутала тебя пионерочка!

— Это из нашей школы, — ответил Афанасьев.

Я хотела взять самые тяжелые пачки, но Афанасьев сам их взял, а мне оставил полегче. Я пыталась возражать, ведь он не обязан надрываться, и потом, мне хотелось показать ему, какая я выносливая.

— Ладно, шагай! — снисходительно ответил он. — Кому-нибудь другому докажешь.

И мы пошли. Пачки были очень тяжелые, бечевка врезалась в ладони, но я готова была сколько угодно идти, потому что рядом шел Юра. Для полного счастья не хватало только хулиганов.

Расстояние от Юриного дома до нашего показалось мне очень коротким. Мы зашли в наш подъезд и спустились на несколько ступенек. Тут, под лестницей, уже лежали пачки макулатуры. Мы положили рядом и мою бумагу. Если и завтра собрать столько же, звено наше наверняка выйдет на первое место.

— Спасибо! — сказала я.

— На здоровье, — ответил Афанасьев. — Ну пока! Чус!

И он ушел. А я с минуту стояла и глядела ему вслед. А потом меня будто пронзило чувство невероятной радости, и я по- мчалась наверх, перешагивая сразу через три ступеньки. В одну секунду я добралась до четвертого этажа и затрезвонила в дверь.

Одного звонка показалось мне мало, я нажала кнопку еще раз и еще. За дверью послышалась какая-то суета. Папин голос нервно прозвучал из глубины квартиры:

— Где же твой Рахманинов?

Мамины шаги — я их изо всех могу отличить — послышались в передней, но тут же стали удаляться.

— Пододеяльник давай менять! — услышала я ее голос.

Тут я вспомнила, что ведь сегодня Костя ждет в гости какую-то Светлану, которую должен привести его друг Венька. Мой трехкратный звонок он принял за их приход. Меня таком смех разобрал, что пришлось зажать рот ладонью. Вот это я Костю сейчас разыграю!

А по квартире продолжали взволнованно бегать. До меня донесся голос мамы:

— Что же ты меня заранее не предупредил! Я бы хоть убрала квартиру!..

Маме, наверно, казалось, что опа говорит шепотом, но на самом деле она говорила громко — я все слышала. Потом раздались звуки симфонической музыки и мамин приветливый голос:

— Сейчас, сейчас! Одну минуточку!..

Дверь открылась. Мама с торжественным и в то же время любопытным выражением лица стояла на пороге.

— Ах, это ты! — сказала она разочарованно, и вся торжественность сошла с ее лица. — Зачем ты трезвонишь как сумасшедшая? Ты обедала?

Я вкатилась в квартиру, согнувшись пополам от смеха. Ринулась в кабинет — мне не терпелось посмотреть, какое впечатление произведет мое появление на Костю.

Костя лежал, укрытый одеялом под свежим пододеяльником. Папа склонился над проигрывателем и отлаживал звук. Он поднял голову, удивился и выключил проигрыватель.

На Костино лицо невозможно было смотреть без смеха: из ожидающе-взволнованного оно стало удивленным, потом разочарованным, потом яростным.

— Здрасте! Я Светлана! — проговорила я сквозь хохот, — А куда вы девали рваный пододеяльник?

— Шпионка! — закричал Костя, отбрасывая книгу, — Подлость какая! Ну я тебе сейчас…

Он соскочил с постели.

— Костя, Костя, успокойся! — воскликнула мама. — Это твоя сестра!

— Змея она, а не сестра! — бушевал Костя. — В одиннадцать лет стать такой законченной скотиной! Что с ней дальше будет?!

Я спряталась за маминой спиной, но Костя выволок меня на середину комнаты и больно отодрал за уши. Я завизжала.

— Прекрати сейчас же! — вмешался папа. — Что это в конце концов за безобразие! Дня не проходит без стычек. Оставь ее в покое, слышишь!

— Ах, вы ее еще защищаете? — кричал Костя. — Потакаете ее подлостям? Кого вы воспитываете?..

— Ну что ты болтаешь? — прервал папа.

— Вы ослеплены родительской любовью, — кричал Костя, — а я ее насквозь вижу!..

— Ничего ты меня не видишь! — возразила я. — Ты сам ядовитая кобра!

Мама схватилась за голову. Папа сказал:

— Ни в какие ворота не лезет! И это мои дети!

— Что с тобой творится, Костя? — мягко произнесла мама, — В переходном возрасте с тобой было так легко! У тебя был такой спокойный характер! А сейчас просто невозможно! А ведь мы с папой — пожилые люди, Костя. Если с нами что-нибудь случится, вы с Ирой останетесь вдвоем…

— Да слышал я это сто раз!

— Я с ним ни дня не останусь! — заявила я. — Лучше уйду в интернат.

— Скатертью дорога! — ответил брат.

— Костя! — крикнула мама. — Это просто нестерпимо! Вы меня до инфаркта доведете. Я так устаю на работе, и вот вместо отдыха… Мне нужно собрать папу. Папа завтра улетает в командировку.

— А куда? — спросила я.

— На Командорские острова, — ответил папа. — Котиков снимать.

— Ух ты! — позавидовала я. — Привези детеныша.

Папа засмеялся и потрепал меня за волосы, а я забралась к нему на колени. Папа знал, что я хочу стать кинооператором, и хотя и обмолвился, что это не женская профессия, но не возражал. Ему даже правилось, что я хочу пойти по его стопам.

— Насчет детеныша не обещаю, — сказал он. — Но без подарка не приеду, не волнуйся.

— Вот-вот, — пробурчал Костя со своей тахты. — Привези ей живого крокодила. Пусть он ее заглотает.

— Костя, ты глупеешь не по дням, а по часам, — сказала мама. — Стыдно! Тебе двадцать один год!

— Вот именно! — запальчиво ответил Костя. — В двадцать один год у человека нет своего угла. Не могу никого пригласить в гости!

— Тебе ли жаловаться! Живем в трехкомнатной квартире!

— Мне нужна отдельная комната! — заявил Костя, — В конце концов я взрослый человек.

— Ты собираешься жениться? — испугалась мама.

— Это мое дело! — сердито отрезал Костя.

Мама с папой переглянулись.

— А ведь он прав, — сказал папа, — в какой-то степени. Ему сейчас отдельная комната нужнее, чем Ирине. Он много занимается. И кроме того…

— Не хочу! — закричала я. — Не отдам свою комнату!

— Тебя не спрашивают! — злорадно сказал Костя. — И вообще это не твоя комната, а моя.

— Нет, моя! Не выселюсь — и все!

— Опять начинается! — вздохнула мама. — Нет, это просто невозможно. А если бы мы жили в одной комнате, как живут еще многие?

— Не выселюсь! — твердила я, но уже чувствовала, что, раз об этом зашел разговор, меня обязательно переселят. Я давно опасалась этого, потому что в глубине души сознавала, что Костино требование не лишено справедливости. Его книги уже не помещались на полке и лежали стопками на полу. Часто пропадали тетради с лекциями, авторучки закатывались под тахту — места не хватало.

— Ничего, Ира, — сказала мама немного виновато, — мы тебе устроим тут уютно. Ведь в самом деле Косте нужна отдельная комната. Я уже давно об этом подумывала. Только руки не доходили. Все казалось, что не к спеху.